Его строптивая любовь - Ирина (Иринья) Коняева

у меня есть от тебя секреты, закрылась, перестала мне доверять и общаться. А когда я получил разрешение всё тебе выложить, ты то была злая, то обнималась с драконом. Я не заводил разговор, выжидал», — подтвердил мои подозрения Огонёчек. — «Повелитель старается думать о тебе и твоих чувствах, хочет, чтобы нам с тобой было комфортно».

«Ой, да поняла я уже, что ты его обожаешь», — фыркнула немного обиженно.

«Миа, ты — мой друг, мой носитель, самый главный мой человек. Повелителя я уважаю, но отношусь к нему совсем по–другому, не как к тебе. Не ревнуй».

— Да не ревную я! — возмутилась, расставляя еду на столе. Огонёк тут же переехал в тарелку с сосисками и довольно ими «зачавкал».

— К кому ты меня ревнуешь? — поинтересовался Рагнар, появляясь в дверях.

— Доброе утро! — Я обернулась, а затем и вовсе подбежала и обняла своего дракона. — Ко всем! Ты только мой.

— Драгоценное моё сокровище, ты — моя истинная. На другую женщину я не посмотрю, даже если в меня влить кувшин приворотного зелья, не беспокойся, — уверил Рагнар, закрепив слова поцелуем. И, только усевшись за стол, спросил: — Где вы были?

— Ходили за завтраком. Прошлый кое–кто слопал, — сдала я обжору.

— В следующий раз позови меня, хорошо? Мир абсолютно безопасен, но мне неспокойно, когда ты без присмотра членов семьи.

Интуиция аккуратно кольнула в сердце.

Что–то происходит.

Что–то неладное.

Глава 51

В блаженной неге прошло несколько дней. Рагнар был невероятно нежен и заботлив, баловал меня, развлекал, даже пару раз покатал нас с Огоньком по местной солнечной системе, насытив до отвала своей силой и азартом приключений. Я засыпала и просыпалась с улыбкой на губах и только изредка, совсем слабо меня тревожило нечто едва уловимое, тут же исчезающее.

В один из дней за банкой с кремом в ванной комнате я нашла записку, написанную своим почерком.

«Море».

— Странно, — произнесла вслух, но особого значения записке не придала. Однако когда мы вечером прогуливались с Рагнаром по пляжу, скинула туфли и зашла по колено в воду. — Давай искупаемся? — предложила любимому.

— Сегодня облачно, а тебе рекомендовано купаться только вдоль лунной дорожки, — напомнил Рагнар, забирая меня из воды самым романтичным образом — подхватывая на руки и целуя.

Дома произошедшее показалось неважным, а на следующий день будто растворилось.

Чтобы вновь повториться.

— Что за ерунда? — удивилась, обнаружив записку за банкой с кремом. — Кажется, я уже её видела. Когда–то. Или в прошлый раз она была написана моей рукой, а эта — незнакомым почерком? Нет, вроде бы почерк мой. Но когда я её писала? И как? Лунатизмом, вроде, не страдаю.

Призвала тьму, смешала с огнём, закрыла глаза, принимая силу, насыщая ею каждую клетку тела.

Вот, теперь я чувствую, что всё под контролем, можно открывать глаза, розовой пелены уже быть не должно.

Мир словно немного поблек. Выглянула в окно, проверяя ощущения. Да, так и есть. Обычный красивый морской пейзаж, тёмная зелень. Почему же тогда в моих воспоминаниях здесь всё было ярко и красочно, как в мультфильме? Да что говорить, минутой ранее даже ванная казалась мне золотистой от пробивающихся из окошка лучей, а сейчас она бежевая и не особо интересная.

Задумалась, пытаясь высчитать, сколько дней мы здесь находимся, но даже примерно не могла сообразить. Дни сливались в единое счастливое пространство без времени. Вот уж правда, что счастливые часов не наблюдают.

И всё же, почему в записке написано про море? Может, так я могу связаться с матерью и что–то узнать? Но судя по поведению и рассказам отца, подозреваю, у неё сейчас то самое магическое безумие, которое он сам не так давно пережил. Мне не следует с ней связываться, это опасно. Она куда сильнее меня, опытнее, хитрее и у неё есть то, чего у меня нет совсем — безжалостность.

Нет, вариант с матерью убираем. Думай, Леся, думай.

Итак, вопрос номер один: откуда эта записка, особенно, если её написала не я? В дом никто не мог проникнуть. Может, я её принесла?

Покопалась в памяти, но ничего не обнаружила.

«Огонёк, что происходит?» — вспомнила я о друге, с которым в последнее время мы почти не общались, поскольку всё моё время было занято драконом.

«Не понимаю, о чём ты», — прошептала стихия так тихо, словно боялась, что нас подслушивают.

Ага! Ясненько. Значит, адресуем вопрос интуиции и после ответа действуем самостоятельно.

Надела улыбку на лицо, поцеловала сонного Рагнара, сказала, что прогуляюсь до магазинчика с украшениями купить что–нибудь для настроения, и выскользнула за порог, направившись прямиком к морю.

Огонёк против обыкновения не отсвечивал. Не ныл, как ему плохо в воде, как не повезло, что я такая рыба, просто молчал. Держал нейтралитет, как я понимаю. Значит, виноват отец, а моему маленькому Огонёчку элементарно запретили мне помогать.

Живая стихия кольнула в рёбра, будто пнула недовольно.

О! Так это он заблокировал часть моего сознания и заставил меня же написать записку, подсказывая порядок действий так, чтобы нас не раскрыли! Выходит, интуиция меня не обманывала, только пробиться ко мне не могла, размахивала издалека флажками, а я, слепое чудовище, не видела.

Вода была прохладной, но я не торопилась выходить. Сперва ничего не происходило, а затем я догадалась убрать тьму и прислушаться к миру так, как учил отец. Удивительно, но мир не показал мне себя! Я не могла поговорить с ним, не чувствовала его настроение. Ни–че–го. Вот тебе и дар саашани. Бракованный какой–то.

Немного расстроилась и решила поплавать, отдать дань корням, всё же воду я любила безмерно, но в последнее время преступно мало с ней контактировала. Органы чувств обострились, я начала улавливать запахи, следом улучшилось зрение, ещё позднее — слух. Настроилась на Рагнара и с удивлением услышала его сонное дыхание.

— Выходит, мир