Лето длиною в ночь - Елена Ленковская

— М-да? Ты тоже догадываешься? — спросил Руслан насмешливо, даже с вызовом, но подчинился. — А теперь послушай вот что… — переместив ноутбук на журнальный столик в гостиной, Руся открыл какую-то ссылку, щурясь, повозил мышью, пролистывая вверх-вниз длинный убористый текст, нашёл нужное место и принялся читать вслух: «…Однажды, когда он был еще молод и с голоду крадя кормился, украл он у кого-то овцу, но люди тотчас выследили его. Он пытался убежать, но был схвачен. И всего его избили нещадно, и перебили ему ногу в бедре пополам, и бросили как мёртвого, ибо решили, что умер, и оставили псам на съедение. Лишь только зажила у него эта смертельная рана, поднялся, оковал себе железом ногу свою перебитую; потому и прозван был Темир-Аксаком, ибо Темир означает железо, а Аксак — хромец.»

— Это ты мне про Тамерлана читаешь? — блеснула познаниями Лушка.

— Про него, — подтвердил Руслан. — Ещё его Тимуром называют, а у нас звали Темир-Аксаком.

— Отлично! И зачем ты мне это рассказываешь? С утра пораньше? — Ты об этом всю ночь читал, что ли? — Я думала, ты играл во что-то…

— Игры кончились. Слушай дальше. В 1395 году Тамерлан с 400-тысячным войском вторгся в татарские степи, а потом и в рязанские земли. Тамерлан сровнял с землёй Елец, и двинулся на Москву. — Ну, взял он Москву или нет?

— Не помню… — растерялась Луша. — Ой, ну нет, наверное…

— «Нет наверное»! Так вот. Если вы с Рублёвым кое-что на место не вернёте, то очень может быть и — возьмёт! Или кто другой возьмёт… Я, короче, за прежний ход истории уже не ручаюсь…

Луша открыла рот, не зная, что ответить.

— Бамбини, вы проснулись? — заглянула к ним уже причёсанная и собранная Тоня. — Ранние пташки! — Луша, пойдём детка, я тебе расскажу, как и чем мальчиков кормить. А то я допоздна сегодня на работе буду.

Луша зыркнула на Русю (кормить некоторых ещё — после таких-то наездов), недовольно откинула назад волосы, и поплелась выслушивать Тонины инструкции.

— Ну, что там Тоня? Наставила тебя на путь истинный?

— Что-что… «Суп в холодильнике, картошка на плите, пока-пока, не скучайте…» Соскучишься тут с вами, как же.

— А-а. Ну, слушай дальше. «С тех пор как „железный хромец“ повернул назад, на Москве считали, что Русь спасла знаменитая икона Богоматери Владимирской, некогда привезенная Андреем Боголюбским из Киева. Ее срочно доставили из Владимира в Москву, и как раз в тот же день Тимур повернул назад. Люди верили, что именно их отчаянная общая мольба отвратила приход страшного завоевателя на Русь», — Руся оторвался от монитора и, всем корпусом развернувшись к сестре, спросил с нажимом: — Ты живьём видела эту икону?

Трудно было не заметить, как у Луши моментально порозовели уши.

Руся, не давая ей опомниться, продолжил наступление:

— Где она сейчас, тебе известно?

— Мы не успели вчера рассказать тебе…

Выслушав сбивчивые Лушины объяснения, Руся здоровой рукой подхватил раскрытый ноутбук (вот ведь и на секунду с ним не расстанется, усмехнулась сестра) и потащился на кухню, видимо инспектировать холодильник — нет ли там чего, кроме супа… Компьютерная мышь била его по коленкам, болтаясь на распущенном проводе.

Луша понуро поплелась следом.

Что? Где? Когда?

Глеб как убитый проспал почти до полудня. Проснулся зверски голодным. Умывшись, точнее, наскоро плеснув в лицо водой, явился на кухню.

Близнецы были там. Судя по всему, они с самого утра сидели за ноутбуком — и уже «нагуглились» до ряби в глазах. Глеб глянул в строчку поисковика. Ну, так и есть — «Владимирская икона Божией Матери»…

Руслан коротко кивнул ему и снова углубился в чтение.

Луша, увидев Глеба, разулыбалась, сдвинула ноут на край стола — Руся, ухватив пряник и не отрываясь от экрана, потянулся следом, как приклеенный.

Лукерья тем временем поставила перед Рублёвым чайную чашку.

— С молоком?

Глеб кивнул.

— Лу, мне тоже налей, а? — попросил Руслан. В ответ услышал ворчание:

— Ты лучше оторвись от компа и сам себе налей, чего хочешь. А то у тебя глаза как у кролика стали.

— Ну даёшь! — воззрился Раевский на сестру. — Ты у нас вместо Тони теперь будешь?

— Я и так у вас сегодня вместо Тони, — хмыкнула Луша и демонстративно бахнула на стол вторую чашку.

Потом они пили чай — буднично, как ни в чём не бывало. Словно перед экзаменом, скрывая волнение и стараясь не думать ни о чём, кроме простых, незамысловатых вещей вроде дождя за окном, незаряженного телефона, пряников, хлеба с маслом и неведомого им различия между джемом и конфитюром.

А важное… оно было впереди, словно ждало их прямо у порога, и внутри сжималось что-то, и холодный ком где-то под ложечкой не таял, не распускался даже от второй чашки налитого Лушей крепкого горячего чая.

Но вот чашки вымыты, стол вытерт, а джем с конфитюром отправлены в холодильник.

Оттягивать больше некуда.

Луша стояла, привалившись плечом к пластиковой дверке кухонного пенала. Рядом топтался Глеб, рассеянно ковыряя пальцем сотню раз перекрашенный, старый как сам дом, дверной косяк.

— Понимаешь, история изменится! — с жаром говорил Руслан, и его взволнованный голос с каждой фразой звучал всё громче и громче.

— Тише, Руська! Не ори ты так! — Луша шикала на брата, хмурясь, и искоса озабоченно поглядывала на Глеба.

— Эта икона имела значение для многих людей. Для очень многих. А теперь она выпала из прошлого!

— Руся, давай без крика и пафоса! Мы всё понимаем.

— Ты понимаешь, а Глеб, может, пока не очень.

— Я понимаю, — хрипло сказал Глеб, — хотя не очень. По-моему, я её спас. Пусть она лучше будет тут, в настоящем. Тоня говорит, от древних икон обычно до нас доходят только малюсенькие фрагменты. Всё остальное — поновления.

— Чего? — вскинул брови Руська.

— То, что написано позже, поверх. Мелкий ремонт, так сказать. Ну, поздние слои. Они не такие ценные… А эту я сюда притащил — в отличной сохранности, никому из искусствоведов даже не снилось такая удача… — и Глеб, явно ища поддержки, повернулся к Луше.

— Нет, Глеб… — тяжело вздохнула она. — Понимаешь, её место — там, в прошлом. На неё надеялись, она людей объединяла. Общей надеждой, понимаешь?.. Г.А говорит — общей надеждой мир меняется. Ну, он ведь и вправду менялся…

— С чего ты взяла?

— Я почитала про Владимирскую… ну, в Инете посмотрела, сколько успела. Ой, Глеб, не смотри на меня так…

Руслан постучал карандашом по столу.

— Итак, что мы имеем. В кладовке стоит древняя икона. Предположительно — Владимирская икона Божьей Матери.

— Да что предположительно. Это точно — она!

— Она, — согласился Руслан. — Икона знаменитая, считается чудотворной, и по меньшей мере дважды упоминается в учебниках истории. — Мы точно знаем место, в которое нужно вернуть икону. В город Владимир! Глеб, так?

Глеб кивнул.

— Во Владимирский Успенский собор?

— Да.

— Это всё, что мы знаем наверняка. — Руся закусил зубами карандаш, задумался. — Ещё мы знаем, что в это самое время как раз случился набег на город. Но в каком году произошёл набег, свидетелем которого стал Глеб? В те времена набегов много было. — Если б ты, Глеб, рассказал нам что-нибудь, что видел! А то — молчишь, как рыба… — закончил Руслан с досадой.

Глеб потупился.

— Он рассказывал, — вступилась Луша. — Он первый раз туда попал, когда собор только расписывать собирались. И знаменитый Андрей Рублёв там был, между прочим! Я посмотрела — это в 1408 году скорее всего было. А когда Глеб второй раз туда попал и с иконой вернулся — храм уже полностью расписан был. И тоже — лето было. Ведь так, Глеб?

— Лето.

— Ага, — Руська нахмурился, почеркался на клочке бумаги, что-то подсчитывая, рассеянно сунул в рот карандаш. — То ли в 1411-м, то ли в 1410-м был набег, не пойму… Летом, однако…

— Ладно, слушайте дальше: «В тот же год преосвященный Фотий митрополит пошёл с Москвы во Владимир.

И вот князь Даниил Борисович Нижнего Новгорода, укрывшись тайно от всех, привёл к себе султана Талыча и послал спешно к Владимиру боярина своего Семена Карамышева, а с ним 350 татар, а руси 350 же.

И пришли к Владимиру лесом внезапно из-за реки Клязьмы в полдень июня третьего дня, а града тогда не было, и наместника Юрия Васильевича Щеки не было же тогда.

А преосвященный Фотий митрополит после вечерни пошёл в свою митрополитову волость в Сенеж месяца июля второму дня под конец.

Татары ж придя, град взяв, ограбили и сожгли, а людей всех избили и пленили…»

— Так дело было? — оторвался от монитора Руслан, обращаясь к Рублёву.