Дневник П. А. Валуева, министра внутренних дел. 1861 год - Петр Валуев

10 ноября. Утром в Царском Селе. Доклад. Был у императрицы, которая приняла меня чрезвычайно ласково и, между прочим, объявила, что, кроме кн. Горчакова, она со мною одним намерена говорить доверчиво. Вечером Комитет у меня по университетскому делу и по вопросу о цензуре. Кроме прежних лиц, бар. Мейендорф, sa montre est grandement en retard[159]. Завтра еду в Москву. Да благословит Бог наш путь, ибо еду с женою. Да благословит он дело, для которого я еду.

19 ноября. Был в Москве 12-е и 13-е. Вернулся 15-го. С тех пор был три раза в Царском Селе.

В Москве мои переговоры с митрополитом привели к тому результату, что делу дается дальнейший ход. Он вообще согласился с предложенными ему мерами. Только против одного пункта о призыве нескольких членов Святейшего синода в Государственный совет он постоянно возражал, хотя я с разных точек зрения и несколько раз старался устранить его возражения{36}. В Москве, как всегда, много толков и мало толка. Заняты предстоящими выборами. Губернский предводитель Воейков добивается нового трехлетия путем оппозиционных выходок против правительства. Между тем по университетскому делу раздор между ген.−губернатором и попечителем учебного округа. Сегодня утром у обедни. Потом у вел. кн. Елены Павловны, assez curieuse, mais assez mal informee[160]. Заезжал к гр. Блудову, который присылал ко мне просить об этом визите. Ему пришло на мысль, что нехудо отсрочить на один год все дворянские выборы в империи.

На чем основана наша система действий в Царстве Польском и в западных губерниях? На понятии о страхе. «Страх, – писал Сперанский в 1820 году, – есть дело внезапности, род очарования. Нужно знать его меру, чтобы им пользоваться».

В Министерстве народного просвещения продолжается разложение. Делянов, директор, и Воронов, вице-директор Департамента народного просвещения, выходят. На место первого назначается гр. Дмитрий Толстой, зять Д.Г. Бибикова.

20 ноября. Утром в Государственном совете и заседании Главного комитета. Обедал у вел. кн. Екатерины Михайловны. Вечером был ген. Крыжановский. Умен, но топорный государственный муж. Все русские варшавские делатели как-то смотрят на польские дела сквозь очки тридцатых годов. Потом был Ламанский, который говорит, что финансовыми делами овладела немецкая кайзерия – Рейтерн, Нессельроде, Мейепдорф. После него Потапов. Издание «Северной почты» возбудило в разных «литераторах» и «публицистах» вожделение пользоваться казенными деньгами. Двое из «либеральнейших» предлагают свои услуги III отделению, предварительно обещав мне содействие по «Северной почте».

21 ноября. Особое совещание у государя но польским делам. Кн. Горчаков, кн. Долгоруков, гр. Блудов, ген. Сухозанет, ген. Милютин, ген. Крыжановский и я. В общем направлении нет успеха, но в частности решен удовлетворительно, к немалому моему изумлению, вопрос о допущении прямого дипломатического представителя римского двора при нашем дворе сперва в виде экстраординарного комиссара, а там и в виде «нунция».

Вечером у кн. Кочубей.

22 ноября. Утром в Министерстве. Вечером в Царском Селе. Театр.

23 ноября. Утром у митрополита Исидора, где видел и Баженова, потом у гр. Толстого (обер-прокурор при Святейшем синоде). Кончил предварительные переговоры по делу о духовенстве. Со стороны двух первых почти безусловное согласие. Бажанов в особенности, видимо, рад возможности сделаться членом Государственного совета. Он от избытка удовольствия не мог вынести моего взгляда и опускал глаза или глядел в сторону. Гр. Толстой, с которым, впрочем, я объяснялся особенно осторожно, преимущественно остановился на возражениях митрополита Филарета насчет привлечения духовных сановников к заседаниям в Государственном совете. Впрочем, и он не дал окончательного или положительного отрицательного отзыва. Таким образом, дело доведено до 2-го периода, т. е. до приступа к учреждению особого Комитета для дальнейшего направления оного к цели. Да будет Бог в помощь.

Вечером на бале у С.С. Бибиковой. Кн. Кочубей положительно считает меня вторым Горчаковым и преследует меня политическими рассуждениями.

24 ноября. Утром в Царском. Доклад. Государь объявил мне, что он желает, чтобы я был членом финансового комитета, и поручил известить о том министра финансов. Насчет дела о духовенстве мне разрешено представить соображения об учреждении комитета под председательством вел. кн. Константина Николаевича. Возвратился в 1-м часу с тем же поездом, который перевез из Царского в Петербург на зиму их величества. Был у вел. княгинь Елены Павловны и Екатерины Михайловны, по случаю Екатеринина дня. Обедал у вел. кн. Михаила Николаевича с кн. Суворовым. Вел. князь и вел. княгиня оба весьма любезны и симпатичны. Вечером были Ржевский по делам газеты, Абаза, Щербатов, гр. Келлер, Тройницкий. Утром заезжал Паскевич. Он говорит, что принял бы одно назначение – в Варшаву. Il ne vise pas a peu de chose[161], как он сам выразился. Главное то, qu'il vise faux[162], потому что его имя вовсе не представляет ему на месте тех выгод и той силы, которые он ему приписывает. Он думает, что поляки дорожат памятью его отца. Il serait desobligeant de tacher de le desabuser[163].

25 ноября. Утром в Комитете финансов. Впечатление неутешительное. В нем заседает министр финансов. Но его роль играет не он, а ген.−ад. Чевкин. Ген. Муравьев твердит старую песнь о невозможном займе. Все занимаются неразрешимою задачею сокращения несократимых расходов. Делопроизводитель Рейтерн решительно не обладает приписываемыми ему талантами. Перед тем был у е. величества с кн. Горчаковым и Тымовским. Первый читал проекты двух превосходных депеш в Рим о назначении ксендза Фелинского варшавским диасезальным администратором (vicaire apostolique[164]), а потом и архиепископом, и о принятии нами сперва прелата из Рима в качестве чрезвычайного комиссара по делам в Польше, а затем эвентуально и нунция.

Вечером заезжал к Гернгросу. По его словам, государь bat froid[165] Зеленого, как полагает он, в предубеждении, что Зеленый интриговал против Муравьева, который сперва будто бы уходил тотчас, а теперь остается до 15 января, как полагаю я, потому что Зеленый не умел обделать дело так, чтобы государю не пришлось оставлять Муравьева до января.

26 ноября. Утром у обедни. Потом был у гр. Шуваловой. Занят скучными приготовлениями к проектируемым мною приемным дням или вечерам.

Был у меня Ливен, вернувшийся из своего ген.−губернаторства. Немцы не походят на русских. Ливен получает с лишком 30 тыс. руб. в год и имеет некоторое состояние, но говорит, что не может «принимать» за недостатком средств. Я не имею ничего и получаю только 12 тыс., а буду принимать еженедельно.

27 ноября. В Государственном совете. Потом в Главном комитете. За работой остальное время дня.

28 ноября. Утром Комитет министров. Был с женою у леди Нэпир. Обедал у государя с Милютиным, Крыжановским, Краббе и гр. А. Адлербергом. Потом заезжал к Абазе, у которого должен был обедать в тот день. Вечером были у меня Борис Голицын, Рибопьер и Кошелев, который говорит, что без розог нельзя обеспечить отбывания крестьянских повинностей.

29 ноября. Заходил утром к гр. Путятину по случаю нелепостей, сказанных председателем комитета, назначенного для составления новых цензурных правил, действ, ст. сов. Берте, который полагает, что в этом деле можно ограничиться старыми приемами. У Путятина сидел Панин. Они оба сидели над студентским делом, которое завтра должно докладываться в Совете министров. Я не вошел и отправился к Толстому (графу Д.А.) в Департамент народного просвещения. Обедал у вел. кн. Елены Павловны с вел. кн. Марьею Николаевной, кн. Вяземским и Тютчевым. Вечером был у гр. Блудовой.

30 ноября. Совет министров по университетскому делу. Решено сообразно с заключением министра юстиции выслать в отдаленные города несколько посторонних лиц, замешанных в это дело, и несколько студентов, признаваемых главными руководителями движения; исключить из Университета IV-й курс с высылкою на родину под полицейский надзор; остальным предоставить поступить в Университет, буде пожелают на известном основании, т. е. с принятием матрикул. Для этого результата с лишком 300 чел. сидели в крепостном аресте более 2-х месяцев. Между тем беспорядки в Университете возобновляются. Сегодня была сходка. Попечителю наговорили дерзостей. Явились новые прокламации или объявления на стенах. Суб-инспектора прибили и пр., и пр. Придется возвратиться к тому, что предлагал 25 сентября.