Черный троллейбус - Дмитрий Глебов

— Специальное сообщение для молодых людей, находящихся в жилом комплексе 17/Б/82, по адресу: улица президента Медведева, восемь, — отчеканил диктор.

— Это же наш адрес! — воскликнул Костет. — Это он к нам обращается!

— Срочно покиньте названное место, потому что по вашему следу идет Черная Ромашка. У нее острый нюх, и она уже почуяла, на какой улице вы находитесь, — продолжал голос.

— Черная Ромашка? — привстал Вовка. — Что это еще за фигня?

— Что-то такое помню, но смутно, — сдвинул брови Костет.

— Я тоже, — сказал Жека. — Это когда мы в лагерь поехали. Для неблагополучных и социально незащищенных подростков. Мы там ночью истории страшные рассказывали.

— Да-да! — окончательно вспомнил Костет. — И там один парнишка про Черную Ромашку втирал!

— Это не там ли про то, как девочка купила себе костюм Черной Ромашки. А мама ей перед этим сказала, что любой, только не этот. И, надев его, девочка всех задушила, а потом и себя? — вспомнил Вовка.

— Срочно покиньте названное место, потому что Черная Ромашка уже свернула на улицу президента Путина с улицы президента Кадырова и принюхивается, чтобы учуять, в каком вы прячетесь доме... — снова раздался голос.

— Нас разводят, пацаны! — натянуто хохотнул Жека. — Какие, нафиг, ромашки?

Вовка провел пальцем по Жекиной скуле и показал ему зеленый след — остаток руки-душительницы. Жекино лицо мгновенно скисло. Вовка был прав: от этого города можно было ожидать чего угодно, даже черных ромашек.

— Но ведь это невозможно! — Костет нервно ходил по комнате. — Никто таким нюхом не обладает, чтобы прямо по запаху улицу определить. Т ем более с такой точностью.

Вовка показал измазанный в зеленом палец Костету. Ко-стетово лицо стало таким же кислым, как у Жеки. Зеленый палец безотказно действовал на всех.

— Черная Ромашка уже почуяла, в каком именно доме вы находитесь, и следует к нему. Она напрягает ноздри, чтобы определить, в какой квартире вы прячетесь, уважаемые Константин Сергеевич, Евгений Павлович и Владимир Петрович.

— Ну, хорошо, почуяла, где мы находимся. Но имена-то она откуда знает? — озадачился Вовка. — Никакие мутанты на такое не способны... Или способны?

— Черная Ромашка поднимается по лестнице и уже знает, в какой квартире вы прячетесь. Ваша жалкая цепочка не сдержит ее, так что прыгайте поскорее в окно. Этаж второй, не очень высоко, так что, возможно, вы не убьетесь. Все лучше, чем попадать ей в руки!

Диктор с Ромашкой явно были отлично осведомлены. Когда ребята вошли в квартиру, Костет на всякий случай попытался закрыть дверь, но замок проржавел и не работал. Тогда он закрыл на цепочку — хоть что-то.

Все уставились на входную дверь. За ней явственно слышались чьи-то тяжелые шаги. Последним сообщением диктора была фраза:

— Слишком поздно прыгать в окно. Черная Ромашка уже стоит у вашей двери.

Как только голос диктора смолк, дверь в квартиру распахнулась. На пороге стояла уже не девочка, но довольно толстая женщина. Вероятно, девочка выросла за все эти годы, история ведь старая. Листьев на Черной Ромашке не было, зато от самой шеи в высоту и в разные стороны шли длинные кружевные лепестки, тоже, разумеется, черные. Те, что шли вверх, образовывали вуаль, под которой угадывалась щекастая женская голова. Те, что шли в стороны, походили на гофрированные воротники аристократов шестнадцатого века.

Костет, Жека и Вовка открыли рты и заорали от ужаса. На это Черная Ромашка тоже открыла рот под лепестками-вуалью, но хлынул из него отнюдь не крик, а странный пьянящий запах, от которого пацанами овладела непреодолимая дремота. Дружный вопль сменился стройным коллективным храпом. Крупногабаритная дама в костюме цветка оскалилась под вуалью двумя рядами ровных черных зубов.

6. Грустная пьеса

Внимательно посмотрев на пацанов, находящихся в жестком отрубе, Ромашка топнула ногой с такой силой, что пол затрясся. Лицо у нее при этом было озлобленное, а правый глаз вздрагивал в морщинистых глубинах, как человек, увязший в трясине.

— Детский утренник, который всегда с тобой! — провозгласила она, весело захлопав в ладоши. Задорно показала бесчувственным телам черный пупырчатый язык. Достала из черного кармана черный мел. Нарисовала им на полу «классики» и заскакала на одной ножке. Обута она была в изящные черные лакированные ботиночки, но размер их был кричаще мал для ее роста.

Когда Черной Ромашке надоело прыгать, она взглянула на запястье, где красовались не черные, а бежевые детские часы со слоником на циферблате, производства фирмы «Луч».

— Так-так, — сказала она, приложив часы к уху.

— Тик-так! — обрадовалась Черная Ромашка. — Ходят! Значит, у нас еще полно времени!

Застучав каблучками, выбежала из квартиры и вскоре вернулась со старым школьным ранцем с нарисованным на нем карандашом. Достала из ранца три разных платья: одно розовое шелковое, другое салатовое бархатное, и третье — в горошек, из какой-то синтетической ткани. Со всем этим богатством двинулась к пацанам.

— Ты у меня будешь в горошек, — сказала она храпящему Вовке. — Очень уж у тебя мордашка забавная. Блондинчик.

Раздела Вовку до трусов и задумалась. Впилась глазами в его гениталии, собранные в мешочек синими с принтом трусами-плавками. Оглянулась по сторонам, убеждаясь, что никто на нее не смотрит. Потом все-таки встала и на всякий случай закрыла окна и задернула шторы. Только после этого слегка приподняла резинку трусов и уставилась на их содержимое.

— Хи-хи-хи-хи, — зажала свободной ладошкой рот.

Когда все пацаны были переодеты в женские платья (Жеке досталось салатовое бархатное, а Костету — из розового шелка), Черная Ромашка рассадила их за столом и поставила перед ними пустые чашки и чайник. В ее маленькой кукольной постановке неразлучные подружки-веселушки беседовали о всяких милых глупостях.

— А помните Наташу? — спрашивала девочка Жека голосом Черной Ромашки.

— Конечно, помним, — отвечала ей Вовка голосом Черной Ромашки. — Как можно забыть такую красавицу.

— Она ведь похоронила всю свою семью, бедняжка, — сочувственно сказала Костет сами-знаете-чьим голосом.

Жека с Вовкой погрустнели, — Черная Ромашка наклонила им головы.

— Все из-за этого проклятого костюма! — ударила кулаком по столу Жека. Чашки подпрыгнули и зазвенели. — А ведь мама ей говорила, чтобы она ни в коем случае не покупала его!

— Но она купила этот чертов костюм, — тихо произнесла Вовка. — Глупая непослушная девчонка... И после этого планомерно уничтожила всю свою семью. Срезала их с той скорбью, с какой заботливый садовник срезает свои лучшие георгины на свадьбу принцессы Дианы. С какой Герасим топит в ненасытных водах преданную и обреченную свою псину.