Поместье Даунтон: Хозяйка - Маргарет Йорк

Если бы не эта фраза Коры, произнесенная обиженным тоном, Роберт обязательно обратил внимание на то, что догорающая записка не на фирменном бланке цветочной выставки.…

– Мне не мешает ничто из твоих действий в Даунтоне, пока они находятся в определенных границах.

– Каких, Роберт? Парк? Сад? Дауэрхаус?

– Разве этого мало для молодой леди? К чему вмешиваться в дела управляющего?

Кора вдруг повернулась к мужу всем корпусом:

– У меня четверо слуг, два нанятых садовника и еще шестеро работников. Дауэрхаус отремонтирован, парк во многом облагорожен, и я ни разу не обращалась за помощью ни к тебе, ни к мистеру Симпсону. Роберт, я оплачиваю все свои счета, веду дела с банком, где никто не считает меня неспособной молодой леди. И если бы ты позволил, я бы сама организовала новое хозяйство в Даунтоне на тех землях, которые не сдаются в аренду.

– Только этого не хватало! Снова ты о мистере Симпсоне и бредовых идеях мистера Невилла?

– Роберт, сдай мне земли в аренду! Как обычному арендатору.

– Чтобы вы с мистером Невиллом поставили под боком у Даунтонхауса коровник или, того хуже, свинарник? Кора, достаточно разговоров о фермерстве и делах управляющего. Подумай о своем здоровье, ведь ты не одна. Прошу тебя.

– Да, конечно, Роберт.

Она ответила спокойно, но муж почувствовал внутри ее стальную пружину. Если такая распрямится, произойдет нечто ужасное…

Разговор не получился, каждый остался при своем.

На следующий день Роберт с утра отправился по делам, как и Кора в сопровождении Анны.

Нет, они не пошли в магазины дамских мелочей, вернее, пошли, но не сразу. Сначала предстояла встреча – вчерашняя записка, конечно же, была не о рододендронах.

– Анна, ты не должна выдать меня. Это не любовное свидание и не навредит графу или Даунтону. Если кому и навредит, то только мистеру Симпсону.

– Да, миледи, – удивилась горничная.

– Не говори об этой встрече никому, даже Томасу, прошу тебя. Особенно Томасу. Ты будешь присутствовать и услышишь все, чтобы не возникло сомнений в моей честности, но графу мне будет трудно объяснить свои действия до определенного времени, потому пока лучше молчать.

Они отправились на Стрэнд-стрит, где Анна с изумлением прочитала на углу с Катрин-стрит вывеску: «Континентальное сыскное бюро».

– Вы намерены кого-то разыскать, миледи?

– Я намерена вывести мистера Симпсона на чистую воду!

В бюро их встретили и тут же проводили в отдельную комнату, чтобы даже случайный посетитель не увидел графиню Грэнтэм. На Коре была шляпка с вуалью, но осторожность все равно не мешала.

В комнате их уже ждал солидный прилично одетый мужчина, с первого взгляда внушивший обеим женщинам доверие. Провожатый указал на него:

– Позвольте представить вам мистера Карсона. Именно он будет изображать покупателя рояля. Конечно, если вы, миледи, согласны.

– Здравствуйте, мистер Карсон. Я рада, что вы решили помочь. Об оплате договорились?

– Да, мистер Бишоп все оговорил, миледи.

Вмешался человек, который встречал их в конторе:

– Миледи, как только они обо всем договорятся и назначат время передачи денег, мы известим мистера Бишопа телеграммой о болезни его родственника. После получения этой телеграммы постарайтесь не позволить мистеру Симпсону уехать из Даунтона. Это все, о чем мы просим.

Уже на Стрэнд-стрит Ана осторожно поинтересовалась у Коры:

– Этот мистер Карсон должен помочь разоблачить мистера Симпсона?

– Да, Анна. Как он тебе?

– Весьма солидный мужчина. А в чем там дело? Ой, простите, миледи, я сую нос не в свои дела.

– Мистер Симпсон купил рояль на деньги графа и теперь пытается его продать, чтобы выручить немалые средства. Мистер Карсон – подставной покупатель. Пойдем посмотрим ленты, мне и правда нужно многое купить и вернуться домой к обеду, чтобы не вызвать подозрений у мужа.

– А почему обо всем нельзя говорить графу?

– Он не верит в виновность мистера Симпсона, но обещал уволить его, если я представлю веские доказательства.

– По-моему, в Даунтоне все были бы рады увольнению мистера Симпсона. Даже его милость.

– Но его милость не желает ничего слышать о вине управляющего. Все, больше не говорим об этом. И ни слова даже Томасу!

– Да, миледи.

Вернувшись в Грэнтэмхаус, она нарочно разложила на своей кровати купленную мелочь, чтобы Роберт видел, что они с Анной провели столько времени именно в дамских магазинах.

Больше разговоров о ферме в Даунтоне или воровстве мистера Симпсона не было.

Это могло бы насторожить Роберта, но помешали другие дела, в том числе работа Коры в дамском Комитете Йорка, занятия благотворительностью и подготовка обещанного Невиллом праздника. Ремонт Найт-Хилл заканчивался, скоро можно будет устраивать бал, который так ждали все дамы Йорка.

Глава 3

Весна окончательно вступила в свои права. Пока отсутствовала Эдит, Кора занималась парком и садом, аптекарским огородом, обожаемым роялем и акварелями.

Рядом с золовкой ей невольно приходилось рисовать то, что привлекало взор Эдит. Та считала себя художницей, а потому ее мнение было непререкаемо, и если Эдит безапелляционно заявляла, что пейзаж достоин быть перенесенным на холст, они несколько дней изучали именно тот пейзаж.

Кора предпочитала акварели или просто графику, потому работала много быстрей Эдит, писавшей маслом. Это приводило к тому, что картина художницы еще была далека от завершения, когда ее подмастерье, как Эдит именовала невестку, уже могла похвастать весьма симпатичным пейзажем на листе картона.

В том не было бы ничего плохого, если бы Эдит не заявляла, что акварель Коры давит на нее.

Кора нашла выход, она стала писать другие виды, поворачиваясь в противоположную сторону либо отходя подальше, а закончив свою работу, бралась за книгу. Замечания Эдит о том, что настоящие художники работают маслом и только маслом, Кора пропускала мимо ушей:

– Я не художница, Эдит! Я рисую акварели для собственного удовольствия. Не обращай на меня внимание.

Но не обращать не получалось. Эдит, явно одаренная от природы, попросту не была приучена кропотливо работать, она быстро загоралась, легко начинала очередной пейзаж, но столь же быстро остывала и обнаруживала новый прелестный вид, который нельзя пропустить. Потому незавершенная картина отправлялась в угол мастерской на верхнем этаже, а на холсте появлялись контуры новой.

Писать день за днем один пейзаж Эдит была неспособна. Слишком нетерпеливая, она и на пианино играла посредственно, потому что учить гаммы и этюды ей казалось невыносимо скучным. Слушая, как Кора, прекрасно владевшая инструментом, снова и снова пробегает пальцами по рядам клавиш, разрабатывая руки, Эдит удивлялась:

– Кора, ты же прекрасно играешь и без того!

– Чтобы поддерживать руки в форме, необходимо играть не только Шопена, но и гаммы. Профессиональные пианисты тоже по многу часов проводят за скучными гаммами и арпеджио.

– Я бы так ни за что не смогла.

Кора мысленно ворчала, пока Эдит была рядом, но стоило девушке уехать, начинала скучать. Кора и Эдит проводили так много времени вместе, как могли только две молодые особы, чтобы не ссориться.

Зато теперь у Коры было больше времени для общения с мужем, что благотворно сказалось на их отношениях.

В отсутствие Эдит Кора и Роберт частенько сидели, обсуждая прочитанные книги, это было просто замечательно! Роберт не мог понять, почему раньше такое не приходило в голову? Конечно, интересы у супругов были разными, но нашлись и такие произведения, о которых можно поговорить.

Они с удовольствием спорили о новом популярном герое Артура Конан Дойля Шерлоке Холмсе. Уж слишком тот оказывался наблюдателен и ловок в раскрытии преступлений. Роберту прислали только что вышедший «Знак четырех», но Коре больше нравился «Этюд в багровых тонах». Роберт не понимал ее привычку читать быстро и практически не отрываясь на другие занятия, сам он смаковал произведение, если оно приходилось по вкусу, или сразу откладывал книгу в сторону, если начало не привлекало.

– Я не могу думать ни о чем другом, Роберт, пока не прочитаю все до конца. Именно потому я не люблю журнальные варианты. За них можно приниматься, только собрав все выпуски вместе.

Стояла прекрасная весенняя погода, и супруги много гуляли. Опираясь на руку мужа, Кора вышагивала медленно и важно, счастливо озираясь по сторонам. Природа не просто проснулась, она расцвела буйным цветом.

– Роберт, ты замечал, что самая яркая зелень именно весной? То ли потому, что летом к ней просто привыкаешь, то ли действительно все полно жизненных сил… И первые цветы пусть не самые яркие, но самые красивые.

– Философ ты мой! – смеялся в ответ муж.

Роберт рассказывал об окрестностях, утверждая, что небольшой мостик через ручей на лесной дорожке построили еще римляне, как и мост через Фосс.