Незнакомцы - Дин Кунц

Одна минута и двадцать шесть секунд до взрыва.

Все, кто был в пещере возле звездолета, вышли и окружили его. Фалькирк и Хорнер хладнокровно стояли на месте, не пытаясь вновь овладеть оружием: они не сомневались в надежности бомб.

Минута и одиннадцать секунд.

— Если я раздроблю детонатор, — спросил Брендан Альварадо, — распылю его, как это...

— Нет, — возразил генерал, — если взрывной механизм запущен, повреждение детонатора немедленно вызовет взрыв.

Минута и три секунды.

— Брендан, попытайся сделать так, чтобы детонатор выскочил из этой проклятой бомбы. На манер того, как Доминик вырвал оружие из рук этих негодяев.

Брендан таращился на быстро меняющиеся цифры на часах взрывателя и добросовестно пытался представить себе, как детонатор выскакивает из гнезда, отделяясь от бомбы.

Но ровным счетом ничего не происходило.

Оставалось пятьдесят четыре секунды.

Проклиная едва ползущий лифт, Доминик пулей вылетел из кабины, когда она наконец опустилась на третий подземный этаж, и вместе с Джинджер побежал к лежащей на полу бомбе.

— Боже! — воскликнул он с замиранием сердца, едва взглянув на электронные часы.

Пятьдесят секунд.

— Ты можешь это сделать, — наклоняясь с другой стороны над ненавистной бомбой, сказала Джинджер. — Я люблю тебя!

— Я люблю тебя, — повторил он, не меньше, чем она сама, удивленный этими словами.

Сорок две секунды.

Он протянул к бомбе руки и почувствовал, что на ладонях тотчас же выступили красные круги. Сорок секунд.

Брендана пробил пот.

Тридцать девять секунд.

Он напрягался изо всех сил, пытаясь запустить дремлющую в нем чудодейственную энергию. Но, хотя стигматы и горели на его ладонях и он уже ощущал, как бродит в нем волшебная сила, ему никак не удавалось сфокусировать ее на стоящей перед ним задаче. Он продолжал думать о том, к каким непоправимым последствиям приведет любой его промах, о своей громадной ответственности за малейшую допущенную ошибку, и чем больше он думал, тем меньше он мог сосредоточиться на детонаторе. Тридцать четыре секунды.

Оттолкнув сгрудившихся возле Брендана людей, Паркер Фейн опустился рядом с ним на корточки.

— Послушайте, святой отец, — возбужденно воскликнул он, — может быть, вся загвоздка в том, что вы слишком много размышляете. Может быть, нужно быть решительней. Может быть, здесь требуется безоглядная смелость, даже наглость, если хотите, своего рода кураж, вдохновение! — Он протянул свои огромные ладони к детонатору и закричал: — Вылезай оттуда сейчас же, раздолбай!

Раздался треск рвущихся проводов, и детонатор выпрыгнул из углубления в корпусе прямо в руки Паркера.

Все бросились поздравлять Брендана и Паркера, но священник охладил всеобщий восторг, заметив:

— А часы-то идут!

Одиннадцать секунд.

— Да, но ведь детонатор уже не соединен с бомбой, — ухмыльнулся Паркер.

— Но в нем остался обычный заряд, — заметил Альварадо.

Детонатор выскочил из бомбы в руки Доминика, он увидел, что часы по-прежнему отсчитывают секунды, и догадался, что их нужно остановить, хотя угроза ядерного взрыва и миновала. Он строго взглянул на часы и просто приказал им остановиться. Сменяющиеся на светящемся табло цифры замерли на 0:03.

0:03.

Паркер, еще не освоившийся в роли кудесника, утратил свой кураж перед лицом повторной опасности и, решив, что истощил волшебную силу, избрал иной, более соответствующий своему характеру выход. Издав яростный воинственный вопль, он обернулся и зашвырнул детонатор в дальний угол пещеры, словно гранату, уповая на то, что ему удастся забросить его достаточно далеко. Едва детонатор отделился от его руки, Паркер упал ничком на пол, как это уже сделали до него остальные.

Когда раздался взрыв, Доминик и Джинджер разжали объятия и вскочили на ноги. На мгновение Доминик даже похолодел, подумав, что Брендану не удалось обезвредить вторую бомбу. Но уже в следующую секунду он сообразил, что ядерный взрыв обрушил бы на них каменный свод.

— Детонатор, — догадалась Джинджер.

— Пошли, — сказал он, — может быть, кого-то ранило.

Кабина лифта поползла вверх. Когда они наконец добрались до второго этажа, в зал уже сбежались, с оружием в руках, все сотрудники хранилища, готовые дать отпор, если понадобится.

Держа Джинджер за руку, Доминик пробрался сквозь толпу к тому месту, где он оставил Брендана наедине с ядерной бомбой. Брендан был цел и невредим, так же как и остальные — Фэй, Сэнди, Нед, Жоржа и Марси.

Паркер вынырнул откуда-то справа от них и заключил их в свои медвежьи объятия.

— Это стоило видеть, ребята, — говорил он. — Если бы было больше таких парней, как я, Вторая мировая война закончилась бы за шесть месяцев.

— Я начинаю понимать, почему вас так обожает Доминик, — улыбнулась Джинджер.

— Конечно же, моя дорогая! — вскинул брови Паркер. — Меня невозможно не любить!

Внезапно раздался испуганный крик, и Доминик резко обернулся назад: Фалькирк, воспользовавшись сумятицей, сумел выхватить у одного из сотрудников хранилища револьвер. Все в ужасе отпрянули от него.

— Ради бога! — закричал Джек. — Все кончено, полковник! Все кончено, черт тебя побери!

Но Фалькирк не собирался заканчивать свою войну. Его серые водянистые глаза блестели безумием.

— Да, — пробормотал он, — все кончено, но я не позволю овладеть собой. Вы не получите меня! — И с этими словами он вставил ствол револьвера в рот и спустил курок. Никто не успел ни выбить оружие у него из руки, ни послать револьверу мысленный приказ выскочить из нее, как грохнул выстрел.

Джинджер вскрикнула и отвернулась от падающего тела. Доминик тоже отвел глаза в сторону, испытывая злость не столько из-за самой кровавой сцены, сколько от осознания бессмысленности этой жертвы теперь, когда человечество наконец обрело ключ к бессмертию.

3

На пороге неизведанного

Вместе со всеми сотрудниками хранилища, устремившимися к звездолету, Джинджер, Доминик и остальные свидетели его приземления тоже подошли к кораблю и следом за Майлсом Беннеллом вошли в него.

Изнутри звездолет выглядел так же просто, как и снаружи: не было никакого сложного и мощного оборудования, которое можно было бы ожидать увидеть в аппарате, способном совершать такие путешествия. Как пояснил Майлс Беннелл, создатели корабля намного превзошли представления человечества о машиностроении и, возможно, о физических законах вообще. Кабина представляла собой невыразительное, даже убогое продолговатое помещение, лишенное каких-либо примечательных деталей. Теплый золотистый свет, наполнявший корабль ночью 6 июля, исчез, корабль освещала лишь гирлянда обычных лампочек, протянутая под потолком учеными, работавшими здесь.