Завтрак на руинах - Майкл Муркок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я принесу их тебе завтра.
Когда Марсден прыгнул вперед и схватил ящик, Карл не пошевелился. Когда Марсден оттолкнул его в сторону и побежал с ящиком вдоль прохода, Карл сел на одну из скамеек. Если у моряка в самом деле в карманах четыре фунта с хвостиком, тогда Карл, по крайней мере, не потерял ничего кроме времени. Он отнесет ящик назад к своему дружку на Армянскую улицу, и они будут ждать, пока не подвернется подходящий покупатель.
Вскоре в церковь вошел молодой сикх из Дели с ящиком в руках. В свое время этот сикх останавливался в «Имперском Индийском Отеле» и не смог оплатить ночлег. Управляющий рестораном сказал об этом Карлу. Тот пошел и объяснил сикху, как можно отработать деньги, чтобы оплатить номер. Было видно, что должнику совершенно не улыбается работать на Карла, но выбора у него не было. Сикх подал Карлу ящик.
— Достаточно у него было денег? — спросил Карл.
Сикх кивнул.
— Это все?
— Великолепно, — сказал ему Карл. — А где сейчас Марсден?
— В водохранилище. Похоже, он был изрядно наклюкавшись и свалился туда. В Калькутте, я слышал, с моряками такое случается. — Сикх сделал паузу. — Не знаю, что с ним. Может быть, утонул, может, нет.
— Благодарю тебя, — сказал Карл.
Он подождал, пока сикх уйдет, и в течение нескольких минут оставался в церкви, наблюдая, как москиты танцуют в лучах света, льющегося из окон. Карл был немного разочарован. Ну, ничего. Рано или поздно подвернется какая-нибудь другая сделка. Конечно, придется поработать. Карл не сомневался, что сумеет сколотить состояние и что мечты его сбудутся.
Из-за алтаря появился священник. Он заметил Карла и улыбнулся ему.
— Эй, парнишка, если ты из хора, то ты пришел слишком рано, должен тебя огорчить.
* * *— Учишься, — сладострастно проговорил чернокожий, — ей-ей, учишься. Я же тебе говорил, что так и будет, что ты научишься.
Карл улыбнулся ему и потянулся.
— Да, ты говорил. Знаешь, это забавно…
— Ты тут говорил об этой твоей подружке. — Чернокожий меняет тему. — Как ее угораздило залететь?
— Как все залетают. Это было еще до закона об абортах. Мне это встало в двести фунтов. — Карл улыбается. — Представляешь, сколько мундиров мне пришлось нарисовать.
— А те, другие, что, обошлись тебе дешевле? Ну, те, две, которые были до нее?
— Они сами разобрались со своими проблемами. Знаешь, мне всегда не везет. Ну не могу я, не могу пользоваться этой резиновой дрянью, вот в чем беда. Стоит мне надеть резинку, тут же теряю интерес.
— Стало быть, никто не осчастливил тебя ребенком?
— Ну, если смотреть на все с твоей точки зрения, то никто.
— Ладно, ты следующему дай родиться. Пускай живет. — Чернокожий кладет руку на хлипкие бицепсы партнера.
Карл удивлен столь явным проявлением человечности.
— Ты что, выходит, против абортов?
Чернокожий перекатывается на спину и тянется за пачкой сигарет, что лежит возле кровати на столике. Черный курит странные коричневые сигареты с темным табаком. Карлу прежде не доводилось видеть таких. Когда он впервые увидел пачку, даже покрутил ее заинтересованно в руках. Карл берет предложенную ему тонкую коричневую сигаретку и прикуривает от сигареты чернокожего. Ему нравится вкус этих сигарет.
— Так ты что, выходит, против абортов? — повторяет Карл.
— Я против уничтожения возможностей. Всему должна быть предоставлена возможность проявиться и расцвести. Весь интерес в том, чтобы наблюдать, что или кто выиграет.
— А, — говорит Карл, — ясно. Ты хочешь выставить на доску сразу все фигуры, какие только у тебя есть.
— Ну а почему бы и нет.
КАК БЫ ВЫ ПОСТУПИЛИ? (7)
Вы политический эмигрант, спасающийся от правительства, которое угрожает убить Вас и Вашу семью. Вам удается добраться до вокзала и с величайшим трудом среди толпы и давки посадить жену и детей в поезд, крикнув, чтобы нашли свободное место, пока Вы будете грузить общие пожитки.
Через какое-то время вещи уже в поезде, Вам удалось закинуть их в вагон в последний момент, когда состав уже отходил от станции. Вы кладете вещи в коридоре и отправляетесь искать Вашу семью.
Вы проходите поезд из конца в конец и не обнаруживаете их. Кто-то говорит, что осталась только половина состава, другая же половина отцеплена и движется сейчас в ином направлении.
Не оказалась ли по ошибке Ваша семья в той, другой, половине состава?
Как бы Вы поступили?
Дернули бы за стоп-кран и, пока до станции еще недалеко, соскочили с поезда, оставив свой багаж в вагоне?
Дождались бы первой остановки, бросили багаж и попытались пересесть на встречный поезд?
Или же Вы надеетесь, что с Вашей семьей все в порядке, что они в следующем поезде и что Вы воссоединитесь с родными в пункте, куда изначально направлялись все вместе?
Глава 8. Спокойные деньки в Танне. 1918: «Мясное ассорти»
Возможно, никогда еще за всю историю человечества, даже в последние годы наполеоновского правления, в наиболее цивилизованных странах Европы не было такого всплеска воинственности, как в начале августа 1914 года. Эти дни показали, сколь слабы коммерческие и политические силы, на которые опирался современный космополитизм, уповая на полное уничтожение национальных барьеров. Изощреннейшая финансовая система Европы, которая, по мнению некоторых, делала отныне войну невозможной, оказалась столь же бессильной предотвратить катастрофу, как и утопические мечтания международного социализма или, скажем, культурная общность наиболее образованных классов континента. Финансовый мир вынужден был приложить титанические усилия, чтобы адаптироваться к условиям, которые, казалось, угрожали крахом экономической системы. Голоса адвокатов, призывающих к всемирному братству и равенству, утонули в реве военных речей. Вскрылись непреодолимые противоречия, разделяющие славянский, латинский, тевтонский и англо-саксонский миры. Те, кто управлял судьбами цивилизованных стран, казалось, обезумели, упиваясь воинственными кличами.
«История этой войны», ч.1, опубликована в «Таймс» в 1915 году. * * *— Теперь твоя очередь, — говорит чернокожий, — если хочешь…
— Я устал, — говорит Карл.
— Ой, скажите на милость! Устал! Ты просто вообразил себя уставшим, вот и все. — Чернокожий кладет руку ему на зад и надавливает. Ободряюще улыбается Карлу, вынуждая его к встречному движению.
— Нет, — шепчет Карл, — пожалуйста, нет…
— Ну ладно, было бы предложено.
* * *Карлу тринадцать лет. Его матери двадцать девять. Отец погиб. Убит под Верденом в 1916 году. Мать переехала жить к сестре в деревушку недалеко от Танна в Эльзасе…
* * *— Оставь меня, — говорит Карл.
— Конечно, конечно. Не думай, что я собираюсь тебя принуждать.
* * *Когда Карлу было тринадцать, он встретил человека, который назвался его отцом. Это было в общественном туалете где-то в западной части Лондона. «Я твой папаня, — сказал ему тот человек с расстегнутой ширинкой. Из ширинки торчал пенис. — Ты все еще ходишь в школу, сынок?» Карл пробормотал что-то невразумительное и мгновенно выскочил из туалета. Впоследствии он сожалел об этом своем бегстве, потому что тот человек и в самом деле мог, в конце концов, оказаться его отцом.
* * *— Оставь меня в покое.
— Ну, ну, Карл, не будь таким сердитым, — смеется чернокожий.
Одним движением он ловко оседлывает Карла, так что у того трещит спина. Чернокожий начинает подпрыгивать. Карл взвывает, скатывается с кровати и злобно начинает одеваться.
— Ладно, побаловались и будет, — бросает он.
— Ну что ты, в самом деле, — говорит чернокожий. — Ну не сердись. Ну, пожалуйста, прости меня.
* * *Карлу тринадцать лет. Он единственный мужчина в семье. На его попечении мать и тетя. Очевидно, что война идет к концу. Карл дал себе клятву выжить…
* * *— Ты пойми, я просто тебя не так понял, — говорит чернокожий. — Ну пожалуйста, не уходи, останься еще ненадолго, а?
— Чего ради?
Но по телу Карла снова начинает разливаться предательская слабость.
* * *Карлу тринадцать лет. Его матери двадцать девять. Отец Карла погиб. Его убили на Войне. Сестре матери двадцать шесть. Она тоже овдовела. Там, где они теперь живут, осталось много следов Войны. Некоторое время здесь шли бои. Повсюду видны разрушенные изгороди, расщепленные деревья, воронки, заполненные водой, старые окопы и развалины домов. Крестьяне не любят пахать здешние поля, потому что каждый раз находят по крайней мере один труп. А вот Карл нашел винтовку. Отличную французскую винтовку. За поясом у одного из солдат нашлись патроны к ней, много патронов. Карл попытался снять с солдата и башмаки, но ноги мертвеца слишком распухли, поэтому Карл бросил это дело. Тем более что найдя винтовку, Карл был на седьмом небе от счастья. Имея винтовку, можно надеяться выжить. Мало кто в деревеньках вокруг Танна мог похвастаться таким оружием.
