Перестройка - Александр Ванярх

— Если хоть кому-то сообщишь — ты не жилец, единственное твое спасение — молчать! Понятно?! Иначе из-под земли найду! А теперь пошла вон отсюда!

Григорий Чербу, так звали киномеханика, зашевелился. Иван одной рукой схватил его за шиворот и усадил на пол.

— Ты, сволочь плешивая! Даю минуту на размышление: где мой сын Егор?!

— Это не я, это не я, я только показал мальчика, я не увозил его!

— Где мой сын?!

— Он в школе, — и Чербу назвал школу, — он там в тире.

Иван очень хорошо знал расположение школы, двор и сам тир, там много раз проходили соревнования по стрельбе.

— Охрана, пароль, быстро!

— Охрана — двое наших, пароля нет.

— Понятно, едем ко мне домой. Если сына найду, сразу отпущу, а если с нами что случится, тебе — труба, повешу!

Глава двадцать седьмая

Оксана, увидев мужа, обрадовалась и испугалась. Она еще никогда не видела его в таком состоянии.

Иван, подтолкнув киномеханика со связанными руками в квартиру, юркнул в кладовку и, найдя там стальной тросик с кольцом коушем, снова вышел в коридор, где стоял со связанными руками Григорий Чербу.

В это время из кухни вышел лейтенант Егоров, увидя, как Иван зацепил один конец тросика за крюк в потолке, на который цеплялись кольца, испугавшись, залепетал:

— Только не самосуд, я в этом не участвую! Оксана Ивановна, это пахнет трибуналом!

— Ваня, не надо! — завопила Оксана.

— Молчать! Всем молчать! Собакам собачья смерть должна быть! А этот, перед вами, хуже собаки, это шакал, он похитил ваших детей. Это сделал он, может, его взять и отпустить?!

Исаев, схватив стул, грохнул им о пол.

— Лезь, паскуда!

— Дяденька, не надо! Я все для вас сделаю, только не это! — взмолился киномеханик.

— Лезь и не умирай прежде времени!

Лейтенант метнулся к двери.

— Стоять! — заорал Исаев. — Что, кишка тонка, не далеко от папы ушел! Из этой квартиры никто не выйдет без меня! Сейчас поедешь со мной, заберем твою дочь!

Лейтенант остановился. Киномеханик стоял на стуле с накинутым на шею тросиком-петлей.

— Оксана, если с нами что случится, выбей из-под него стул. Поклянись, что сделаешь это!

— Клянусь! — почти шепотом сказала жена и на глазах ее показались слезы.

— И еще, я думаю, что все обойдется, но если что-нибудь со мной, не забудь про березки. Пошли, лейтенант! — Егоров обреченно поплелся сзади.

До школы доехали быстро, машину остановили за три дома, во дворе.

— Сиди тут и жди, — сказал Иван, — я постараюсь быстро.

Непривычно тихо. Во дворах и на улицах — ни души. А в недавнее время до поздней ночи на самодельных столах и в беседках резались в «козла», на скамейках окруженные болельщиками играли шахматисты, малышня носилась на детских площадках. И это было недавно! А что сейчас? Мёртвая тишина.

Будто прифронтовой город. Свободно могут гулять только молдаване. Но Иван шел открыто, подошел к забору, ограждавшему школу, и только тут юркнул в кустарник, уже во дворе. На противоположной стороне улицы ярко светил фонарь, внутренний двор школы просматривался хорошо. Вход в тир был несколько сбоку и сзади. Там была тень, и дверей не было видно. Иван выбирал место для засады. Наконец, определив самый лучший вариант, крадучись перешел. Теперь дверь была видна, но не совсем четко, и вдруг сверкнула молния, и в черном небе загрохотало.

Иван все думал: как проникнуть внутрь. «Вдруг они не сразу выйдут на улицу? Надо искать варианты. В тире два окна, заколоченных досками. Если ударить ногами, можно выбить, но это шум, теряется внезапность, и, потом, неизвестно, сколько человек охраняют, и сколько там детей, — может двое, а если больше — тогда что?» — думал Исаев, переходя из одного места в другое. Опять сверкнула молния. Иван представил Егора, сидящего в этом холодном бункере, и сердце его сжалось. Одновременно с раскатами грома с противоположной стороны куста метнулась тень. От неожиданности Иван даже упал на колени, но тут же, разжавшись, как пружина, прыгнул.

— Дяденька, пустите меня, — шепотом, но довольно громко, пропищал мальчишка.

— Ты кто?

— Андрей я, Воронов, тут моя сестренка, ее молдаване украли.

— А ты откуда знаешь, что здесь?

— Я уже третьи сутки слежу.

— Воронов, Воронов, что-то фамилия твоя знакома.

— Да нет, дяденька, мой отец всю жизнь военным был.

— А сейчас, где он?

— В госпитале, избили его сильно, на прошлой неделе.

— Он майор? Стихи пишет?

— Ага, а вы откуда знаете?

— Служили вместе, а мать где?

— Дома, после сестренки совсем слегла.

— А сколько сестренке-то?

— Так вот скоро десять. Дяденька, там, внутри, двое охранников, у них пистолеты, я видел, они выходили, хвастались.

— Слушай, Андрейка, меня внимательно, мы сейчас сделаем так: уже поздно, охранники вряд ли выйдут, их надо вызвать. Понимаешь? Риск есть, но я думаю, что не большой. Ты подойдешь к дверям и постучишь. Если не ответят, постучишь еще, но стоять будешь за стенкой, это если они вздумают стрелять, в чем я очень сомневаюсь, чтобы не попали в тебя. А если ответят, скажи что ты к сестренке пришел. Понял!

— Ага, понял.

— Так и скажешь, что ты знаешь, что она тут и принес ей кушать: колбасы и хлеба, а вам, скажешь, дяденьки вина. Они, клюнут на это, тем более что ты для них еще и добыча. Не боишься?

— Ни в жисть, я ради сестренки все сделаю!

— Молодец, а как только они щелкнут засовом, отпрыгни в сторону, тут уж моя работа. А вдруг у нас что-то не получится, и они тебя возьмут, — сиди спокойно. Я вас все равно выручу. Обо мне ни слова! Иначе — труба дело!

Некоторое время покапал дождь, но, так и не начавшись, ушел. Молнии еще полыхали, но далеко в стороне. Небо постепенно прояснилось, и прямо в зените повисла совершенно круглая луна. Мирно мерцали звезды, и высоко в небе, сверкая огоньком, проплыл самолет.

— Ну что, Андрейка, начнем?

— Тихо, дяденька, кто-то разговаривает.

— Ну, ты даешь, — восхитился Иван, прислушавшись, — прямо локатор.

— В музыкальной школе учился.

Во двор, на освещенную площадку, вышли трое парней, они, громко разговаривая, шли в сторону тира.

— Молдаване, говорят по-молдавски, — шепнул Андрей.

«Этого только не хватало, — подумал Иван, — нужно менять тактику».

— Андрей, если они будут заходить, я рванусь к ним, а ты беги в соседний двор, там стоит машина, «тойота», позовешь лейтенанта.

— Я видел машину.

Молдаване подошли к двери, остановились, и как по команде, стали мочиться в кусты. Андрей чуть подался вперед.

— Тихо сиди и помни, что я сказал!

Но пришедшие вдруг стали прощаться:

— Ну, лариведере, друм бун.

Иван не мог понять, кто остается, а кто уходит. Наконец понял, поскольку двое быстрым шагом пошли, обратно, а один условным сигналом постучал в дверь.

— Андрей, как только я рванусь, беги к машине, — шепнул Иван и весь сжался, приготовившись к прыжку.

За дверью послышался шорох, и звонко щелкнула щеколда. Иван с такой силой рванулся вперед, что не успел даже увидеть, как приоткрылась дверь. Метнувшись вначале вправо, преграждая обратный путь молдаванину, он всем корпусом ударил не успевшего даже оглянуться парня и, ломая дверь, они уже вдвоем полетели в черный проем вниз.

Все произошло так молниеносно, что никто не издал ни звука. Иван только, падая, услышал, как охнул и захрипел открывающий дверь. На какую-то долю секунды Исаев сам, ударившись о стену, потерял сознание, но потом, быстро опомнившись и почувствовав под собой что-то мягкое, почти подпрыгнув, вскочил и включил фонарик. Оба молдаванина лежали без признаков жизни.

Исаев, помня, что внутри должен быть еще один, держа фонарик в стороне, молча, вошел в тир. Тихо. Скользнув по бетонному полу, увидел что-то наподобие стола, а рядом постель. В тире никого. Это удивило и озадачило Исаева, но он вспомнил, что тут, где-то рядом, зал для стрельбы из пневматики. Открыл дверь и увидел на полу лежащих, связанных по рукам и ногам детей, их было четверо. Открытые детские глаза отражали свет и искрились. Егор был крайний.

— Егорушка, сынок! — почти закричал Иван. — Сейчас я вас, сейчас, — заметался он, развязывая детей, — быстро за мной!

Удивительно, но дети, не проронив, ни слова, гуськом, схватившись за руки, побежали за Исаевым. Все были примерно одинакового возраста, от семи до десяти лет.

При выходе из тира, на маленьком пятачке, где должны были лежать молдаване, что-то происходило. Скользнув светом фонарика, Иван увидел Андрея, который усаживал одного из молдаван в угол.

— Ты зачем это?

— Они пьяные, водкой прет, а лейтенант ваш сбежал.

— Как сбежал?

Иван увидел, как второй молдаванин зашевелившись, попытался подняться.

Исаев, схватив его за шиворот, усадил тут же. Быстро обыскал обоих, но ничего не нашел.