Царевна-лягушка или как оно на самом деле было (СИ) - Астос Александра "Александра Астос"

— Нет. Видеть ее не желаю. Никогда.

Леший только вдохнул тяжело:

— Руса, это ее суть. Русалки не меняются. – И головою покачал: — Ты себе только хуже делаешь злобою этой обрастая. – И каждое слово ведь его правда была. Такова была натура русалочья, если можно так сказать. Ни души, ни тепла в них быть не может, да только как вышло, что мама моя другая была? Верно этого я не узнаю, поэтому и тихо проговорила:

— Я знаю, что хуже себе делаю. Что сделанного не воротишь, да только как… — Я руками взмахнула, головою в бессилии покачав и на друга глянув: — Просто это все разом навалилось на меня. Мне обдумать все надо, но не злиться при этом я не могу. Не понимаю, как можно столько злобы в себе нести.

— Можно, Руса. – Вздохнул он, с ветки своей слезая да около меня присаживаясь: — В мире много плохого. Главное самому таким не стать, а что до выбора других… Нужно принять, что не все от тебя зависеть может.

— Мне тяжко от мысли, что у меня все отобрали по вине одного. Всю жизнь я винила себя, что не такая, как ей нужно было, а оказывается права была, когда себя отстаивала. – Я всхлипнула, голову отвернув, на что Леший меня по плечу успокаивающе погладил:

— Себя отстаивать всю жизнь надо. В мире будет много тех, кто лучше тебя знать будет, как тебе жить надобно, и бабка твоя красочный пример тому. Она тебе внушила своё виденье мира, но ты из теста другого, поэтому боролась как настоящий борец за себя и суть свою. Теперь понимаешь, что права была, когда собою была? – Я кивнула, как он вздохнул: — А к отцу ходила?

Я вздрогнула, плечи сжав:

— Нет.

— Почему? Неужто боишься? Василиса, это уже не дело. – И это его «Василиса» болезненно в сердце отдало, поэтому я губы поджала, потихоньку злиться начиная от правильности слов его: — Он твой отец, сколько не избегай этого. Вам нужно поговорить.

Как будто я сама того не понимала, да только разница есть между пониманием и действием. Страшно было, тревожно до того, что аж сердечко в панике замирало. Видно, то у меня на лице промелькнуло, поэтому Леший тихо уточнил:

— Так дело в нем? В Иване. – И тише добавил: — Слишком много на тебя свалилось переживаний, да краса? Больно?

— Не говори о нем. – Просипела я, голову к коленям сгибая. – Больно. Очень. Так сильно скучаю по нему, что ни спать ни есть не могу.

Повисла тишина, пока руки мои от правды сказанной заледенели.

— Попрощаться нужно было. – Печально прошелестел голос, и я почувствовала, как друг меня за плечи обнимает, дабы согреть да успокоить, хоть мне совсем другие объятия нужны были сейчас: — Тебе бы легче было. А лучше вообще не расставались да поговорили откровенно.

— Отстань от меня. И так тошно. От всего… — И со слезами прошептала: — Я его сама от себя оттолкнула. Намеренно из-за страхов своих. Я же Болотница. Такова моя суть. Раньше таких как я истребляли. Кляли, зачем ему такая?

— Сейчас все иначе, Руса. – Покачал головою Леший: — Ты боялась чего? Увидеть презрения в нем?

— Он бы был прав в этом, если бы узнал и прогнал меня из-за этого. Другие хоть… Баба Яга и то помогает, как нужным то считает. А мы? Только путников убивать можем. Детей в трясину утаскивать.

— А ты так уверена, что он бы так поступил? Не сильно много ли ты думаешь?

— Я уверена, что он бы так и поступил. Любой бы так поступил…

Он только головою снова покачал, по спине похлопав меня:

— Хочешь мнение моё? – Я на него посмотрела, кивнув, и он улыбнулся мне по доброму: — Наслушалась ты бабку свою, вот и все. Вбила в голову глупости эти, поэтому ты и испугалась отрыться. Боясь, что также будет и с ним…

— Когда я бабке сказала, что Болотница? – Прошептала я, вспоминая тот день. События, хоть и давнишние, болью отдались в душе и я вздрогнула, вспоминая: — Она сказала тогда…

— Что ты противна ей? – Подсказал он, недовольно головою покачав да покрепче меня обняв: — А она тебе сейчас приятна? Ее решения тебе сейчас правильными кажутся? – Его слова набатом ударили по мне, отчего я дыханье затаила: — Стоит ли принимать решения основываясь на опыте с таким существом как она?

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

— Нет, но… — Я всхлипнула, слезы рукавом утирая: — Я боялась, что я ему противна буду, если он узнает обо мне все.

— Эх, бабка твоя столько комплексов тебе привить одним махом успела. Встретил бы ее сам, удушил бы своими руками! – Хмыкнул он, да так серьёзно, что мне не по себе стало: — Скажи мне, Руса, ты хоть одного утащила на дно болота своего? Нет, правда. Утаскивала?

— Нет, конечно! – Вспыхнула я, ведь от одной мысли этой страшно становилось: — Как я могла убить кого-то?

— Вот тут и оно! – Поднял палец вверх Леший, рассмеявшись и на меня хитро глянув: — А животинку какую утаскивала?

— Зачем мне душу живую губить? – Пробормотала я, на что друг мой разулыбался ещё больше:

— Так какая из тебя Болотница? Фиг с ним с болотом этим, Руса, ты же, по сути, святая, а? – Я только головою отрицательно покачала, на что он хмыкнул весело: — А Ивана своего помнишь? Когда вы стрелу обсуждали, и он смеяться стал? Вспомни, сколько раз ты ему в трясину упасть не дала, а?

— Это другое! – Отмахнулась я от него, как от комара назойливого, и снова брови нахмурила: — Не пара мы! И тошно мне от всего этого!

Леший помолчал немного, видно давая успокоиться мне да в себя прийти.

— А может тебе от себя тошно? – Тихо предположил он, голову ко мне оборачивая да серьёзно глядя: — Потому что сама осознаешь, что это не ты? Что Руса бы так…

— В том и дело, что не Руса! – Выкрикнула я, рукою землю ударив от негодования и бессилия: — А Василиса… Черт, я теперь не знаю даже, как…

Но он лишь перебил меня, успокаивающе молвив как ребёнку малому:

— Никак. Рус, это твоя жизнь. Как себя не называй, а суть одна. – И добавил фразу, что и стала спусковым крючком, заставив проснуться как от сна страшного: — От себя не убежишь. Иди к нему, к отцу. Поговори. Прекрати бежать от себя. Прежняя Руса бы к отцу ломанулась в тот же день, а не сопли на кулак наматывала. Зачем от правды бежишь? – Я взглянула на друга своего, что знала сколько себя помнила, и кивнула.

Он прав, не в моем характере прятаться. Нужно принимать удары судьбы с гордо поднятой головою, поэтому мысли эти взбодрили мгновенно, из панциря выбраться заставив, и я сжала кулаки, слезы горькие со щёк вытирая.

Надоело, пора брать жизнь в свои руки брать, коли выбор до меня уже сделали. Теперь моё время судьбою своей владеть.

Глава 16. Встреча с Царём Морским

Путешествие моё началось в сумерках, пока я мысленно успела подготовиться к встрече этой, и медленный спуск сквозь грандиозные стены кораллов и леса морских водорослей не смогли унять трепет в груди своей красотою. Все здесь было по иному, отчего я лишь сильнее чувствовала нервозность внутри, подавить которую не могла. Я чувствовала себя столь маленькой и незначительной на фоне такого величия и красоты, коей не чувствовала даже во дворце в Новограде. По мере того, как я спускалась все дальше и дальше вниз, я начали различать свет, пробивающийся сквозь темноту — он исходил из величественного хрустального дворца, который сверкал всеми возможными цветами.

Я потрясённо воззрилась на это величественное строение, что блестело всеми оттенками радуги в прозрачной воде, ослепляя меня своим величием.

Но я сюда не любоваться пришла местными красотами, поэтому тяжело вздохнув, направилась дальше, решительно сжав кулаки. Медленно, но, верно, я приближалась к этому месту, пока не оказались перед его огромными парадными воротами. Войдя в них, я впервые заглянули внутрь и увидели захватывающую дух картину: вокруг беззаботно бродили морские существа со всех концов света, а другие величественно и грациозно плавали. Стены были сложены из разноцветных камней, которые сияли ослепительным блеском — в этом не было никакой ошибки — это была поистине чарующая область!