Понаехавшая - Наринэ Абгарян

— Интересно, она всю валюту пометила? — Настя заглянула в сумку, вытащила еще одну пачку денег.

— Видимо, всю. — Понаехавшая раскрыла веером доллары и продемонстрировала метки со своей фамилией почти на каждой купюре.

— Чтоб ей пусто было! — выдохнула в сердцах Настя.

Банк со своими работниками был строг и требователен донельзя. За малейшие, даже самые безобидные ошибки наказывал рублем, особенно лютовал, когда кто-то из сотрудников принимал ветхую валюту. Притом ветхой считалась любая, даже новенькая, «хрустящая» купюра старого года выпуска. Такую валюту банк мстительно возвращал кассирам.

— Реализовывайте, как хотите! — надрывалась в телефон заведующая отделом валютных операций Инна Денисовна. — Или же выплачивайте из своего кармана, раз вы у нас такие умные!

На попытки втолковать банку, что приезжие не виноваты в диких местных нравах, начальство пожимало плечом и переходило на ультразвук:

— А мы вас не держим! Увольняйтесь, других наберем!

Особенно туго приходилось кассиршам, работающим в «Интуристе». Попробуй объяснить привыкшему к вежливому обращению иностранцу, что он не может поменять вполне себе нормальные, но 1973 года выпуска доллары только потому, что так захотелось банку! Иностранцы реагировали на такой произвол весьма предсказуемо — негодовали, оскорблялись и требовали незамедлительного обмена денег.

— Не мы ввели такие правила, — слабо оправдывались девушки, — это наш банк и начальство!

— Факинг крейзи банк! — ругались иностранцы. — Энд факинг крейзи босс!

Кое-кто из доведенных до белого каления интуристов, как, например, утренний китаец, устраивал прямо-таки демарши. Девочки густо краснели, разводили руками, извинялись по сто раз. К сожалению, в те годы повсеместно царили нелицеприятные порядки — банки упорно игнорировали распоряжение ЦБ принимать любую валюту, если только она не прострелена навылет в пятистах местах. Кассиры обменников были подневольными людьми и, во избежание конфликтов с начальством, придирались ко всему — печати или росписи на купюре или чуть потертому портрету президента.

Правда, не все сотрудники следовали внутренней инструкции банка. Некоторые особенно юродивые работники ухитрялись безропотно принимать все деньги. Особенно преуспели в этом деле Праведная Ольга и Понаехавшая. В отместку Инна Денисовна завела себе привычку выводить карандашом на «неправильных» купюрах фамилию строптивого кассира и возвращать их виновнице торжества с ультразвуковыми переливчатыми комментариями.

— Еще одна купюра времен царя Гороха — и они могут идти на все четыре стороны, — предупредила недавно Инна Денисовна О. Ф., брезгливо тыкая длинным ногтем в купюру 1966 года выпуска.

О. Ф. заведующую отделом валютных операций терпеть не могла, поэтому мигом завелась:

— Вы вообще соображаете, что говорите? Как можно отказать человеку в обмене, если он пришел с нормальными деньгами?

Инна Денисовна мелко вздрогнула нарисованными бровями и тонкими холеными пальцами:

— Еще раз вы позволите себе повысить на меня голос — и я уволю вас, притом по какой-нибудь нехорошей статье. Ясно?

На каждом пальце Инны Денисовной переливалось кольцо повышенной каратности. Бриллиантовые и изумрудные брызги слепили и раздражали О. Ф. Она демонстративно встала руки в боки, выставила вперед правую ногу в псевдозамшевом ботинке, гордо вскинула голову.

— И по какой такой нехорошей статье вы меня уволите? Валютные махинации? Или, может быть, воровство? — И О. Ф. кинула многозначительный взгляд в сторону переливчатых пальцев заведующей отделом валютных операций.

— Я попрошу! — заволновалась Инна Денисовна. — Я попрошу!

— Попросит она, попрошайка жопоногая! — взорвалась О. Ф. — Ты попросишь, а нам что делать? Там кругом иностранцы, и все несут старую валюту. Чего нам делать, спрашиваю я тебя?

— Мы подумаем над вашим поведением, — холодно отрезала Инна Денисовна и указала перстнем в дверь. — Вы свободны.

— Очень надо! — дыхнула огнем О. Ф. и выскочила из кабинета. — Они подумают! Они, оказывается, думать умеют! Ха!

Репрессий, как ни странно, не последовало. Но девочки понимали — еще один скандал, и достанется всем. Поэтому они раскинули мозгами и придумали маленькую хитрость: если не получалось по горячим следам реализовать принятую за день «неправильную» валюту, ее по эстафете передавали следующей кассирше. Таким образом, в банк уходила новая валюта, а старая оседала в кассах. А те купюры, которые не получалось обменять на новые, заведующая отделом валютных операций с маниакальным упорством помечала карандашом и возвращала в «Интурист».

Если можно было бы убивать мыслью, то Инна Денисовна давно уже была бы мертва. Но дистанционно убивать обменник не умел, поэтому с ужасом ждал того дня, когда из банка нагрянет проверка и обнаружит в кассах валютную рухлядь. В минуты горестных раздумий девушки сладострастно рисовали в своем воображении дивные картины. Например, как Инну Денисовну многократно кусает бешеная собака, и заведующая корчится от болезненных уколов в живот. Или того хлеще — Инна Денисовна счастливо сходит с ума, и бригада могучих санитаров увозит ее в Кащенко. Навсегда и на веки вечные. Такие мечты скрашивали суровые рабочие будни и настраивали кассиров на боевой лад.

Как это ни прискорбно признавать, но коллективная медитация воплотилась в реальность.

Однажды О. Ф. заползла в обменник с виноватым выражением лица и нехорошо уставилась на своих подчиненных.

— Что такое? — переполошилась девушки.

— Да тут вот какое дело, — замялась О. Ф. — Денисовну ограбили.

— Как это ограбили?

— Вот так. Всё вынесли, даже мебель. Она в выходные за городом была, вернулась — а дома хоть шаром покати. Сегодня в банк пришла в каком-то старом шушуне и чуть ли не в калошах.

В обменнике воцарилась гнетущая тишина. Да и что тут скажешь — не злорадствовать же!

— Что самое странное… — О. Ф. нахмурилась и провела пальцем по морщинке между бровями. — Она написала заявление об уходе по собственному желанию. Ушла, ни с кем не попрощавшись.

— Бедная, — вздохнули девочки.

Через неделю стало ясно, почему Инна Денисовна ушла не попрощавшись. Она накатала жалобу в ЦБ и чуть ли не в Минфин, где в подробностях раскрыла все схемы, благодаря которым банк уходил от налогов. В центральный офис зачастили с проверками инспекторы из налоговой, и банковское начальство замучилось водить их по ресторанам и одаривать завуалированными под дорогостоящие подарки взятками.

В своей кляузе Инна Денисовна в том числе указала, что кассиры игнорируют указ ЦБ принимать ветхую валюту. Конечно же, в обменник нагрянула проверка.

И тут настал звездный час девушек. Ибо то количество старой валюты, которую они выгребли из касс, ввергло в ужас даже видавших виды инспекторов.

О. Ф. ходила потом грудь колесом. Скопировала отчет об итогах проверки и вывесила на стене обменника — на всеобщее обозрение.

Придумала новую поговорку.

— Не плюй в колодец, козленочком станешь, — периодически мурлыкала она, намекая на Инну Денисовну.

Девочки согласно кивали в ответ.

Ухажеры вокруг О. Ф. вились всегда, ибо женщиной она была в меру вызывающего и несомненного сексуального облика и умела очаровывать мужчин в каких-то прямо-таки безудержных количествах.

Привлекала она их внимание не только своей бесспорной красотой, но и неординарным поведением. Например — очаровательной манерой высовываться по пояс в окно едущего автомобиля, будучи крепко за рулем. Понаехавшая лично присутствовала при одном таком сальто-мортале. В тот день О. Ф., проехав под «кирпич», умудрилась, высунувшись в окно и переругиваясь с водителем автомобиля, пытающегося проехать в законном направлении, развернуться на крохотном пятачке и выскочить обратно в поток машин. Водитель поруганного автомобиля догнал «пятерку» О. Ф. на светофоре и потребовал незамедлительно выйти за него замуж. О. Ф. тут же согласилась, назвалась Зинаидой, продиктовала телефон бухгалтерии и, рассыпаясь в воздушных поцелуях, повернула под следующий «кирпич».

Красилась О. Ф. как если бы писала картину в авангардистском стиле — накладывала косметику щедрыми мазками, зачастую экспериментируя на ходу, дополняла свой облик новыми, смелыми штрихами. Как-то она промахнулась с покупкой карандаша для бровей, коричневый на вид грифель чертил почему-то красным, и О. Ф. из чувства протеста проходила целую неделю с вызывающими бровями, для убедительности оттеняя их шейным платком в алые разводы.

Еще О. Ф. умела сокрушительно выпить, не размениваясь на закусь и всякие чоканья, в подпитии была адекватна, но в меру агрессивна и готова на отпор. Однажды, будучи несколько подшофе, она принимала участие в драке «стенка на стенку», притом одна стенка была представлена тремя цыганскими гадалками, вышедшими на промысел на Большую Дмитровку, а другую стенку являла собой О. Ф. в боевом вечернем раскрасе и туфельках на каблуке. Итого: гадалки позорно бежали с места боя, бренча многочисленными кольцами и монистами, а О. Ф. победно пошла дальше, на спектакль в ефремовский МХАТ — отдохнуть, по велению магического альманаха «Третий глаз», седьмой чакрой Сахасрара.