За нами Россия - Сергей Зверев

Слово «товарищи», произнесенное штатским, приятно легло на слух Батяни. На родине люди уже давно так друг к другу не обращались. А старорежимное «господа» не прижилось в народе, звучало фальшиво даже из телевизора. А обращений «мужчина» и «женщина» Лавров на дух не переносил.

— Каркас мы быстро соорудим. Недавно одному сослуживцу помогал, дочь у него замуж выходила. Так мы такой навес у него на даче сколотили — на семьдесят человек, часа не прошло, — отозвался Батяня. — И сейчас сделаем. Вот только материалы под рукой были, а тут придется в лес идти. И сильно сомневаюсь, что нам не помешают рубить деревья здешние польские лесники.

— Это было бы идеальным укрытием, — согласился пилот. — Под таким навесом я спокойно произведу ремонт.

Немец на тракторе привез со своего хутора еще и жерди, пилы, гвозди, полиэтиленовую пленку для парников. Все, включая байкера, снова принялись за работу.

— В нашем полку прибыло! — хмыкнул Батяня, сколачивая доски.

— Я хотел бы узнать, почему вы помогаете нам во всем? — обращаясь к Клоссу, спросил Коршунов.

— Я не любить Германия! Я не совсем немец, — ответил тот. — Мой отец выходец из этих самых мест. Он жил в Гданьск, до тех поры, пока не был выселен после войны польскими властями. Его семья и принадлежал этот хутор.

Для Лаврова все это было «высшей математикой» национальных отношений. Как это можно говорить по-немецки и считать себя не совсем немцем.

— Что-то я такое припоминаю, — начал Коршунов поучительным тоном «давать уроки истории». — В послевоенный период произошел массовый исход немецкого населения из Восточной Европы. Решения о выселении принимали как лидеры коммунистов в Польше и СССР, так и президент Чехословакии.

Батяня, уже привыкший к выходкам капитана, обреченно слушал, не переставая сколачивать конструкцию. В конце концов, заняты только руки. Можно и послушать, расширить кругозор.

— Коллективная ответственность немцев за трагедию Второй мировой войны привела к массовой трагедии немецких обывателей, — выдал Коршунов.

— Сегодня для этого есть более подходящее название: «этнические чистки», — вставил Павлов.

— Совершенно верно! — продолжал Коршунов. — Я эту тему неплохо знаю. В Германии, особенно позднее, принимали всех. Для членов «союзов изгнанных» — так их называли — поддержка иммиграции немцев с востока имела особое значение. Для них это был знак солидарности с людьми, которые так же, как они, пострадали в рамках коллективной ответственности немецкого народа за преступления нацистов.

— Подождите, — вклинился Павлов. — Насколько я знаю, во время войны советские немцы были насильственно помещены в трудовые лагеря, где из них формировали так называемые трудовые армии. Кроме того, они были насильственно переселены из европейской части СССР в ее азиатскую часть. Так что же это получается — их потом в Германию тоже насильственно выселяли?

— Правильное слово вы сказать, — качая головой в знак согласия, сказал Клосс. — Выселяли.

— Все правильно, — подтвердил Коршунов, — потому что в вопросе эмиграции немцев из СССР послевоенное руководство Германии преследовало свои политические цели, а ее население в своем большинстве видело в этом восстановление справедливости, своего рода руку помощи, которую страна должна протянуть попавшим в беду соотечественникам. Все вместе это придало огромный импульс массовому движению немцев с востока на запад. И процесс пошел. В Германии предполагали, что у них не будет проблем с интеграцией «русских немцев» в жизнь немецкого общества. Для этого власти страны делали на первый взгляд все необходимое. Переселенцев учили немецкому языку, старались расселять их равномерно по всей территории страны, с тем чтобы не допустить образования внутри страны замкнутых анклавов, обеспечивали им нормальный для Германии уровень жизни, финансировали программы по сближению детей «русских» немцев с местными детьми. Делали все вроде бы правильно, но в итоге получили уникальную ситуацию.

— В смысле? — уже вошел в тему и даже заинтересовался майор Лавров.

— В Германии сформировалась изолированная группа населения, являющаяся ее гражданами, но которая не смогла, как планировалось, интегрироваться в германское общество. Более того, весьма неожиданным сюрпризом стало то, что «русские» немцы превратились в серьезную нагрузку для германского бюджета. Социальная составляющая расходов страны уже и так чрезмерна, а тут еще больше миллиона людей из числа переселенцев предпочитают висеть на шее у государства, пользуясь различными социальными программами их поддержки, — закончил Коршунов свой познавательный монолог.

Батяня, прикрыв рукой широко распахнутый в зевке рот, произнес:

— Мечта советского человека — все получать на халяву!

Все присутствующие, включая немца, улыбнулись. Но оказалось, что Клосс улыбнулся лишь из вежливости — за компанию, потому как тут же задал вопрос:

— А что такое «халява»?

— Это такое русское слово, которое имеет много значений. Во-первых, голенище у сапога, а еще оно обозначает… — начал было Коршунов.

Но Батяня не позволил разговору уйти в чисто филологическое русло и дал дефиницию:

— Это когда что-то получаешь, а платить или работать при этом не хочешь.

— Так не бывает, — отозвался Клосс.

— Но наш народ такое любит, а мечтать не вредно, — рассеял сомнения немца Лавров. — Значит, у вашего отца все забрали и выслали в Германию? — вернулся к прежней теме Лавров.

— Отец, да, был выселен прямо из Польша. А мать жить в Казахстан, она из казахстанских немцев, — рассказывал Клосс, печально качая головой, — в Германия приехать жить еще при Хрущев. Там они с отец и познакомились.

— Понимаю, — с сочувствием произнес майор. — Словно берут за шкирку и выкидывают из привычной среды обитания.

— Мать все время потом ошань жалеть, что уехать.

— Постойте, но ведь в Германии, даже в ГДР, уровень жизни был выше, чем в СССР в те годы, — Кудрявцева решила тоже вмешаться в разговор мужчин.

— Да, но ведь семьи переселенцев в социальной структуре германского общества слишком часто занимают нижние социальные ступени. А в таком обществе, как Германия, повысить социальный статус, начиная движение с самого низа, очень трудно, если не невозможно, — ответил ей всезнайка Коршунов.

— Это есть правда, — согласился немец. — Мы там быть… — Он пощелкал пальцами в воздухе, вспоминая как будет по-русски, и, вспомнив, добавил: — …Бедняк. Мать со мной много времени проводить, потому как она не имел возможности на работу устроиться, нигде ее не брать.

Благодаря матери Пауль Клосс и проникся «русским духом», вошел в землячество. А там на него обратили внимание российские спецслужбы, с которыми он охотно начал сотрудничать.

Клосс напомнил о событиях восьмидесятых, которые весьма отразились на нем самом. О том, что в Польше на волне рабочих забастовок была создана необычная для стран Восточной Европы политическая сила — независимое профобъединение «Солидарность». А руководителями ее стали рабочие шахт и заводов Польши, которые способны были разговаривать с народом на его языке. После победы «Солидарность» пришла к власти, совершив первую в Восточной Европе «бархатную революцию».

— И вы вернулись, — догадался Батяня.

— Да, я выкупить у прежних владельцев семейный хутор, — улыбнулся Клосс, — конечно, русские власти мне сильно помогать, сам бы я вряд ли суметь это сделать. За что я им ошань благодарить.

Поселившись в пригороде Гданьска, Клосс выполнял задания российской разведки. Он действительно был многим обязан России и потому брался за любую работу, которую поручало российское руководство. Он лез из кожи вон, но собирал необходимые сведения и тайно передавал их в Москву.

— Вот вроде и все, — забив последний гвоздь, Лавров вытер тыльной стороной ладони вспотевший лоб. — Не хуже, чем у моего товарища по службе получилось.

— Зер гуд! — осмотрев и стукнув несколько раз ладонью по маскировке, заключил немец.

Работа была окончена, а вертолет надежно замаскирован под каркасом. Инструменты собрали и уложили в трактор.

— Вы езжайте, а я ремонтом пока займусь, — обратился к Батяне Коршунов.

— Сколько времени займет починка? — спросил майор, отряхивая куртку.

— За пару часов, думаю, управлюсь. Тут ведь мало отремонтировать, надо еще счистить, смыть кровь и перья птиц с фюзеляжа и стекол. И потом разбитые ЖК-полиэкраны заменить нужно. Иначе накрылась медным тазом наша невидимость. Хорошо хоть запасные есть в вертолетном ремкомплекте.

— Я с капитаном останусь, мало ли что, — вызвался присутствовать в качестве охраны «байкер» Павлов. — Да и помогу…

Коршунов, соглашаясь, закивал: