Скандально известная - Карен Робардс

Лицо Уикхэма исказилось гневной гримасой.

– Я не дам резать себя какому-то коновалу!

– Вот, милорд. Это джин. – У кровати появился Барнет и протянул хозяину серебряную фляжку.

Уикхэм с благодарностью посмотрел на своего верного оруженосца и кивнул. Барнет вложил фляжку в ладонь хозяина, приподнял ему голову, и граф выпил.

– Это сильно облегчит дело, – одобрительно сказал Ормсби.

– Я уже сказал, что не буду… – прорычал Уикхэм. Он снова лежал на подушках, прищурив глаза и выпятив подбородок.

Габби, которой хотелось прикрикнуть на него, поджала губы и напомнила себе, что от его выздоровления многое зависит.

– Если пуля застряла в ране, ее нужно удалить, иначе вы не поправитесь, – лаконично сказала она.

– В таком случае рана непременно загноится, – подтвердил врач, засучивая рукава. – Горячая вода есть?

Габби кивком указала ему на кувшин и лохань.

– Отлично.

– Выбора у вас нет, – сказала она Уикхэму.

Он смотрел на Габби несколько секунд, явно напоминая, что случившееся – целиком ее вина. Потом перевел взгляд на Ормсби и коротко кивнул:

– Ладно. Но только аккуратнее, черт побери!

Врач наклонил голову:

– Я всегда аккуратен, милорд.

Когда Ормсби велел Джиму придвинуть к кровати маленький столик и начал раскладывать свои устрашающие инструменты, Барнет снова протянул хозяину фляжку. На этот раз Уикхэм припал к ней надолго. А потом снова посмотрел на Габби.

– Тебе пора уйти, – сказал он.

Хотя Габби отчаянно хотелось отомстить этому фальшивому лорду, она не ощущала никакого желания присутствовать при операции, а потому кивнула. Но Ормсби оглянулся и покачал головой:

– Миледи, мне понадобится помощь. Конечно, если вы предпочитаете прислать кого-нибудь из горничных…

– Вам поможет Барнет, – прорычал Уикхэм и снова глотнул из фляжки.

Врач красноречиво посмотрел на Габби.

– Черт побери, не стройте рожи у меня за спиной! Если вы в-возражаете против Барнета, скажите об этом п-прямо… – Язык у Уикхэма слегка заплетался; видимо, во фляжке действительно было что-то очень крепкое.

Ормсби поморщился:

– Милорд, может случиться так, что вашему слуге – а я вижу, что он парень сильный – придется держать вас покрепче. Скальпель не должен скользить.

Мысль об этом привела Уикхэма в ужас.

– Только попробуйте! Если скальпель соскользнет, можете быть уверены: последствия будут самыми неприятными.

Гримаса на лице Уикхэма была столь устрашающей, что бедняга-доктор попятился. Тут вмешался Барнет и молча протянул хозяину флягу.

– Весьма своевременное предупреждение, – вполголоса сказал врач Габби, когда Уикхэм снова надолго присосался к горлышку. – Ваш муж… гм-м… очень сильный человек.

– Он мне не муж.

Ормсби посмотрел на нее с удивлением. Видимо, он считал, что ни одна леди не имеет права находиться в спальне мужчины – тем более полуголого, – если тот не является ее мужем.

– Это мой брат.

Голос Габби прозвучал слишком резко. Наверно, потому что она снова была вынуждена лгать. «Ничего, привыкнешь», – сказала она себе. В ближайшем будущем бессовестный мошенник, лежащий в кровати, будет оставаться ее братом.

– М-милая сестра, я все же прошу тебя уйти из комнаты.

Уикхэм услышал ее слова и теперь искренне забавлялся. Не приходилось сомневаться, что содержимое фляжки оказало на него действие: щеки графа слегка разрумянились, руки и ноги раскинулись в стороны.

– Твой слуга… как его… ах да, Джим… тоже сумеет оказать помощь. Я не ж-желаю, чтобы ты была свидетельницей этого… с-свежевания туши.

– Едва ли, милорд, это возможно, – ответил расстроенный Ормсби. – Вы должны знать, что… – «Милорд» смерил его таким взглядом, что врач громко сглотнул. – Дело в том, что… – Он понизил голос и посмотрел на Габби. – Миледи, учитывая, что ваш брат мужчина крупный и, видимо, не из слабых, боюсь, что… ну, вы сами понимаете… Один слуга может его не удержать.

Габби посмотрела на Уикхэма. Тот подозрительно косился на них, но был занят тем, что осушал фляжку Барнета. Конечно, ее место мог бы занять любой слуга, но стоило ли это делать?

Если правда обнаружится, это погубит и ее, и Уикхэма.

– Ступай! – злобно сказал «брат», опустив фляжку.

– Мне лучше остаться, – решительно ответила Габби и многозначительно посмотрела ему в глаза.

Либо Уикхэм понял намек, либо смирился со своей участью. Во всяком случае, спорить он не стал.

Закончив приготовления, врач посмотрел на Барнета и кивнул. Мрачный Барнет отложил фляжку и грузно опустился на край кровати.

– Зажмите это зубами, милорд, – сказал он и начал скатывать в пальцах льняной носовой платок, пока тот не превратился в тугой жгут.

Хотя Уикхэм был уже пьян, это не помешало ему понять слова слуги. Он скорчил гримасу, но послушно открыл рот. Барнет вставил ему жгут в зубы, а затем обхватил руками предплечья и грудь хозяина.

То, что последовало далее, было очень неприятно. Ормсби пытался нащупать пулю; Уикхэм корчился и сквозь платок утробно рычал от боли. Как и предсказывал Ормсби, сил одного Барнета не хватило. Пришлось привлечь Джима. Тот неохотно уселся на лодыжки Уикхэма и прижал его колени к матрасу.

Когда пулю извлекли, Габби была измотана так же, как и сам Уикхэм.

– Ха! Вот она! – Ормсби торжествующе поднял в воздух окровавленный свинцовый шарик неправильной формы, а затем бросил его в подставленную Габби лохань.

Уикхэм, в критический момент застонавший и выгнувший спину, несмотря на объединенные усилия Барнета и Джима, вздрогнул всем телом и рухнул на матрас. Из оставленного Ормсби отверстия ударила кровь. Врач хмыкнул и начал ее останавливать. Уикхэм, голова которого покоилась на плече Барнета, выплюнул изжеванный платок.

– Кажется, сейчас меня вырвет, – пробормотал он.

Джим слез с лодыжек Уикхэма, Барнет поддержал ему голову, и «милорда» действительно стошнило. Габби едва успела подставить лохань.

10

Когда Габби вышла из графской спальни, у нее от усталости кружилась голова и подкашивались ноги. Ормсби прижег рану, присыпал ее порошком базилика, перевязал, оставил кучу снадобий, которые следовало принимать в разное время и в разных дозах, и отбыл, пообещав зайти позже.

Уикхэм, измученный операцией и все еще не очнувшийся от действия скверного джина, задремал. Барнет выразил желание остаться с хозяином, пока тот не выздоровеет. Джим вслед за Габби вышел в коридор – слава богу, пустынный. Видимо, слуги отправились следом за Ормсби, сгорая от желания узнать новости о самочувствии хозяина.

– Если у тебя есть что сказать – а я вижу, что есть, – то поговорим позже. Сейчас я слишком устала, – проворчала Габби.