Несерьезные отношения - Мария Сергеевна Коваленко

— А если со мной за компанию?

Вместо того чтобы начать уговаривать, Бояринов стянул с себя носки и сунул ноги в тапки. Точную копию тех, которые безнадежно запачкал на улице.

— Нас не пустят ни в один магазин.

Я все же рассмеялась.

— А мы заранее снимем в банкомате много денег и вместо приветствия будем махать увесистыми пачками.

Этот невозмутимый тип притянул меня к себе за пояс и весело подмигнул.

— Ты об этом так говоришь, словно проделывал подобное много раз.

За утро мы уже дважды занимались сексом. Оба раза он доводил меня до оргазма. Но тело все равно реагировало на близость.

Грудь под халатом начинала ныть, и между ног приятно тянуло.

— Мне нравится, как ты ревнуешь. — Вместо поцелуя, который так и напрашивался, этот нахал щелкнул меня по носу.

— Нет, я думаю, как буду расплачиваться с тобой после такого шопинга, — бессовестно соврала я.

— Прости, вычесть из оклада не смогу. — Паша пожал плечами. — У нас была предоплата. Кое-кто оказался категоричен в своих условиях.

— Тогда я верну деньги на счет.

В горле неожиданно будто ком образовался. Сглотнула с трудом.

— У меня есть другое предложение.

Мужские руки взялись за концы пояса и медленно потянули в стороны.

— Могу вернуть наличными, — попыталась я ухватиться за единственный вариант, который пришел в голову.

— Нет.

Паша спустил халат с моих плеч. И внезапно сделал пару шагов назад, любуясь, словно видел что-то особенное.

— Месяц! — произнес он четко.

Ничего не понимая, я нахмурилась.

— Хочу трахать тебя еще месяц. — Бояринов посмотрел на меня так хитро, как смотрел на немецких адвокатов во время переговоров. — Без обязательств и прочей ерунды. Просто секс. Столько, сколько хочешь. И тогда, когда сможешь.

Глава 11

Паша

Кто бы мог подумать, что дурацкая командировка в Гамбург принесет столько удовольствия?

Когда пару месяцев назад Лаевский[1] приперся ко мне в кабинет со своей гениальной идеей о немецком бюро, я чуть на хер его не послал.

Откладывал переговоры, сколько мог. Забраковал всех местных адвокатов. Все надеялся, что партнер передумает или найдет способ, как уговорить свою зазнобу осесть на исторической родине и не переться в Гамбург, где Лера жила и работала последние годы.

Заваленный делами, я дважды переносил поездку, а сейчас назад лететь не хотелось. Два дня с моей феечкой стоили любого геморроя с немцами!

С ней в кайф оказалось все. И секс, и покупки, и еда.

Ума не приложу, как такая красавица могла дожить до двадцати шести лет и оказаться совсем небалованной.

Только ради того, чтобы видеть, как она краснеет, можно было ехать в тапках на шопинг.

Только ради ее смущения — час гонять консультантов туда-сюда по магазину в поисках самых красивых сапог.

Чуть не взял свою фею в машине после этого. Налюбоваться не мог на то, как она злится, смешно морщит нос и стреляет в меня глазами.

Другая бы благодарила и обещала отдаться во всех позах. По щелчку упала бы губами на член. А у Жени, похоже, и мысли такой не было.

Все после возвращения в номер пришлось делать самому. Вначале в коленно-локтевой учить правильно выговаривать слово «спасибо». Чтобы от души! С придыханием!

Потом, как в наш первый раз, смакуя Женю языком и губами, выбивать обещания. Непривычно откровенные для моей правильной училки. И такие отчаянные, что я сам готов был кончить от дрожи в ее голосе и мучительной ломки.

Хоть селись между ног, чтобы слышать эти всхлипы и шепот.

Хоть привязывай строптивую феечку к кровати, чтобы даже думать не могла ни о каком сопротивлении или побеге.

Я и сам уже не помнил, когда так заводился. Наверное, лет в двадцать. Тогда меня еще можно было чем-то удивить.

Кроме азарта, с которым гонялся за Женей, жажда появилась. С каждой близостью все больше хотелось эмоций, удивления в глазах, дольше пульсации и громче криков.

После шопинга из кровати мы не вылезали. Моя феечка засыпала с членом внутри и просыпалась с ним же. Словно я не трахал ее, а брешь на тонущем судне затыкал.

Иногда настолько ушатывал ее, что в одеяло закукливалась по самые брови. Фыркала как кошка дикая, что не может больше. Угрожала, что сбежит, и пару раз даже прорывалась к двери.

Отдельным видом кайфа было целовать Женю до бессознательного состояния после наших споров. Как конфету, как сладкий леденец, я облизывал свою девочку с ног до головы. На руках качал, когда трясло ее после этого. Гладил по спине. Повторял: «Тш-ш-ш».

И по пять раз на день заказывал в номер еду.

Перегорало в нас все с такой скоростью, будто метаболизм ускорился. Колибри, блин, с нектаром между длинных ног. Способные только есть и летать… в кровати, на кресле, на полу, в душевой кабинке — на любой поверхности и в любой плоскости.

Ни на письма с работы отвечать не мог, ни на звонки. Гамбургские адвокаты готовы были под окнами плясать, чтобы привлечь внимание. Но я ни на кого не отвлекался. Как алкоголик в запой, ушел в секс со своей чувствительной девочкой.

А когда пришло время собираться на самолет, с трудом удержался от того, чтобы перенести все дела и задержаться здесь еще на неделю.

— Ты маньяк! Я с тобой и на лишний час не останусь! — «радостно» встретила мою идею Женя.

— Да на мне места живого не осталось! Сплошные синяки и засосы! — захныкала.

— Молчи! Просто молчи. Мне скоро думать о тебе будет больно. Физически больно! — Она, как взбесившаяся мельница, замахала руками. И чуть босиком не убежала в свой номер, чтобы собрать чемодан.

Так на предложение остаться я получил целый комплект разных «нет». Не позволяя моим губам добраться до ее губ, Женя все охала и ахала, говорила и говорила. Словно саму себя убеждала.

За два прошедших дня с ее языка слетело меньше слов, чем сейчас. Но, будто назло, тех самых слов, которые я ждал сильнее всего, не было.

Предложение продолжить наш марафон в Москве феечка словно забыла.

По дороге в аэропорт Женя упорно изображала незнакомку, которая случайно оказалась рядом в машине. А в самолете, пользуясь тем, что вокруг люди, уснула на моем плече, проигнорировав и клубнику, и шампанское, и немой вопрос, который крупным шрифтом был написан у меня на роже.

К сожалению, и в Москве сладкая феечка не поумнела.

Я точно знал, что сформулировал все правильно