Метаморфозы вампиров (сборник) - Колин Уилсон

Но за последние недели мы поняли, что стоим перед чем-то гораздо более опасным, нежели проклятье. Мы убеждены в том, что потревожили сон сил, некогда владевших Землёй, и которые полны решимости добиться этого вновь. Из всех когда-либо известных, эти силы наиболее опасны для человеческой расы, ибо они невидимы и обладают возможностью атаковать непосредственно человеческий разум. Они способны разрушить рассудок любого, на кого нападают, и вынудить его покончить с собой. Они также способны поработить личность и использовать её в своих целях.

В то же время мы полагаем, что оснований для паники у человечества нет. Их число по сравнению с нами мало, и мы уже знаем о грозящей опасности. Борьба может быть тяжёлой, но, я думаю, у нас есть все шансы победить.

Теперь я попытаюсь подытожить, чего мы добились в изучении этих Паразитов разума..."

Я говорил около получаса, кратко описав большую часть событий, изложенных здесь. Я рассказал о гибели наших коллег, и как Паразиты вынудили Рибо предать нас. Затем я объяснил, как, зная о существовании Паразитов, можно их уничтожить. Я взял на себя ответственность и заявил, что эти силы ещё не активны, что они слепы и инстинктивны — важно было предотвратить панику. Большинство людей ничего не могли сделать против Паразитов, и поэтому лучшим выходом было, чтобы они просто чувствовали себя совершенно уверенными в неминуемой победе. Я провёл последнюю четверть часа своей речи, выделяя оптимистическую сторону вещей: поскольку человек уже предостережён, уничтожение Паразитов остаётся вопросом только времени.

Мы закончили пресс-конференцию, предложив задавать вопросы, но большинство журналистов были обеспокоены, как бы побыстрее добраться до ближайшего видеофона, так что на это не ушло много времени. Спустя два часа новость была на первых страницах всех газет мира.

Сказать по правде, всё это изрядно надоело мне. Мы, пятеро, были исследователями, готовящимся к открытиям в новом захватывающем мире, и нам было слишком утомительно тратить время на журналистов. Но мы решили, что это лучший способ обеспечить нашу собственную безопасность. Если мы погибнем теперь, то это предупредит весь мир. Поэтому лучшим выходом для Паразитов было бы попытаться дискредитировать нас, позволив идти событиям своим чередом около месяца — а может, даже и год — пока все не решат, что мы их обманули. Сделав это заявление, мы выигрывали время — по крайней мере, таково было наше убеждение. Но прошло довольно много времени, прежде чем мы наконец поняли, что Паразиты обошли нас практически по всем пунктам.

Причина этому была очевидна. Мы не хотелитратить время на Паразитов. Представьте себе любителя книг, только что получившего посылку с книгой, которую он хотел достать всю свою жизнь, и представьте себе, что перед самым её открытием к нему наведывается какой-нибудь зануда, с которым ему явно придётся проговорить несколько часов... Может, Паразиты и были величайшей за все времена опасностью для человечества, но для нас они были величайшей скукой.

Люди привыкли к ограниченности своих ментальных возможностей точно так же, как три столетия назад они принимали за само собой разумеющееся огромные неудобства путешествий. Как бы себя почувствовал Моцарт, если бы после утомительного недельного путешествия кто-нибудь сказал ему, что люди двадцать первого столетия будут проделывать этот путь всего лишь за четверть часа? Вот и мы были как Моцарт, перенесённый в двадцать первый век. Эти ментальные путешествия, которые мы когда-то считали такими изнурительными и болезненными, теперь были делом нескольких минут. Мы наконец-то ясно поняли смысл замечания Телхарда де Шардена [116], что человек стоит в преддверии новой фазы своей эволюции — потому что теперь мы и были вэтой новой фазе. Разум был словно страна, куда не ступала нога человека, словно земля обетованная евреев. Всё, что нам надо было сделать — это занять её... и, конечно же, изгнать её нынешних обитателей. Поэтому, несмотря на все тревоги и заботы, наше настроение в эти дни было близко к исступлённому счастью.

Перед нами стояли две задачи. Первая: найти новых "учеников", которые помогали бы нам в борьбе. И вторая: найти возможность, как перехватить инициативу и самим вести наступательные действия. На данный момент мы не могли добраться до тех нижних областей разума, в которых обитали Паразиты. В то же время моё ночное сражение показало, что я способен вызвать силу из очень глубокого источника. Можем ли мы подойти к нему достаточно близко, чтобы перенести битву во вражеский лагерь?

Реакции мировой прессы я уделил не очень много внимания. Для нас не явилось неожиданностью, что большинство откликов были скептическими и враждебными. Венская "Уорлд Фри Пресс" открыто заявила, что мы все должны быть посажены под строгий арест, пока не будет расследовано дело о самоубийствах. С другой стороны, лондонская "Дейли Экспресс" предложила поставить нас во главе Военного Департамента ООН, предоставив нам для борьбы с Паразитами все возможности, какие только мы сочтём эффективными.

Однако один отклик нас встревожил — статья Феликса Хазарда в "Берлинер Тагесблатт". Против нашего ожидания, он не высмеивал наше заявление и не поддерживал "разоблачений" Рибо. Казалось, он не подвергал сомнению, что мир стоял перед угрозой этого нового врага. Но, писал Хазард, если этот враг способен подчинять себе умы индивидуумов, то где гарантия, что мыне были рабами этих Паразитов? Мы сделали заявление об их существовании, но ничего не доказали. Нам пришлосьсделать его из самозащиты — после признания Рибо, мы, вероятно, решили, что нам не миновать судебного разбирательства... Тон статьи не был полностью серьёзным — Хазард, казалось, оставлял читателю возможность понять его так, что он подсмеивался над всем этим. Тем не менее, заметка всё равно нас насторожила. У нас не было никаких сомнений, что Хазард был вражеским агентом.

Было ещё одно дело, требовавшее немедленного обсуждения. До сих пор репортёрам не позволялось посещать раскопки на Чёрной горе. Но, понятное дело, им не составит труда поговорить с рабочими или солдатами, и по возможности это надо было предотвратить. Поэтому Райх и я предложили показать вечером место раскопок выбранной группе журналистов, согласившись даже с присутствием телекамер. Мы потребовали, чтобы до нашего прибытия соблюдались меры строжайшей секретности, и чтобы вблизи не было ни одного журналиста.

В десять часов того же вечера в двух транспортных вертолётах нас ждали пятьдесят журналистов. На таких громоздких машинах полёт до Каратепе занял у нас целый час. Когда мы прибыли, место раскопок было ярко освещено прожекторами; переносные телекамеры были установлены за десять минут до нашей посадки.