Сыны анархии. Братва - Кристофер Голден

Тут в скрип ржавых качелей вплелся еще какой-то звук, и Тринити остановилась, проскользив подошвами по земле, чтобы заставить качели умолкнуть. Застыла и прислушалась. Неужели вдали действительно послышался вой? Романтическая часть ее натуры тут же озадачилась, койот это или волк. Водятся ли волки в каньоне Ред-Рок?

Поднялся ветер, и Тринити задрожала, несмотря на толстый бордовый свитер. Поглядев на звезды, она снова принялась раскачиваться, запрокинув голову, чтобы изучать созвездия.

Слева кашлянули. Она повернула туда голову, но раскачиваться не перестала. В темноте кто-то чиркнул спичкой. В сполохе оранжевого света Тринити увидела Кирилла, прикурившего сигарету и замахавшего рукой, чтобы погасить спичку. Выделяясь на фоне ночи темным силуэтом с оранжево-рдеющим угольком, он медленно приблизился к Тринити и без единого слова сел на соседние качели. Глубоко затянулся сигаретой, выдохнул облачко дыма и принялся раскачиваться.

– Славно здесь, – проронил Кирилл, снова затягиваясь. – Тихо.

Тринити посмотрела на него, чуть повернув свои качели в сторону. В лунном свете татуировка обвившей его шею колючей проволоки казалась чернее черного, делая облик этого душегуба на качелях даже более абсурдным, и Тринити не удержалась от улыбки.

Все уразумев без вопросов, Кирилл тоже улыбнулся в ответ. Но улыбка тотчас померкла.

– Феликс был хорошим человеком, – заметила Тринити. – Хорошим другом.

– Хорошим братом, – добавил Кирилл, взмахивая ногами, отчего ржавые качели с истошным взвизгом взмыли выше.

На минутку оба погрузились в воспоминания, и Тринити тоже позволила себе раскачиваться чуть сильнее, забыв свои опасения выглядеть глупо. Раз Кирилл рядом с ней, она вряд ли упадет в глазах прочих членов «Братвы».

Когда русский перестал раскачивать ногами, Тринити последовала его примеру, и их колебания мало-помалу угасли.

– Действует на нервы, да? Торчать взаперти в отеле?

– Прям клаустрофобия разыгрывается, – кивнула Тринити. – Не только из-за отеля…

– Я чувствую то же самое, – перебил Кирилл. – Мы пойманы собственным желанием остаться в живых. Мы должны держаться подальше от глаз, потому что знаем, что на нас охотятся. Но помни: мы тоже на них охотимся.

– Что-то не видать, чтобы они так уж напугались, – заявила Тринити. – Их больше. Больше стволов, больше стрелков, больше денег.

Кирилл поглядел вверх, на звезды – быть может, гадая, заслужил ли Феликс своей добротой пропуск на небеса, несмотря на свои грехи.

– Вот потому мы и прячемся, – сказал он. – Они считают, что умнее и сильнее нас, что они нас уничтожат. Но их уверенность можно использовать против них.

– Вы уверены в себе.

Кирилл улыбнулся, но совсем по-другому – тонкой, жестокой усмешкой.

– Тебе нечего бояться, Тринити. Скоро мы выйдем из укрытия. Или мы их убьем, или они нас. Что так, что эдак, все будет кончено.

– Это звучит не так ободряюще, как вам кажется, – возразила она.

Но Кирилл не слышал.

За углом отеля послышались шаги. Тринити на миг оцепенела, но увидев, что ее собеседник ничуть не встревожился, и расслышав, как спокойно, неспешно пришедший ступает по гравию, тоже расслабилась. Силуэт вышедшего из-за угла оказался высоким и худым, как спичка, и Тринити поняла, что это Тимур. В детстве он был форточником и карманником, в подростковом возрасте попался и загремел в колонию, где «Братва» взяла его под свое крылышко. Олег ему не доверяет, и уже за одно это Тринити его недолюбливает, но тощий вор просеменил к Кириллу с надлежащим почтением, так что тот принял его благосклонно.

Тимур сказал что-то по-русски.

Кирилл сделал еще затяжку.

– Где твоя вежливость, Тимур? Говори по-английски.

Вор пошмыгал носом, будто учуяв что-то не слишком приятное. Бросил взгляд на Тринити, но лишь мельком.

– Гаврила звонил, – сообщил он. – В «Птичьем краю» была драка…

– В стрип-клубе?

Тимур кивнул.

– Там была драка. Участвовали некоторые из людей Лагошина. Швейцар слышал, как они говорили о встрече в православной церкви на улице E. Вы ее знаете?

Кирилл стряхнул пепел с кончика сигареты.

– Дурацкий вопрос. Как я понимаю, Олег платил швейцару?

– Платил.

– Слишком просто. Насколько Гаврила уверен, что это не подстава?

Тринити нахмурилась:

– Они не могли знать, что вы сегодня отправите туда людей задавать вопросы.

Кирилл немного покурил, молча сдвинув брови.

– Может, и нет. Но если они знают, что мы их ищем, то могли расставить приманки повсюду. Невозможно проверить, поставили они ловушку или нет. Сколько там наших с Олегом и Гаврилой?

– Еще двое.

– Ладно, – неспешно кивнул Кирилл. – Вели им там быть поосторожнее. И поубивать всех, кого сумеют.

Осклабившись, как хорек, Тимур развернулся и вороватой походкой двинулся обратно к мотелю.

Тринити, будто заледеневшая внутри, уставилась на Кирилла:

– Вы собираетесь оставаться здесь? Нам всем нужно отправляться сейчас же, чтобы подстраховать их. Теперь у нас достаточно стволов. Им нужна…

– Тпру, – сделав глубокую затяжку, Кирилл щелчком послал сигарету на потрескавшийся бетон. – Они аж на противоположном конце города. Пока мы доберемся до церкви, все, что может случиться, уже случится. Если это не ловушка, четверых будет вполне достаточно, чтобы доставить Лагошину неприятности. А если это и в самом деле ловушка и мы туда нагрянем всем составом, тогда они поубивают всех нас вместо всего четверых.

Он оттолкнулся под скрежет ржавых цепей и снова принялся раскачиваться.

Тринити все смотрела и смотрела, чувствуя зияющую внутри пустоту. «Только четверых», – сказал он. Но один из этих четверых – Олег.

– Дыши, Тринити, – промолвил Кирилл. – Что бы ни стряслось, сейчас это нам не подчиняется. Во всяком случае, на данный момент, когда мы ничего не можем поделать и не знаем последствий, мы свободны.

Качели все скрипели и взвизгивали. Тринити казалось, что надо заговорить, запротестовать. И снова ей послышался вой в отдалении.

Она тяжко вздохнула. Неким извращенным образом Кирилл прав. Ближайшие события вне ее власти. Она медленно оттолкнулась назад и вскинула ноги, позволив себе качнуться вперед.

И покамест дыша.

«Харлеи» они запарковали за квартал от церкви, подальше от ближайшего уличного фонаря. Небо на западе полыхало неоновым заревом Вегас-Стрип, но здесь, в районе, прозванном местными «алфавитными улицами», сорвавших джек-пот не сыщешь днем с огнем. Некоторые дома содержатся в порядке или недавно отремонтированы, демонстрируя попытку вытащить округу на свет, но в остальных окна побиты или заделаны фанерой, облупившаяся краска слезает целыми пластами, а машины на дорожках опираются на кирпичи вместо колес. Туристы сюда наведываться не станут, и, как научило знакомство Джекса с подобными кварталами, полиция тоже не обременяет себя чересчур частыми посещениями.

– Держись возле байков, – велел Джекс Пыру. – Если будут неприятности, звони. Джойс, ты с Пыром.

Джойс издал какое-то бухтение по поводу приказа, но Джекс проигнорировал его. Они с Рыжим направились к церкви, не оглядываясь. Если заварится какая-нибудь бодяга, Пыр вмешается, паля вовсю, либо ретируется и позаботится доставить весточку Ролли – и САМКРО, – что ситуация переменилась. Джекс хотел держать русских в неведении по поводу того, с кем они имеют дело, но если дело обернется настолько скверно, что они с Рыжим кончат трупами на тротуаре, «Сыны анархии» развяжут войну. Каждый член «Братвы» в Неваде – обеих фракций – познакомится с мистером Беспределом.

– Джойс недоволен, – заметил Рыжий, когда они подошли к крыльцу церкви.

– Он может свалить, как только пожелает, – отрезал Джекс.

Русская православная церковь когда-то была красивой. Купола еще до сих пор сияют сусальным золотом, а кресты на их маковках белее белого, но само здание выглядит полинявшим и усталым, словно смирилось с собственной заброшенностью и запущенностью. Передние двери заколотили длинными досками, и поверх них висит картонка с надписью ВХОД ВОСПРЕЩЕН, рваная и пыльная. Джекс так и не мог разобраться – то ли опрятные домики сигнализируют, что район пошел на поправку, то ли это последняя горстка домовладельцев держит последние оборонительные рубежи, хотя битва безнадежно проиграна, но патриарх именно этой церкви явно опустил руки давным-давно.

– Но его наводка была хороша, – не уступал Рыжий. – «Птичий край» привел нас сюда.

– Ага, наводка-то хороша, но он чуть все не обосрал, не разрулив ситуацию с этой официанткой в «Птичьем краю» вовремя. Особого доверия он не внушает.

Рыжий огляделся, взглядом изучая улицу. Джекс, чувствуя успокоительную тяжесть пистолета за поясом у хребта, разглядывал фасад церкви – вдруг там, в тени, прячутся люди?

– Нам нужна вся подмога, какую удастся нарыть, – напомнил Рыжий.