Сгоревший клиент - Дмитрий Дубинин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне больше хотелось уточнить другие моменты. Я сказал Лене, что все здания в списке Веслова были охраняемыми памятниками архитектуры. Так ли это? Почему бы не съездить на два пепелища, не уточнить, если будет, конечно, у кого? Может быть, еще что-то удастся выяснить?
На самом деле, я никак не мог взять в толк, почему именно эти десять домов так не полюбились (или полюбились) геростратам? В столице ведь еще много подобных уникальных зданий, есть и более древние, времен Иоанна Грозного, если не старше. Есть и новее. Должны быть и красивые и, вероятно, не очень. По какому же критерию отбирал Веслов подведомственные ему памятники для сожжения? Всё ли он знал? А если он поначалу чего-то не знал, то не получилось ли, что он докопался до чего-то такого в процессе своих поисков, за что его и ухлопали? Или его ухлопали за то, что он потребовал излишне много денег? За что, кстати, он мог требовать деньги? Да еще миллион или больше (ясно, что в «зелени»)? За хорошую работу? За информацию? За молчание?
…На улице Арбузова работал бульдозер. Огромный «Катерпиллар» разравнивал место, где еще недавно стоял дом номер пятнадцать. Две-три трущобы в непосредственной близости зияли распахнутыми настежь окнами, часть стекол в которых была выбита. Я поначалу решил было, что тут опять стряслась какая-то беда, но скоро понял, что это не совсем так. Вернее, совсем не так. У дверей одной из развалюх стояла тентованная «Газель», и в ее кузов двое мужчин укладывали нехитрую домашнюю утварь. Я решил приблизиться, выйдя из машины.
Семья выезжала из трущоб. Мужики были слегка вмазаны, их физиономии лучились счастьем. Немолодая женщина, выносившая из подъезда какие-то тюки, тоже была вне себя от радости.
– Никак переезжаете? – праздным тоном спросил я.
– Да, наконец-то дал Бог, – заявила тетка. – Я уж не верила, что доживу до такого дня.
– В кредит, что ли, взяли?
– Да какой кредит?! Откуда ж у нас деньги такие? Мэрия постаралась! Наконец-то пошли эти лачуги под снос… Теперь в новую квартиру переедем, как люди будем жить. Двухкомнатная, семьдесят два квадрата общая. Правда, свет не ближний, Южное Бутово, но лучше нормально жить на окраине, чем по линии метро крыс кормить и ждать, когда вдруг полыхнет, или крыша провалится…
– Поздравляю, – искренне сказал я, в очередной раз понимая, что москвичи в основной своей массе любят городскую власть. – А тут что будет?
– Да вроде дом жилой будут строить. Двадцать четыре этажа. Кто тут жить будет, при нынешних ценах, даже представить боюсь.
– А тот дом, я слышал, сгорел?
– Сгорел, да… Красивый дом был, не чета нашему. Хотя тоже старый.
– Случайно, не помните, не был ли он памятником архитектуры? Ну там, табличка никакая не висела? С надписью «охраняется государством», например?
– А как же? Была такая, – сказала женщина. – Вон, сейчас на сарае во дворе висит, пацаны подобрали и приколотили. Сарай, наверное, тоже не сегодня-завтра сровняют…
Я посмотрел в сторону работающего бульдозера. Чуть поодаль от него стоял и внимательно наблюдал за действиями машиниста какой-то мужчина в джинсовом костюме. Прораб или мастер, наверное. Картина и так ясна, но, может, удастся и его на пару слов раскрутить?
– Здравствуйте, – сказал я, подходя к мужчине с тыла. – Вы здесь прораб, наверное?
Мужчина повернулся, и я увидел, что это молодой парень, лет двадцати, вряд ли больше.
– Нет, – отрешенно произнес он. – Не прораб я. Так… Посмотреть пришел…
Разговорить молодого человека не удалось. Да не очень-то и хотелось. А когда я садился в «Гранаду», ко мне вдруг подошла переезжающая тетка и заговорщицки прошептала:
– Не трогайте того парня. У него в пятнадцатом доме девушка была, приезжал он к ней… В ту ночь, когда дом загорелся, она не успела выскочить. Вот он теперь и появляется здесь почти каждый вечер. А сегодня уже час как стоит, не уходит, все смотрит.
…Там, где находился тринадцатый дом по Колхидской, строительство уже началось. Солидных размеров площадка была огорожена вертикально установленными бетонными плитами. Рядом с воротами висел большой плакат: «Строительство собора ведет ЗАО «Обсидиан». Проезд оказался довольно узким, я с трудом его миновал, и едва отъехал от места, где поворачивали грузовики, идущие на стройку, как двигатель «Форда» вдруг заглох. И заглохла адская машина крепко – я долго терзал стартер, пока не появились опасения посадить аккумулятор. Выругавшись, я открыл капот и попытался найти проблему. Кажется, опять что-то с трамблером, сейчас попробуем разобраться что к чему… А что это там за вопли, у ворот?
Мне стало интересно. Я оставил капот открытым (мотор все равно еще очень горячий, займусь им чуть погодя) и подошел к воротам.
Здесь семь или восемь человек стояли стеной, не пропуская на территорию стройки длинномерный «Ман», груженый сваями. Похоже, пикет. Водитель, украинец лет пятидесяти, страшно негодовал, крича «хай тоби бис» и прочие ужасы. Тон пикетчикам задавал его ровесник в потертом пальто, с бородкой клинышком и в шляпе – словно сошедший со страниц учебника истории меньшевик, лишенный депутатской неприкосновенности. А вообще компания была довольно разношерстной – долговязый старик, три женщины лет пятидесяти с чем-то, какие обычно не пропускают митинги, хорошо одетый и вполне солидно выглядевший мужчина, плюс парень и девушка, возможно, студенты. Все они шумели и горячились, но громче и отчетливее всех глаголил «меньшевик».
– Разворачивай свою телегу! – шумел он. – Не пропустим! Ты что, не видишь, что тут происходит?
– Та мене ж робить надо! – вопил шофер. – Геть! Не трымай машину!
Большинство прохожих делало вид, что ничего не видит. Но часть их, наиболее любопытная, стала подтягиваться к воротам. Увидев, что собирается публика, человек в шляпе воскликнул:
– Православные! Смотрите, что здесь творится! Нам говорили, что здесь будет заложен храм, а что мы видим вместо этого?
– А что тогда здесь делают? – спросил кто-то из подошедших. – Вон же написано: «строительство собора».
– Собора? – вознегодовал «меньшевик». – Это они так написали для тех, кто не знает. Здесь начали строить соборную мечеть ! С минаретом в тридцать метров! На том самом месте, где когда-то была православная часовня! Люди! Не дадим совершиться кощунству!
Украинец уже чуть не плакал:
– Ну и шо ж такого – хай мечеть! Пропустите, уроды, мать вашу! – вдруг перешел он на чисто русский язык.
– Послушай, ты же сам славянин! – обратилась к водителю одна из женщин. – Ты хочешь, чтобы они повсюду были? Это уже вторая мечеть в Москве за этот год!
Водителю-украинцу было глубочайше плевать на то, сколько в Москве построят мечетей. Он сел за руль, включил первую передачу и медленно пустил машину вперед, в открытые ворота. Но проем по-прежнему заслоняла толпа, а девчонка вдруг крикнула: «Ну и дави меня тогда!», и потом кинулась под кабину, ближе к колесам ведущего ската. Народ ахнул. Шофер тут же дал по тормозам, высунулся наружу, а потом схватил телефон и начал яростно нажимать кнопки.
Мне, если честно, тоже было без разницы, что будут строить на Колхидской – православную церковь, мечеть или синагогу. Водителя, к слову, я хорошо понимал – если он вернется на базу, не разгрузившись, или проторчит тут допоздна, то наверняка лишится дневного заработка. А не ровен час, еще и штраф схлопочет. Между тем среди зевак возникли две точки зрения: некоторые абсолютно соглашались с лидером пикетчиков, и кое-кто уже начал присоединяться к ним; другие заявляли, что надо пропустить шофера, мотивируя свое требование тем, что кому нужно, тот все равно построит что угодно – хоть публичный дом, если заказчик оплатит. И спрашивать никого не будет.
Страсти понемногу накалялись, но до драки дело пока что не доходило. Водитель, похоже, никак не мог дозвониться до своего работодателя; он совершенно не представлял, что ему делать в такой ситуации. «Меньшевик», напротив, считал, что все идет как надо – он громко ораторствовал, заражая собравшихся своими убеждениями… Хорошо говорил, надо сказать. И речь его я бы никак не назвал вздорной, несмотря на то, что являюсь убежденным атеистом.
Я вернулся к машине с намерением наладить ее и уехать отсюда. Двигатель еще не сильно остыл, но трамблер уже можно было шевелить, не рискуя обжечься. Я разогнулся, направляясь к багажнику за инструментами, и вдруг обратил внимание на какого-то рыжеволосого парня в кожаном плаще. Он стоял метрах в пятнадцати от моей машины, внимательно смотрел на пикет и с кем-то говорил по мобильнику… Нет, не по мобильнику. В руке рыжего была портативная рация.
Не успел я вновь нагнуться над мотором, как драка все-таки началась. Но это не москвичи принялись вручную отстаивать свои точки зрения; невесть откуда на пикет саранчой налетели десятка полтора крепких чернявых молодчиков. Раздались вопли. Почти все зеваки, в том числе и те, кто поддерживал пикетчиков, дружно смазали пятки. Остался только один – здоровенный и черноволосый, сам похожий на азербайджанца или чеченца едва ли не больше, чем нападавшие. А те явно были не новички в уличных боях. Грубо оттолкнув в сторону старика и женщин, они принялись за мужчин, на каждого из которых пришлось примерно по трое налетевших. «Меньшевика» и студента сразу же сбили с ног; брюнет и солидный отбивались довольно уверенно. Один из азиатов попытался схватить студентку за руку, но ей неожиданно помог водитель: он буквально выдернул девушку из лап негодяя и впихнул в кабину, а того, который попытался устремиться за ней, огрел по голове плашмя гаечным ключом. Потом подумал, и поспешил на помощь пикетчикам, размахивая своим оружием. Старик и три женщины тоже намеревались помочь своим, пытаясь хотя бы оттащить напавших. Но, получив несколько сокрушительных затрещин, на некоторое время вышли из действия.