Чужие дети - Джоанна Троллоп

— Я не сумела съездить в Бат, — проговорила Джози. Ей следовало сказать правду — цветные огоньки, купленные на рождественской ярмарке в Седжбери, были самыми дешевыми, какие можно найти. Но, как считала мать, посвящать сына в экономические соображения еще нельзя.

— Эти — очень простые, — пренебрежительно сказал Руфус.

Рори перестал жевать и посмотрел на него.

— Они должны быть белыми, — пояснил мальчик.

Джози поднесла руку к волосам и поправила резинку, которая держала их узлом на затылке.

— Это все, что у нас есть.

— А где телек? — спросил Рори.

Джози показала рукой:

— Там.

Мальчик повернулся в том направлении.

— Сперва вы украсите елку, — сказала Джози. — Давайте. Это же чудесно — украшать елку.

Прежде елку наряжали под руководством Тома и крошечного Руфуса, трудолюбиво вешавшего игрушки на самые нижние ветки. Под конец даже Дейл радовалась празднику. То был один из очень немногих моментов в году, когда Джози могла чувствовать, что верно поступила, выйдя замуж за Тома Карвера. Им было хорошо всем вместе, и не столь уж важно, что она не могла любить Тома, как всегда надеялась любить мужа. Восторженной, ликующей любви не пришло, — поэтому Джози пыталась сделать счастливый вид, вызывающе идя по проходу в церкви (на пятом месяце беременности) в шелковом платье цвета слоновой кости в рубчик с талией под самую грудь. Это почти средневековое одеяние скрывало ее растущий живот.

Теперь формула любви была проста. Ей нужно лишь подумать о Мэтью, чтобы почувствовать его внутри себя подобно пламени или потоку воды. Вначале Джози удивлялась, было ли приятное возбуждение просто сексом, но это чувство не прошло и к свадьбе, спустя почти восемнадцать месяцев после их первой встречи на конференции в Челтенхэме. Оно не только не угасло, но стало еще сильнее.

Джози любила Мэтью. Он сделал ее счастливой, гордой и довольной и, в лучшем смысле слова, соблазнительной. А теперь ребенок Мэтью, стоящий в гостиной, так ожесточился по поводу поручения, которое всегда, в долгие годы душевных разочарований, могло поднять настроение.

— О-кей, — сказала она ребятам. — О-кей. Я бросаю вам вызов. Сейчас вы берете эти не самые лучшие гирлянды и остальные невзрачные вещи, которые вы так явно презираете, и сделаете что-нибудь с этим деревом. Я собираюсь готовить ленч. Как насчет макарон по-болонски?

Рори даже вида не подал, что расслышал ее.

— Даю двадцать минут, — сказала Джози. — Потом я вернусь и надеюсь быть приятно удивленной. О-кей?

Она посмотрела на них. Руфус, вздыхая, взял гирлянду из коробки, а Рори, продолжающий грызть свой палец, наклонился, чтобы вытащить свободной рукой из ближайшего ящика моток серебряной мишуры. Джози вышла из гостиной и закрыла дверь.

Руфус посмотрел на сводного брата. Рори не ответил ему взглядом. Вместо этого он бросил моток мишуры и неторопливым шагом пошел к телевизору.

— Где пульт управления? — спросил Рори.

Бекки курила. Когда она, наконец, вошла в кухню, слоняясь от скуки, то принесла с собой плотные клубы сигаретного дыма. Девочка была одета в свою жилетку и длинную черную юбку с разрезом, ее руки почти всегда скрывали толстые перчатки, связанными из черной, ярко-розовой и изумрудно-зеленой пряжи.

Бекки принесла что-то в наглухо закрытом белом полиэтиленовом пакете. Когда она села, то положила пакет перед собой на стол — на соломенную подставку для тарелок.

Джози, стоявшая возле духовки с поварешкой, помешивала спагетти. Она решила не обращать внимания и промолчать, что было непросто. Ничто в то утро не давалось легко. Слезы и эмоции сами собой переплелись в душе и подступили к горлу. Джози вспомнила, что не переживала подобного с тех пор, когда только-только вышла замуж за Тома. Тогда шестнадцатилетняя Дейл непрестанно и без обиняков говорила отцу об умершей матери. Беды этого утра были другого рода, — но оказались не менее действенными и глубокими. Со стороны детей Мэтью не случилось даже попыток распаковать вещи, они не проявили ни намека на самый поверхностный интерес к дому или возможности жить здесь. При этом им было сказано, что они снова окажутся среди своих старых друзей в Седжбери.

Бекки оставила свои сумки за дверью, отказываясь хотя бы взглянуть на свою комнату. Потом девочка исчезла. Когда Джози вернулась наверх посмотреть, все ли в порядке с Клер, то нашла комнату пустой, как будто обе сестры покинули ее. Только на полу в ванной странным образом была разбросана неиспользованная, но скомканная туалетная бумага. Ничто не выдавало, что до мыла или полотенца хотя бы дотрагивались.

В комнате Руфуса, которую Рори должен был с ним делить, валялся прямо в дверном проеме рюкзак сына Мэтью — черно-белый, покрытый плохо прилепленными стакерами с именами футболистов из «Ньюкасл Юнайтед». Рюкзак словно бы хотели тут же забрать.

В этот момент Джози услышала звук телевизора. Она вернулась вниз и открыла дверь в гостиную. На полу, развалясь на покрывалах, стянутых с дивана и кресел, лежали Рори и Клер. Брат держал пульт дистанционного управления и быстро перескакивал с канала на канал. А сестра сосала большой палец. Руфус выглядел жалко, делал петли из мишуры и вешал стеклянные шары на елку — все на одну сторону и подальше друг от друга, насколько это возможно. Он посмотрел на мать, когда она вошла. Рори и Клер не взглянули на Джози.

Она набрала в легкие побольше воздуха. Потом постаралась придать своему голосу по возможности приятный тон:

— Пожалуйста, выключи.

Рори не обратил внимания. Клер вынула свой большой палец и спрятала руку в складках юбки. Джози прошла вперед и забрала пульт из руки мальчишки.

— Боже…

— Что ты сказал?

— Боже, — устало сказал Рори. Он перекатился от нее в сторону на покрывале.

Джози выключила телевизор и положила пульт управления в задний карман своих джинсов. Она обратилась к Клер:

— Ты не поможешь Руфусу?

Девочка посмотрела на дерево.

— Он украсил елку.

— Нет, еще не совсем. Только с одной стороны.

Клер очень медленно подошла. Руфус обошел вокруг дерева так, что сводная сестра полностью скрылась из виду. Девочка подобрала красный стеклянный шар и повесила его в той части дерева, которая была и без того плотно украшена.

— Вот.

— Так не годится, — сказала Джози. Она постаралась, чтобы в голосе не было слышно раздражения. — Ну, посмотри сама? Три четверти дерева совсем без игрушек.

Рори сказал, не вставая с пола (его голос был приглушенным, потому что он говорил из-под покрывала, которое прижал к лицу):