Новогодний детектив (сборник) - Дарья Донцова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сегодня на этом закончим.
– У-у-у-у-у! – мы протестующе загудели.
– Почему? Ну почему, Марина Ивановна?!
– Потому, что уже поздно, и вам давно пора по домам. Прошу не забывать, завтра утром придет папа Нади Перфильевой, и вы будете делать макет. Потом отправимся в музыкальный класс и заберем свои деньги.
Митин пошел на крайность, решил взять «на понт»:
– А что, если до завтра деньги не долежат?
– Я так не думаю, – Марина Ивановна сдвинула бровки: – Не хочешь ли ты сказать, что кто-то из наших ребят…
Женька рассеял ее заблуждение одним только вопросом:
– Но ведь однажды деньги уже пропали?
Учительница нервно вздернула руку, сдвинула край рукава и взглянула на часики.
– Восемь часов вечера…
– Не забывайте – мы уже взрослые, – сказала Тася Калинкина.
Из уст этой крохи фраза прозвучала комично. Марина Ивановна улыбнулась, но не сдалась:
– В чем-то вы правы. А сейчас – все по домам!
Старик вдруг резко выпрямился и, взявшись за руль, сказал:
– Кажется, поехали.
И вправду, машины стали понемногу продвигаться вперед. Мы – вместе с ними. Наконец поток машин разогнался и значительно поредел.
– Через пять минут будем на месте, – заверил старик.
Но я от этого заверения только расстроилась.
– На обратном пути расскажете, что было дальше?
– Да что там рассказывать, – между делом сказал он, и я поняла, что рискую не узнать, чем все закончилось.
По прибытии я молниеносно сбегала в кассу театра, купила билеты и вернулась в машину.
К счастью, на обратном пути мы «догнали» еще одну пробку и встали надолго.
Старик продолжил рассказ.
В тот вечер Марине Ивановне удалось отправить нас по домам, но она твердо пообещала, что назавтра мы непременно пойдем в музыкальный кабинет и заберем наши деньги.
Нужно ли говорить, что утром мы все снова собрались в кабинете черчения. Это был первый день новогодних каникул. В школе, кроме нас, сторожа и уборщиц, никого не было.
Ровно ко времени, в девять утра пришел папа Нади Перфильевой и принес с собой все, что было нужно для изготовления макета. Он распределил между нами задания, и дело пошло.
В двенадцать часов дня Марины Ивановны в школе еще не было…
Включившись в работу, мы за три часа отмахали чуть ли не половину макета. Пятеро самых умелых под руководством архитектора кроили белый картон и клеили здание школы. Кто-то сколачивал щит, другие резали стекло для ледяной глади пруда. Самохина укладывала ватный сугроб, Тася Калинкина мастерила новогоднюю елку, а я лепил фигурку конькобежца, который должен был кататься по льду.
Никто из нас не заводил речь о событиях вчерашнего дня. Пообещав никому не говорить о пропавших деньгах, мы все, как один, держали слово.
Марина Ивановна пришла в пять часов вечера. Осмотрев нашу работу, она поразилась:
– Как много сделали!!
Стало ясно: она специально пришла позже, чтобы дать нам поработать.
– Осталось совсем немного, – сказал отец Нади Перфильевой. – Они доделают макет завтра. Но уже без меня.
Мы не возражали. Каждый думал: «Скорей бы он вышел из класса».
И архитектор ушел. Настал долгожданный момент, когда, рассевшись по партам, мы ловили каждое слово учительницы.
– Ждите меня здесь, – сказала она. – Только не шумите. Я скоро вернусь.
Марина Ивановна вышла из класса, и до тех пор, пока она не вернулась, нами не было произнесено ни одного слова.
– Вот! – появившись в классе, Марина Ивановна показала нам ключ. – Кто пойдет вместе со мной?
Все разочарованно загудели:
– У-у-у-у-у!
– Что? – удивилась Марина Ивановна. – Хотите пойти все?
– Все-е-е-е!
– А если нас кто-то увидит? Как мы все объясним?
– Школа – пустая! – заверил ее Митин.
– Ну, хорошо. Идемте, только тихо, – сказала Марина Ивановна и прижала указательный палец к губам.
Все поднялись со своих мест и безмолвно, как призраки, проследовали за ней в кабинет музыки. Последним вошел я и плотно прикрыл дверь.
В темноте раздался голос Марины Ивановны:
– Включите кто-нибудь свет. Не нужно доводить ситуацию до абсурда…
Я щелкнул выключателем. Вспыхнул свет, и все взгляды устремились на портрет Петра Ильича, который висел над школьной доской.
– Снимать Чайковского? – спросил Шелегеда, поскольку он был самым высоким в классе и на физкультуре стоял первым.
– Зачем же, – проронила Марина Ивановна и указала на учительский стол: – Придвинем его к доске. Кто-нибудь встанет и проверит, что за портретом.
Мы передвинули стол, Васька Шелегеда влез на него и пошарил рукой за портретом.
– Ну, что? – не выдержала Марина Ивановна.
Она, конечно, волновалась, но мы переживали не меньше: стояли вокруг стола и все до одного смотрели наверх.
– Васька-черт! Говори, что там? – у меня сдали нервы.
Не вынимая руки из-за портрета, Шелегеда сказал:
– Денег там нет…
Мы начали обескураженно переглядываться. У всех было одинаковое выражение лиц: как будто нам что-то пообещали, а потом бессовестно обманули.
– Как нет? – недоверчиво переспросила Марина Ивановна. – Ты хорошо проверил?
– Да что там проверять. – Он вытащил руку из-за портрета и показал листок величиной в половину тетрадной страницы. – Только вот это.
– Дай сюда! – Марина Ивановна забрала бумажку и, бросив на нее один только взгляд, сообщила: – Опять пляшущие человечки…
Тогда мне показалось, что она вот-вот разревется. Но Марина Ивановна повела нас в кабинет черчения.
Когда мы туда пришли, она взяла мел и перерисовала пляшущих человечков с бумаги на доску.
– Сейчас мы с вами расшифруем послание.
На этот раз оно было маленьким, всего пять слов. Вскоре весь его текст был записан мелом на школьной доске:
«– инал/ истории/ зрим/ идите/ курсом/ альберта».
В нем отсутствовала первая буква, потому, что в предыдущем послании не было такого пляшущего человечка. Поочередным подбором оставшихся букв алфавита мы нашли подходящую. И это была буква «ф». Таким образом, в законченном виде послание гласило:
«Финал истории зрим. Идите курсом Альберта».
Должен признаться, большей бессмыслицы в своей жизни я не встречал. Другие ребята отреагировали на нее каждый по-своему.
– А в нашем классе Альберта нет! – обидчиво заявила Тася Калинкина.
– Его нет во всей нашей школе! – по-командирски отрубила Люся Самохина.
– Может быть, кто-нибудь из родителей?.. – без особой надежды в голосе спросила Марина Ивановна.
Я покачал головой и вдруг понял, что знаю только одного Альберта, и он был Эйнштейном.
В тот же момент из-за парты вскочил Женька Митин. Он крикнул:
– Физика! – И стал центром вселенной.
Его обступили ребята:
– При чем здесь физика?
Я пошутил:
– Тебя что, яблоком по башке долбануло?
Кто-то меня поддержал:
– Тогда бы он закричал: «Эврика!»
Женька Митин обиделся, но все же сказал:
– Читайте только первые буквы.
– Фи-зи-ка… – Прочитала Былинкина. – Точно! Физика!
– Но что это значит? – спросила Марина Ивановна.
И снова Витька Шерхонин все объяснил:
– «Финал истории зрим», то есть скоро мы найдем наши деньги. «Идите курсом Альберта», значит – прямиком в кабинет физики.
Марина Ивановна с грустью посмотрела на незаконченный макет.
– Боюсь, что если сейчас я не отпущу всех по домам, завтра никто из вас не придет доделывать нашу работу…
Мы заорали:
– Это не честно!
– Вы пользуетесь своим положением!
Марина Ивановна послушно кивнула:
– Пользуюсь. Завтра в девять утра собираемся здесь. И я обещаю: после того как макет будет закончен, мы все пойдем в кабинет физики.
Замолчав, старик похлопал себя по карману куртки, достал телефон и приложил его к уху:
– Слушаю! Молоко, сметану и творог? Хорошо, все куплю. Когда приеду домой? Минут через сорок, не раньше. Так что сама забери Вадьку из садика… Жена… – сказал он мне, когда убрал мобильник.
