Любовь без преград - Моника Маккарти

Он быстро отвернулся.

— Вы еще не закончили?

— Еще немного.

Спустя несколько минут, полагая, что она уже переоделась, Юэн снова взглянул через плечо и успел увидеть ее стройную спину, прежде чем рубашка прикрыла ее.

Юэн едва сдержал стон. Его снова охватило вожделение, и вернулось болезненное чувство. Этого следовало ожидать. Он сам виноват.

Теперь перед его мысленным взором снова возникли превосходной формы молочно-белые груди и гладкие, округлые женские ягодицы. Казалось, в этой камере пыток стало еще теснее.

Впрочем, ее кожа не везде была гладкой. Он нахмурился, вспомнив о замеченных шрамах. Она объясняла это наказанием в виде порки кнутом? Вряд ли. Эти шрамы были больше похожи на ожоги.

У него было много вопросов к этой девушке.

— Можете повернуться, — сказала она.

— Откуда у вас шрамы на спине? — спросил он с суровым выражением лица.

Джанет инстинктивно напряглась. Но не от стыда — хотя этот вопрос всегда вызывал у нее это чувство. Она знала, что, пусть шрамы отчасти и сгладились, они имели неприглядный вид. Однако она не стеснялась их. Они служили ей напоминанием о цели ее жизни. Она не могла забыть то, что произошло на мосту в ту ночь. Да, что этот эпизод стал для нее хорошим уроком и определил ее дальнейшую судьбу.

Должно быть, она уже привыкла к резкости Юэна, потому что ни его вопрос, ни нахальное вмешательство в личную жизнь не удивили ее. Ему повезло, что она не была застенчивой девушкой.

Внезапно Джанет замерла, и глаза ее сузились. Почему он заговорил о шрамах?

— Вы все-таки подглядывали!

Он пожал плечами, не пытаясь оправдываться.

— Это вышло случайно. Вы слишком долго возились со своей одеждой.

— Вы считаете это достаточным предлогом?

— Да, если хотите.

Джанет закипела от злости.

— Вам не о чем беспокоиться, — сказал он. — В вас нет ничего такого, чего бы я не видел сотни раз.

Если он пытался успокоить ее таким образом, то его попытка провалилась. Ее глаза гневно расширились.

— Сотни раз?

Он пожал плечами, и его безразличие почему-то разозлило ее еще больше. Джанет не волновало, со сколькими женщинами он имел дело, и то, что она ничем не отличалась от них. Ее раздражало, с какой небрежностью он заявлял об этом.

— Как приятно слышать, что у вас было столько возможностей для сравнения.

— Вы не ответили на мой вопрос. Откуда у вас эти шрамы? Я знаю, что они не от кнута, как вы рассказывали сегодня солдатам.

— Вы и шрамы могли сравнить сотни раз?

Ламонт улыбнулся: очевидно, ее раздражение забавляло его.

— Даже больше.

— Вы воевали несколько лет?

— Да. А теперь расскажите мне о своих шрамах.

Джанет сжала губы. Он был таким же настойчивым, как Дункан. С ним ей тоже никогда не удавалось сменить тему. Он был чрезвычайно упрямым, когда расспрашивал ее о каких-то личных делах или трудностях. Юэн Ламонт напоминал ей брата и в других чертах. Однако чувства, которые он пробудил в ней, были явно не сестринскими.

Видимо, он не успокоится, пока не получит ответа, и Джанет решила рассказать ему правду. Ну, хотя бы отчасти.

— Я была на мосту, когда в него ударила молния. Я не помню точно, что произошло, но все было в огне. Я получила удар по спине щепками досок. Сестры удалили их, но некоторые вонзились глубоко.

Он смотрел на нее так, словно знал, что она чего-то недоговаривает. Но ничего больше рассказывать ему Джанет не собиралась. Как она оказалась на мосту — не его дело.

— Так вот почему вы не хотели переправляться через реку. Когда это случилось?

Теперь пришла ее очередь небрежно пожать плечами.

— Некоторое время назад. — Надеясь закрыть эту тему, Джанет добавила: — Я не люблю вспоминать об этом.

— У вас нет причины стыдиться этих шрамов. Они являются признаком вашей силы. Вы смогли выжить.

Джанет разозлилась.

— Я знаю. Эти шрамы не причиняют мне боли, но служат напоминанием.

На этот раз он понял намек и решил сменить тему, хотя, к сожалению, другая тема была не лучше прежней.

— У вас необычный акцент. Откуда вы родом?

Джанет надеялась, что он не заметил, как ее плечи слегка напряглись, — впрочем, она уже догадалась, что от его взгляда никто не ускользает.

— Мой отец был торговцем, — сказала она, повторяя ту же историю, которую рассказывала хозяйке постоялого двора. — Он много путешествовал.

— Поэтому вы говорите на многих языках?

— Да. — Однако языки давались ей нелегко. Они всегда вселяли в нее ужас. Решив, что разговор о ней затянулся, Джанет спросила: — А что вы скажете о себе? Мне нечасто встречались шотландцы, так свободно разговаривающие по-французски и не являющихся дворянами… — Она умолкла и покраснела.

— И вы решили, что я не отношусь к их числу?

— Я не хотела вас обидеть.

— Вы меня не обидели. Я воспитывался с местным дворянином и прошел некоторое обучение. Языки давались мне нелегко. — Джанет вскинула брови, и он рассмеялся. — В отличие от вас.

Она покачала головой.

— Хуже всего латынь.

Эти слова вырвались у нее, прежде чем она смогла сдержаться. Она надеялась, что он пропустит их мимо ушей, но, разумеется, эта надежда была напрасной.

— Я думал, будучи в тесных отношениях с итальянцами, легче освоить итальянский язык.

— Для большинства людей так и есть, — сказала Джанет. Она притворно зевнула. — Если не возражаете, я, пожалуй, лягу в постель. Я очень устала.

Разговор с ним опасен. В его присутствии она не раз забывала, что представлялась монашкой, или, по крайней мере, вскоре планировала стать ею. В какие-то минуты Джанет чувствовала такой уют и спокойствие, словно они на самом деле были мужем и женой и такая близость казалась естественной.

Но внезапно Джанет вновь испытала неловкость от их уединения. Она явственно воспринимала его как мужчину. И как бы она ни притворялась монашкой, ее тело невольно реагировало на присутствие такого красивого мужественного воина. В его присутствии она как никогда прежде ощущала себя женщиной.

Джанет плотнее запахнула плед на своих плечах, хотя в комнате неожиданно стало слишком тепло. Просто воздух нагрелся, не так ли? Однако она не могла объяснить прилив тепла в тех местах своего тела, где никогда не ощущала его прежде. Казалось, повсюду вспыхивали предупреждающие сигналы. Она должна держаться подальше от этого мужчины.

Должно быть, он тоже почувствовал возникшую напряженность, потому что внезапно решил выйти из комнаты.

— Если вы дадите мне свою одежду, я отнесу ее вниз хозяйке, чтобы та повесила ее посушить у огня. Вам не обязательно оставлять свечу зажженной; я найду нужную дверь, когда вернусь.