Посольство - Лесли Уоллер

В отличие от того, что изображалось в комиксах, повседневная работа сотрудника ФБР была достаточно скучной. Поэтому намерение Ройса проехаться с ним в лимузине в условиях исключительной конспирации наполняло Макса надеждой, что задание будет особым.

Он ехал на юг по Виктория-роуд, где было полно тупиков и улиц с односторонним движением, из которых состоял этот жилой район, будто созданный для того, чтобы затруднить движение машин в любом направлении. Макс повернул на Запад именно в тот момент, когда принадлежавший Ройсу «кадиллак» с обрубленным багажником остановился у широкого крыльца, выкрашенного в темно-желтый цвет с табличкой «Коринф-Хауз».

Огромный дом с целым штатом слуг принадлежал одному человеку. Ройс должен чувствовать себя здесь не слишком уютно, так же как Макс в своем несопоставимо меньшем гостиничном номере. Фэбээровец остановился возле черного автомобиля и кивнул шоферу, хотя им и не приходилось встречаться. Чуть погодя Макс принялся рассматривать себя в затемненных окнах «кадиллака», желая убедиться, что его внешность соответствует обстоятельствам. Встречи с Ройсом Коннелом производили почти на всех такое же впечатление.

Макс выглядел неважно. Было заметно, что он нервничает. А ведь первые впечатления решают все! Он бы не занимал свою должность, если бы не знал, что надо делать в подобных случаях. Макс постарался придать себе уверенный вид, чуть выдвинув вперед нижнюю челюсть, отчего лицо его стало почти квадратным. Он может чувствовать себя неуютно, но, как и все преуспевающие люди, должен казаться надежным и владеющим собой. Это непросто.

У него, как сознавался себе Макс, было одно уязвимое место. Он только что окончил университет Мидуэстерн, где изучал правоохранительные органы и получил звание магистра. Главным образом он занимался «бухгалтерией» борьбы с преступностью. Макс Гривс был из послегуверовского[26] поколения: его приняли на работу, когда смерть директора избавила бюро от пятидесяти лет притворства. ФБР освободилось от дурацких представлений эпохи Гувера, когда оно всячески избегало возможности выдвигать любые обвинения против членов организованных преступных групп. Новое бюро двигалось в ином направлении. Хотя деньги налогоплательщиков по-прежнему шли на то, чтобы внедряться в основательно потрепанные левые организации, все же ФБР теперь действовало, как настоящий правоохранительный орган, впервые занявшись сетью преступных организаций в стране. Макс нахмурился, глядя на свое отражение в затемненном пуленепробиваемом стекле «кадиллака». Его лицо было довольно длинным и узким, одутловатым, словно искаженным головной болью после бессонной ночи. Он заметно лысел. Оставались лишь темные редкие пряди волос. Не лучше ли носить шляпу? Интересно, сейчас мужчины носят шляпы? Что об этом скажет Ройс? А сам Ройс носит шляпу?

Он редко появляется на улице.

Мои глаза, сказал себе Макс, не внушают доверия: налитые кровью, да еще и бегают. И слишком светло-карие для брюнета. Боже, все в нем было не так в это утро. Ну просто никудышный человек!

– Нравишься себе? – спросил Ройс Коннел.

Макс резко обернулся, почувствовав, как вспыхнуло его лицо.

– Застали на месте преступления. Доброе утро, сэр.

– Немного здорового тщеславия не повредит никому, – ответил Ройс, медленно оглядывая его и словно ища, к чему прицепиться. – Голова болит?

Макс поморщился.

– К сожалению, даже этим не могу объяснить свой паршивый вид. Извините, но я что-то сегодня… Может, освещение?

Ройс взглянул на редкие голубые просветы над головой. Макс отметил, что сегодня посланник, как его называли официально, был одет как будто в тон с Коринф-Хаузом: легкий летний костюм желтоватого цвета плотно сидел по английской моде, почти черный галстук и очки в тяжелой черной оправе. Фасад Коринф-Хауза с полосами и черными рамами окон словно соответствовал одежде Ройса. Ни флага, ни малейших признаков того, что дом – постоянная резиденция второго человека американского посольства в Лондоне.

– Сядем.

Они сели на заднее сиденье «кадиллака». Шофер закрыл дверь и коснулся руля. Он нажал кнопку, и тяжелое стекло – пуленепробиваемое, решил Макс – поднялось между сиденьем водителя и просторным салоном для пассажиров.

Ройс заблокировал изнутри обе задние двери и уселся поглубже. «Кадиллак» двинулся в парк, где широко раскинувшаяся лужайка отделяла Кенсингтон-Гарденс на западе от Гайд-парка на востоке.

– Макс, – начал Коннел, – говорит вам что-нибудь имя Тони Риордан? Американский биржевой делец.

Гривс покачал удлиненной головой.

– Я проверю файлы.

– Сделайте, пожалуйста. И будьте осторожны. Я в одной частной беседе узнал, что он намерен устроить большой скандал и втоптать в грязь доброе имя американского предпринимательства. Мне хотелось бы избежать публикаций в газетах. Вообще говоря, хотел бы, чтобы Риордан исчез с лица земли. Но это невозможно, поэтому, я думаю, ваши коллеги могли бы схватить его за что-то, совершенное им дома, и отправить в Штаты до того, как всплывет это лондонское дело.

– Можно сделать.

– Это дело тонкое. Похитить американского гражданина – незаконно. Будьте очень осторожны.

Макс почувствовал, как дрожь, спутница страха, пробежала по телу. Ого, да это дело, как говорится, для специалистов по части плаща и кинжала! Он нервно выглянул в окно, когда тяжелый лимузин повернул на север по внутренней дороге, вливающейся в Парк-Лэйн. Скоро они будут в посольстве, и эта почетная, но рискованная беседа закончится. Мысли Макса перескакивали от одной опасности к другой.

– Понятно, – продолжал тем временем Ройс, – вам придется как-то утрясти и другие дела. Я бы хотел, чтобы вы по мере сил помогли Неду Френчу. Но на то, чтобы найти и отправить в Штаты Риордана, я даю вам двадцать четыре часа.

«Сидеть на двух стульях…» – пронеслось в мыслях Макса.

– Наверное, летом никто больше шляпы не носит. – Он удивился сказанной им глупости. – Я имею в виду… – Он громко проглотил слюну.

Только дипломат мирового класса знает, когда не надо слышать произнесенное вслух. Ройс Коннел, казалось, сосредоточился, очищая от пятнышка светлые брюки. Только когда «кадиллак» оказался на Брук-стрит, в одном квартале от канцелярии, он поднял глаза.

– Вы выйдете здесь, – сказал он, постучав по стеклу, отделявшему их от водителя. Машина на секунду остановилась, и Макс выскочил из нее.

– Двадцать четыре часа, – напомнил Ройс, улыбнувшись, закрыл дверь и дал знак водителю трогаться.

Макс немного постоял на углу Аплер-Брук и Парк-стрит. Он видел, как лимузин повернул направо, на Блэкбернз-Мьюз. Спуски вели оттуда к подземным уровням стоянок под канцелярией посольства. Сразу за ним повернула и коричневая «фиеста» Мо Шамуна. Весь мир в движении!

Не в первый раз узкое лицо Макса омрачилось беспокойством. Какого черта бюро приняло на работу такого неподходящего человека, как он? Неужели они не могли отсеять его при отборе? Как ему проделать эти незаконные штучки?

Он угрюмо поднял плечи, выдвинул челюсть и двинулся навстречу дневной работе.

В гараже, в задней части канцелярии, водитель Ройса Коннела быстрыми движениями пушистой щеткой смахивал с машины едва заметную пыль. Проверив пепельницы рядом с задними сиденьями лимузина, он увидел, что они чистые. Потом оглянулся по сторонам, чтобы убедиться, один ли он, и просунул руку в узкую щель, которая шла из салона к месту водителя. В руке оказалась гладкая черная коробка, размером и видом похожая на пачку сигарет «Джон Плейер Спешл».

Шофер открыл коробку, будто собираясь достать сигарету. Но внутри были не сигареты, а портативный магнитофон. Он остановил его, нажал кнопку, и крохотная кассета вывалилась из пачки. Аккуратно положив ее во внутренний карман своего серого пиджака, шофер поставил вместо нее новую микрокассету и положил коробку с магнитофоном в боковой карман.

– Доброе утро, Хопчерч!

Шофер испуганно обернулся и увидел П. Дж. Р. Паркинса, который внимательно наблюдал за его действиями. Огромный Паркинс подкрался к своей жертве совершенно бесшумно.

– Д… доброе утро, майор.

– Доброе утро что?

– Простите, сэр. Чертовски трудно привыкнуть думать о вас, как о гражданском.

– Только сделай такую ошибку при посторонних, – начал Паркинс угрожающе.

– Я знаю, сэр. Точно. Прошу прошения. – Хопчерч полез во внутренний карман и достал крошечную кассету. Он и Паркинс огляделись по сторонам перед тем, как она поменяла хозяина.

– Это мистер Гривс, сэр.

– Понял.

Паркинс повернулся кругом, обнаружив настолько явную военную выправку, что и без специальной подготовки можно было понять, почему его иногда называли «майор».