Милосердные - Федерико Андахази

5

Дерек Тальбот взирал на нее почти с интересом. Колетта почувствовала себя красавицей. Втайне она всегда считала себя привлекательнее, чем Бабетта. Только идиот или слепец мог путать ее с сестрой. Она посмотрела на Бабетту, пытавшуюся привести себя в порядок, с искренним сочувствием. В самом деле, садовник и глазом не повел, чтобы взглянуть на Бабетту, зато не отрываясь смотрел на обнаженные ноги Колетты. Моя сестра раздвинула колени и, глядя Дереку Тальботу прямо в глаза, провела рукой по своим бедрам, а затем протянула руку и к прислоненному к стене ружью. Она погладила его ствол, одновременно переведя взгляд на член юноши, – который, к слову сказать, начал восставать – и тут же поднесла приклад ружья к своему лобку и зажала его между ног. Обводя языком вокруг дула, она начала медленно и размеренно двигаться, как если бы ехала рысцой на лошади. К Дереку Тальботу вернулось то выражение лица, которое у него было несколько минут назад, когда он рассматривал афишу. Моя сестрица Колетта, увидев, что «дружок» садовника возвращается в царство живых, встала, подошла к кровати, опустилась на колени и, будто совершая светский церемониал, взяла его обеими руками и провела языком от основания до головки, а затем от головки до основания. Бабетта, потихоньку приходившая в себя, следила за происходившим с удивлением и недоверием. Колетта, не отпуская свою жертву, подняла глаза и не без злорадства взглянула на Бабетту, будто говоря: «Я, Колетта Легран, смогла сделать то, чего тебе, ничтожная старуха, никогда бы не удалось».

Колетта ощутила под своими ладонями мощный толчок. Не теряя ни секунды, она обернула свой трофей заранее заготовленным платком, и в ту же секунду огнедышащий вулкан изверг из себя белоснежную драгоценную лаву. Когда сокращения мышц прекратились, Колетта сжала пальцы, чтобы получить вседо последней капли. Когда животворная жидкость оказалась в платке, Колетта связала уголки и спрятала импровизированный мешочек в свои одежды, Дерек Тальбот, который все еще дрожал, как лист, неожиданно открыл глаза. Из самых сладостных грез он перенесся в худший из кошмаров. Перед его взором предстали две дряхлые старухи, жадные и ненасытные, которые смеялись и ликовали, как гиены, Дерек Тальбот ощутил приступ тошноты, который перерос в неудержимую рвоту. Сначала он стал умолять, чтобы его развязали, а затем обрушил на них оглушительные проклятья, грозя заявить на них властям и раструбить на всех углах, что сестры Легран – самые грязные из всех шлюх.

Сестры поспешили принести мне похищенный нектар. Я жадно набросилась на него, и по мере того как живительная влага стекала по моему горлу, в наши тела возвращалась жизнь, пока, наконец, мы не обрели прежние силы. Из маленького домика напротив продолжали доноситься крики и проклятья Дерека Тальбота.

И тогда мои сестры осознали всю непреложность того факта, что, если молодой садовник и вправду расскажет о происшедшем, все сплетни, которые о них ходили, получат окончательное подтверждение.

Исполненные жизненных сил и небывалой решимости, прихватив ружье, они вернулись в домик Дерека Тальбота. Когда садовник снова их увидел, он разразился новыми, еще более страшными проклятьями. Бабетта вскинула ружье, навела дуло на его переносицу и выстрелила.

Так было положено начало бесчисленному количеству преступлений.

6

Я склонна думать, что мои сестры никогда не думали о себе как об убийцах-злоумышленницах. Они убивали с той врожденной естественностью, с какой тигр вонзает клыки в мозг газели. Они убивали без ненависти и злобы. Они убивали без сострадания и сопереживания. Они убивали без плана и опаски. Они не испытывали ни угрызений совести, ни удовольствия. Они убивали по законам природы: просто для того, чтобы выжить. Неожиданно для себя мы превратились в кочевников. Мы приезжали в город или деревню, мои сестры намечали жертву, получали свой трофей и убивали снова и снова, пока мы не отправлялись в путь в поисках иного пристанища. Я уже рассказывала Вам, какиемуки были сопряжены для меня с переездами. Мои же сестры, напротив, всякий раз были как будто счастливы начать новую жизнь. Путешествия приводили их в невероятное возбуждение. За один год мы объехали больше городов и весей, чем Вы за всю вашу жизнь. Случай бросал нас с крайнего запада Европы на ее крайний восток, из Лиссабона в Санкт-Петербург, с севера на юг, из нордических королевств на остров Крит. Мы видели самые экзотические земли по обе стороны Атлантики: от берегов Южных морей и Рио-де-ла-Плата до Соединенных Штатов Северной Америки. Вынуждена признаться, что не могу подсчитать, хотя бы приблизительно, сколько трупов мы оставили за собой.

Др. Полидори, что касается меня, то я больше не могу молчать и продолжать нести груз мучительных угрызений совести. И дело не в усталости. Я уже старое чудовище. Если я и решилась открыться перед Вами, то лишь потому, что знаю: между нашими душами существует некое глубинное сходство, уверена, мы можем быть полезны друг другу. В обмен на то, что, как Вам теперь известно, мне нужно, я могу предложитьнечто, чеговсегдажаждалоВашесердце. Завтра Я Вам этопередам.Асейчас мне надо поспать, силы оставляют меня. Я дам о себе знать.

Анетта Легран

Далекий огонек на вершине горы погас.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

1

Джон Уильям Полидори перечел последние строки письма. Его снова охватил ужас. Однако к страху примешивалось кое-что еще. Он представлял себе трупы, найденные в окрестностях Шийонского замка. Не спрашивая разрешения, в его воображение вторгся Дерек Тальбот, привязанный к кровати, с простреленным лбом, утопающий в собственной крови. Но тут Полидори обнаружил, что зловещие письма его больше не пугают; напротив, по всей видимости, единственным существом, способным оградить его от безжалостной ненасытности сестер Легран, было это чудовище. Более того, росла надежда извлечь из сложившейся ситуации некоторую выгоду. Но, спрашивал он себя, знает ли Анетта Легран, чего жаждет его сердце более всего? Почему-то он надеялся, что знает. Полидори готов был без стыда открыть ей свои самые постыдные чаяния, исповедоваться в самых грешных мыслях. Неожиданно ему открылось, что наигнуснейшая из трех сестер сможет не только защитить его от смерти, но, более того, в корне изменить его жалкое существование.