Царевна-лягушка или как оно на самом деле было (СИ) - Астос Александра "Александра Астос"

Батя понятливо кивнул:

— Думаешь, она специально распустила сплетни эти? Чтобы ты как хороший мужчина изволил женится. – И хохотнул при этом, на что я брови нахмурил, отрезав жёстко:

— Я не хороший. И не благородный. Такой как есть. – И тише добавил: — Прости, если огорчил.

— Это меня то? – Отец только рукою махнул, рассмеявшись да живот схватившись: — С чего бы? Ещё и на провокации эти попадаться, да по воле собственной. Нет! Я своему ребёнку не враг. Хрен ей. Хорошо, сегодня день последний, и завтра она уедет. Достали ее капризы уже. Ты только подумай… — Он остановился, на меня взглянув серьёзно и недовольно: — Три служанки от неё отказались. Три! За пять дней пребывания тут. Да где же такое видано!? Не нужна нам тут такая. Правильно все, сын, правильно! – И кулаком по ручкам трона стукнул, головою царской покачав.

Я только усмехнулся, благодарно на родителя глядя:

— Спасибо. Правда, спасибо. Ты лучший батя, какого только желать можно.

Он только головою мотнул, хитро на меня глянув:

— Да ну тебя, сын. Я же все понимаю. Сам молодым да горячим был.

— Ты и сейчас горяч, батя. – На что он только грустно хмыкнул, снова печаль свою в вине топя:

— На что мне эта горячесть, ежели мамки твоей нет? Я бы лучше… — Отец не закончил, но я его понял, но он тут же продолжил: — На кого я тут вас одних оставлю? Мамка мне твоя голову оторвёт, если узнает.

— Мама рядом, бать. – Я хмыкнул тихо, голову вниз опуская: — Я точно знаю, что рядом.

Царь-батюшка только кивнул на то, как неожиданно выдал с тихим вздохом:

— Видно, Руса все же не зря появилась тут. Ты вырос. Мудрее сразу сделался. Уже не тот негодник, коим был, когда стрелу пускал. – Я только улыбнулся на это, и сам все понимая. Кажется, как будто жизнь разделилась на до и после неё. И я не жалел о том. А родитель мой продолжил говорить мудрость свою: — Каждый раз, чтобы не происходило, я убеждаюсь в одной вещи – все, что происходит, все к лучшему. Даже когда кажется, что ты в заднице.

Мы помолчали немного, наблюдая за парами вокруг нас. И сколько бы я ни пытался утопить свою печаль в вине, именно в тот момент понял, насколько то бесполезно, поэтому и решился спросить у отца то, что никогда ранее не посмел бы спросить:

— Как ты справляешься без неё? Без мамы?

Он тяжело вдохнул, прежде чем с задумчивой улыбкой ответить:

— У нас было много времени и много счастливых моментов. Мне есть что вспомнить, и не о чем жалеть. Поверни время вспять, ничего бы не поменял. Да и вы, соколики мои. Все бы точно также сделал, ведь по сердцу все делал. Чтобы кто мне не говорил, как бы не насмехались, а нужно для себя жить. Чтобы потом обернуться, как я сейчас, и осознать, что все не зря было. Все правильно.

И снова мы замолкли, каждый о своём думая, да только молчать у меня уже сил не было:

— Батя, я… Я не могу больше. – Наконец озвучил я то, что собирался сделать все это время, и батя одобрительно мне хмыкнул:

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

— Завтра на болото рванёшь?

— Да. Хочу… — Я вздохнул, сам не зная, зачем себе только душу на кусочки рву: — Просто поговорить с ней. Или увидеть. Близко побыть. Без разницы как.

— Поговори. Конечно, поговори. – Кивнул отец мне, как неожиданно вдаль зала уставился, одобрительно хмыкнув кому-то, и продолжил: — Глядишь отпустит тебя.

Я только головою покачал, выдохнув и кубок к губам поднося:

— Сомневаюсь, но… — Только и успел вымолвить я, застыв, и восхищённо прошептал, глядя на самую красивую девушку в мире, какую только видел, пока она неуверенно в дверях застыла: — Кто она?

А дева тем временем в зал ступила, да настолько плавно и грациозно у неё то вышло, что я так и замер с кубком в руках, не донеся тот до губ. Люди провожали ее восхищенным взглядом. Она походила на богиню, настолько неземною была. Длинные тёмные волосы струились по плечам, окутывая хозяйку каким-то неземным ореолом. Яркие цветы в причёске до того искусно были вплетены, что никакая тиара, даже с самими драгоценными камнями, не смогла бы посоперничать с этим нехитрым украшением, что хорошо контрастировало с алым платьем, что до того ладно сидело на тонкой и невесомой фигуре девушки, что глаза невозможно было оторвать.

Я настолько завис, глазами пожирая ее стан, как последний мальчишка, что отцовский голос долетел до меня как будто издалека, и я недовольно повернул голову к нему:

— Эх, красива. Не как твоя квакушка, но тоже ничего вариант. Не находишь? – Рассмеялся он, наблюдая за тем, как ко мне возвращается способность мыслить, пока я бездумно кивнул чему-то, что и сам не понял, а батя продолжил: — Сын?

— Что? Прости, что ты сказал? – Сглотнул я и снова, как последний пацан, залип, когда она начала грациозно двигаться по танцевальному залу, и всем вокруг стало ясно, что это не обычная девушка —-казалось, она обладает магической силой, не поддающейся никакому объяснению. Куда бы она ни пошла, ее движения очаровывали окружающих — будь то восхищение или благоговение. А у меня натурально дыханье перехватило, от плавно покачивая бёдер да движения тонких кистей рук.

Как неожиданно она глаза на меня подняла, приметив моё пристальное внимание к себе, и тут же, вздохнув, упорхнула в другой конец зала, очевидно испугавшись. Хоть я и сам себя боялся в тот момент, как батя мне руку на плечо положил, очевидно уже успев потерять надежду меня в себя привести:

— Потанцуй с ней. – Кивнул он мне, глядя хитро и головою покачал. Но я только краем сознания отметил то, пока сам глаз с ее макушки не отрывал, а она пряталась от меня, да только от меня не спрячешься. Я только вдохнул поглубже, ведь резко стало жарко и в дрожь бросило, а отец только плечи сильнее сжал: — Потанцуй, девочка явно не в своей тарелке. – И в ее направлении для уверенности толкнул, а я только за то и был, сам себе как последний болван пробормотав:

— Да, точно. Танцевать. Иду. – И ворот кафтана оттянул, к ней подлетая, как все вежливые и не очень фразы в горле застряли, стоило близко к ней оказаться. Она была миниатюрной по сравнению со мной, дотягивая мне только до груди. Маленькая, хрупкая да так вкусно пахнущая, что я не смог сдержаться и полной грудью вдохнул воздух вокруг нас, едва к ногам ее не падая от обожания. Цветочный аромат смешивался с запахом трав лесных... Крышесносное сочетание.

А она только боязнено руки к пышной груди прижала, отчего меня понесло окончательно, пока она пробормотала, не подозревая какую бурю во мне порадила:

— Ваше… — Начала она, но мой взор страстный углядела, и лишь испуганно глаза опустила, присев в реверансе, отчего я ещё больше ошалел, вырез платья целомудренного увидев, да в глаза ее наконец заглянув. Два зеленных, благородных озера с затаённой надеждой уставились на меня, пока я опустил голову вниз.

Мы так и замерли, в углу зала, глядя друг на друга, не в силах наглядеться, как я, казалось, через чёртову вечность, выдохнул, улыбаясь глупо и бессмысленно:

— Здравствуй!

— Здравствуйте, Ваше Величество. – Сглотнула она, и я проследил за движением этим. Захотелось руками по тонкой шее провести, да щеки, нежные и румяные, пальцами огладить, но нельзя то было.

И я лишь беспомощно руку протянул, просипев:

— Окажете честь? – С такою надеждою выдохнул я, наблюдая за движением пышных ресниц, как пухлые губы приоткрылись, нежно выдохнув:

— Конечно.

А я лишь думал о том, как хотел бы поцеловать губы эти.

П. С. Вот Ванечка и увидел Русу в настоящем облике. Уже совсем скоро развязка. Последняя глава намечена на воскресенье. Надеюсь, вы ждёте и в таком же предвкушенье, как и я)

Глава 19. Иван. Продолжение бала

От запаха ее цветочного крыло так, что я не смог противостоять этому, и прижав хрупкий стан к себе, чуть носом в макушку не зарылся, остановившись буквально в последний момент. В каких-то сантиметрах. Пахло чем-то хвойным и одновременно цветущим, отчего я вздохнул, рукой вдоль платья проводя, не смог отказать себе в удовольствии таком. Неправильно, ой как неправильно то было, отчего она на меня тут же глаза подняла, в коих непонимание граничило с неверием, а я только тяжело вздохнул, у самых ее сладких губ прошептав: