Багряные зори - Иван Логвиненко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А Георгия на станции взяли совсем случайно: не мог спокойно смотреть, как полицаи издеваются над людьми, кинулся защищать их. Когда Павличенко арестовали, то в сарае нашли автомат…
Володя ворочался с боку на бок и время от времени стонал:
— Что же делать?..
Гудит в сенях ручная мельница, стучит, скрежещет, когда уставшая мать забывает туда добавить сухой ячмень. Тепло на печи. Глаза сами слипаются. И парнишке кажется, что он сидит под березой, рядом с дедом Михаилом. Володя уже выкупался и теперь лежит на горячем песке под синим куполом высокого неба.
В осоке играет рыба, лениво квакают лягушки: «Кум-кум… Кум-кум…» Тихо плетет в траве свою длинную тоскливую песню кузнечик…
Гудит ручная мельница. Володя просыпается. Сон его хоть и оборвался, но он по-прежнему остается мыслями с дедом. Вспоминает, как привезли в село «Щорса».
Три сеанса подряд крутил механик кинокартину, и в сельском клубе негде было яблоку упасть.
Володя сидел рядом с дедом и не мог оторвать глаз от экрана.
Когда вышли на улицу, старик долго молчал и наконец сказал:
«Не все показали. Забыли Ольшаницу, например… И меня…»
Володя удивился:
«Вы у Щорса были? Или у Боженко?»
«У Гребенко!»
И вот рассказывает дед Михаил, как во время первой империалистической войны кайзеровцы дошли до самой Ольшаницы. На станции высаживались войска — кавалеристы, артиллеристы, пулеметчики. Во дворе у Лучка повесили штандарт — место расположения штаба. А потом вереницей потянулись на запад эшелоны. С пшеницей, салом, скотом…
А по мостовой, от Ольшаницы по направлению к Таращи, двигались броневики.
Но вот по селам разнеслась радостная весть: «Повстанцы…»
Фронтовик, бывший офицер Гребенко, организовал Первый повстанческий Таращанский отряд. Небольшой отряд, состоящий сначала из пятнадцати человек, обезоружил «государственную стражу», захватил оружие и, пополнив свои ряды, двинулся в поход. В Буках отряд уничтожил немецкий гарнизон и установил революционную власть. По призыву Букского революционного комитета в отряд вступило еще восемьсот добровольцев, которые принесли с собой четыре пулемета, около трехсот винтовок.
На железнодорожной станции Поташ отряд пустил под откос немецкий военный эшелон, а потом захватил Лысянку. Немцы не на шутку встревожились. За голову Гребенко обещали десять тысяч рублей. Из Богуслава, Мироновки, Ольшаницы к Лысянке подтягивались немецкие войска. Но партизаны разделали их что надо…
Рассказывал еще дед Михаил, как через мост пронесся какой-то немецкий всадник. Проскочив мост, конь, загнанный в мыло, замертво упал на землю; едва успел всадник соскочить с лошади и, не останавливаясь, огородами побежал в усадьбу Лучка, где развевался штабной штандарт. Немецкий генерал, прочитав депешу, доставленную гонцом, носился по двору как угорелый, рвал на голове седые волосы, то и дело выкрикивая:
«Майн готт, енедигер фатер!»[14]
Не зря генерал выходил из себя.
Под Калиновым Кустом отряд Гребенко полностью уничтожил стрелковый батальон и эскадрон конницы, под Стеблевым осталось лежать на поле боя пятьдесят оккупантов, несколько орудий, десятки пулеметов…
— Ты спишь, Володя? — спрашивает мать.
Володя медленно поднимает голову с подушки, с трудом раскрывает тяжелые веки. Мать просевает муку через сито.
— Уснул, спрашиваю? — смотрит она в глаза ласково, нежно, точно теплой волной омывает. — Спи, сынок, в наше суровое время только во сне, пожалуй, и хорошо…
Ответить тяжело, язык отнялся, во рту пересохло. Еле открывает веки, а они, непослушные, опять закрываются. Володя переворачивается на другой бок и уже слышит голос деда:
«В жизни будь твердым, ни перед кем не гнись! Землю родную люби. Сколько кровушки за нее пролито! Посмотри вот туда. — И он показывает на горизонт, где Рось проходит прямо к опушке леса, а рядом с высоким крутым берегом подымается высокий вал. — За валом теперь бахча. А было время, когда стояла одна крепость. Еще князь киевский Ярослав строил здесь форпост на Роси. А когда двинулся Батый на Киев, не один завоеватель здесь голову положил. Там, у самого синего леса, возле Одая, гетман Богдан после победы над шляхтой раскинул свой лагерь. А вон там, где пруд, в двадцатом году крестьяне белополяков разгромили… Ты спи, внучек, — тихо шепчет дед, — а я пойду верши проверю».
Желтый диск ромашки, украшенный белыми лепестками, качаясь на ветру, склоняется над Володей, и парнишка погружается в забытье. Засыпает.
НЕКРАШЕНЫЙ ПЕС
«Пану гебитскомиссару Белоцерковского округа
доктору Штельцеру
от следователя Ракитянской
районной полиции Ивана Божко
Жалоба
Я неоднократно имел возможность засвидетельствовать свое глубокое уважение немецким властям и лично пану гебитскомиссару. Неустанная работа вот уже в течение двух лет вместе с теми, кто исполняет и претворяет в жизнь высокую политику фюрера на освобожденных землях, и дает моральное право обратиться именно к Вам по столь важному для меня делу.
На территории Ракитянского района, особенно в последнее время, активизировали подрывные действия вражеские элементы. Это требует усиления деятельности полиции с целью предупредительных мер, направленных на полное выявление комиссаров и их пособников.
Однако начальник районной полиции пан Сокальский после проведения операции «Шверт» (об этом я имел возможность лично доложить пану гебитскомиссару донесением № 96 от 7 ноября 1942 года) и после награждения его медалью стал вести себя слишком высокомерно: не советуется со своими коллегами и не принимает во внимание их предложения.
Осмелюсь обратить Ваше внимание на тот факт, что, проявив бдительность и инициативу, я на свой страх и риск занялся проверкой жителей района, которые, возможно, причастны к этим злодеяниям. В результате принятых мер было арестовано пять жителей села Молчановки Ракитянского района. Следствием установлено, что все они являются участниками молодежной подпольной группы, что все они совершали организованные нападения на эшелоны с военными грузами, принимали участие в убийстве охраны, в похищении оружия. Так, например, у Ивана Молчана при обыске обнаружили дневник. В нем зарегистрированы все основные действия, которые производились на территории гебита с целью вооруженного свержения нового строя. Упоминается заодно и Ваша фамилия. Арестованный на допросе показал, что нашим освободителям в скором времени будут предъявлены обвинения в каких-то серьезных злодеяниях, совершенных, извиняюсь, по его словам, на «временно оккупированной немецкими захватчиками советской территории». Отдельно составлен список лиц, «сотрудничавших с фашистами». В нем числюсь и я. Иван Молчан на допросе добавил, что этим людям счет будет предъявлен особый и партизанами и советской властью, которая, извиняюсь, по его словам, «обязательно вернется с победой». С целью психологического воздействия на арестованных комсомольцев Ефименко Степан был расстрелян, член подпольной группы Яценюк Иван после активного допроса умер в камере. Остальные арестованные — Виктор Борщенко, Иван Молчан и Петр Якименко — до сих пор находятся под усиленной охраной.
Но что делает пан Сокальский? Он присутствует на допросах и собственноручно воздействует на арестованных. То, что он до сих пор не доложил Вам о раскрытии преступников, очень настораживает, тем более что это есть прямое нарушение служебных обязанностей. Не о себе болею, пан гебитскомиссар. У меня все есть, и всем я доволен. Беспокоит меня халатность и недобросовестность, которые могут привести в конечном итоге к тяжелым последствиям и нанести вред нашему общему делу. Я заканчиваю свою жалобу твердой уверенностью в победу фюрера и верой в справедливость Вашего правосудия».
Божко поправил очки, откинулся в кресле, любуясь своим ровным и четким почерком. Потом осторожно почистил бумажкой перо, размашисто подписал жалобу и бережно положил ее в конверт. Потирая руки, будто под умывальником, он, довольный, сказал:
— Теперь будет вам, Михаил Кононович, еще одна медаль! — Зеленоватые глаза следователя хищно сверкнули. — Желторотый пацан из Ольшаницы, сын коммуниста Бучацкого, и тот заметил, что я должен быть начальником. — И открыв дверь, брезгливо крикнул: — Василия ко мне!
Через минуту Божко, покровительственно похлопывая по плечу рябого полицая, приказал:
— Ну, земляк, важное поручение. Только никому не болтай. Быстрей готовь коня и скачи в Белую Церковь. Передашь пакет этот в руки самому гебитскомиссару.
Полицай расстегнул китель и, спрятав пакет во внутренний карман, сказал:
