Том 68- Чехов - Литературное наследство

особенно это относится к письмам 1901—1902 гг.— содержат отклики на интересующую нас тему. Было бы неверно объяснять это равнодушием Чехова к по­литической жизни страны — приведенные нами в статье материалы достаточно убеди­тельно свидетельствуют о глубокой заинтересованности писателя растущим револю­ционным движением и другими событиями, предвещавшими, в его глазах, коренное об­новление русской жизни. Правильнее было бы объяснить молчание Чехова его осторож­ностью, нежеланием навлечь на своих корреспондентов неприятности. Напомним в этой связи характерное место из письма Чехова к Миролюбову от 17 декабря 1901 г.: «Мне хотелось бы написать много, много, но лучше воздержаться, тем более что письма теперь читаются, главным образом, не теми, кому они адресуются...» (XIX, 195). О том, что эти опасения Чехова не были лишены основания, говорит, например, факт перлюстрации письма к нему Мейерхольда от 18 апреля 1901 г. (см. выше, стр. 427).

Но,песмотря на известную в этом смысле неполноту собранных нами в настоящей статье материалов, они представляют значительный интерес для изучения Чехова. Они позволяют конкретно понять, какими путями и в каком объеме притекали к писателю с разных сторон сведения об общественной и политической жизни страны, как этот по­ток размывал и разрушал казалось бы прочно усвоенное Чеховым отвращение к «по­литике», его отчужденность от дела освободительной борьбы. Тем самым давно уже при­нятый советским литературоведением тезис о решительном повороте в сознании Чехова в последние годы его жизни получает дополнительное обоснование и подкрепление.

Как преломились бы в творчестве писателя новые черты русской жизни накануне первой революции, мы не знаем — смерть оборвала его жизнь на пороге того нового, в приход которого с такой светлой и непреклонной убежденностью он верил. Мы не знаем, подошел ли бы Чехов в своих последующих произведениях к теме революционного подвига, героической жертвы, к теме борьбы за свободу. Но и те отдельные мотивы предчувствия надвигающейся бури, порыва к чему-то новому, светлому, страстного же­лания «перевернуть жизнь», которые нашли свое выражение в произведениях писате­ля последних лет («Три сестры», «Невеста», «Вишневый сад»), имеют для пони­мания творчества Чехова огромное значение. Думается, что собранные нами материалы во многом помогут глубже понять ту реальную почву, из которой вырастали эти моти­вы, понять те явления действительности, которые помогали внимательному и зоркому наблюдателю жизни создать образы Саши и Нади в «Невесте» или Ани и студента Тро­фимова в «Вишневом саде». Связь последнего образа с нашей темой выступает, пожа­луй, особенно наглядно и выразительно. Вспомним, как Чехов в письме к жене ком­ментировал для артистов и режиссеров Художественного театра этот образ: «Ведь Трофимов то и дело в ссылке, его то и дело выгоняют из университета, а как ты изобра­зишь сии штуки?» (XX, 158). И если революционное начало в образе Трофимова оказа­лось, по необходимости, скрытым, то все же именно в его уста Чехов вложил полные надежды и веры в прекрасное и уже близкое будущее слова: «Здравствуй, новая жизнь!..».

ПРИМЕЧАНИЯ

Этой теме посвятил несколько страниц Ю. В. Соболев в книге «Чехов». М., 1934 (глава «Рост общественного и политического сознания», стр. 245—249). Упоми­ная о «серьезных волнениях среди студенчества» в 1899 г., автор отмечает осведомлен­ность Чехова, который «был в курсе всех событий».

Самодержавие не впервые применяло подобные методы: аналогичные меры были приняты Александром II во время студенческих волнений 1861 г.

Приведем некоторые данные об отражении в русской печати 1899 г. правитель­ственных репрессий против студенчества. В «Сыне отечества» (№ 70, от 14 марта), в «Известиях из Томска» сообщено о закрытии Томского университета с 4 марта; в «Русских ведомостях» (№ 90, от 1 апреля) напечатано объявление рижского Политех­нического института об увольнении всех студентов; там же (№ 93, от 4 апреля) поме­щено объявление киевского, подольского и волынского генерал-губернатора о воспре­щении уличных демонстраций и об увольнении всех студентов первых трех курсов Новороссийского университета, а также о приостановке занятий в высших учебных заведениях Харькова — в университете, технологическом и ветеринарном институ­тах; там же (№ 96, от 7 апреля) напечатано объявление ректора Киевского универси­тета о прекращении занятий на последних курсах.

История трагической гибели Ливена нашла отклик и в одном из зарубежных русских изданий, где она была изложена следующим образом: «Он (Г. Ливен) сидел в Бутырской пересыльной тюрьме с 14 февраля в одиночном заключении, и за все время заточения к нему никого не допускали. Мать его напрасно добивалась свидания с сыном. Ей дали разрешение на свидание лишь 6 апреля, но было уже поздно. При­шедший в отчаяние юноша покончил с собою единственным доступным ему способом: он облил себя керосином из лампы и поджег затем себя; через два дня он умер в тю­ремной больнице от тяжелых ожогов, и матери досталось увидеть лишь обгорелый труп сына» (Г. М. Либанов. Студенческое движение 1899 г. С документальными при­ложениями. Лондон, 1901, стр. 76).

Студенческим волнениям 1899 г. были посвящены и другие брошюры, изданные за пределами России: «Студенческое движение 1899 года». Сборник под ред. А. и В. Чертковых. Изд. «Свободное слово». Purleigh, England, 1900; В.М. Грибовский. К истории студенческого движения 1899 года. Берлин, 1901. За указание на эти бро­шюры автор выражает благодарность А. В. Храбровицкому.

Из этих слов Чехова («Получаю много писем») следует, что не все письма о сту­денческом движении сохранились в архиве писателя. Очевидно, кроме использован­ных нами выше писем Ал. П. Чехова, Н. М. Ежова и М. В. Лаврова, Чеховым до 18 марта были получены и другие письма, авторы которых, за исключением Сувори­на, остаются неизвестными. Подобные встречи с учащейся молодежью принимав­шей участие в университетских «беспорядках», бывали у Чехова и раньше: в апреле 1897 г. его посетили в Мелихове два студента Московского университета, с которы­ми он беседовал о студенческих волнениях, о литературной работе, о желательно­сти издания студенческой газеты (А. «У А. П. Чехова в Мелихове». —«Русские ведомости», 1909, № 150, от 2 июля).

В воспоминаниях журналиста М. Гальперина, встречавшегося с Чеховым в Ницце в декабре 1900 г., переданы аналогичные его высказывания. В беседе о мо­лодежи, о студенческих волнениях Чехов заметил, что «бунтующие теперь либера­лы сделаются по окончании университета серенькими чиновниками, жаждущими теплого местечка» («Киевлянин», 1904, № 186, от 7 июля).

В марте 1899 г. в Харьковской судебной палате по протесту прокурора вто­рично слушалось дело по обвинению братьев Скитских в убийстве секретаря Пол­тавской духовной консистории А. Комарова (за год до этого, в марте 1898 г., обви­няемым был вынесен оправдательный приговор). Дело Скитских вызвало на Украи­не большое общественное возбуждение.

В настоящей статье мы не имеем возможности подробно останавливаться на эпи­зоде с «Маленькими письмами» Суворина,