Плохая терапия. Почему дети не взрослеют - Эбигейл Шрайер

частью расширенного штата психологов, которые следят за каждой государственной школой так же, как сотрудники по вопросам разнообразия в университете. Мы с опаской относились к этим новым начальникам, но вынуждены были признать, что им предстоит большая работа. Наши дети были ненормальными. (Консультанты теперь регулярно следили за социально-эмоциональным качеством нашего преподавания, выявляли эмоциональные нарушения у наших учеников и решали, какие задания следует исключить или какие оценки скорректировать в сторону повышения.

Мы говорили о необходимости делать детям "перерывы в работе мозга", о спасительной силе "Минуты осознанности" и о том, как важно заканчивать каждый день "оптимистичным завершением". В нашей компетенции был "весь ребенок", то есть мы должны были оценивать и отслеживать "социальные и эмоциональные" способности детей в дополнение к академическим. Наш мандат: "образование с учетом травм". Мы обязались относиться к каждому ребенку так, как будто он пережил какую-то изнурительную травму.

Последующие интервью с десятками учителей, школьных консультантов и родителей по всей стране развеяли все сомнения: Не только терапевты применяли к детям плохую терапию. Плохая терапия распространялась воздушно-капельным путем. Более десяти лет учителя, консультанты и школьные психологи играли в психиатров, представляя ятрогенные риски терапии школьникам, огромной и невольной популяции.

"Проверка эмоций": Постоянно измеряйте эмоциональную температуру каждого ребенка

Забудьте о клятве верности. Современные учителя чаще всего начинают учебный день с "проверки эмоций".

Спросите детей: "Как вы себя чувствуете сегодня? Ты яркая маргаритка, счастливая и дружелюбная?" - посоветовала школьный психолог Натали Седано собравшимся в конференц-зале учителям. "Или я божья коровка? Улечу ли я, если мы подойдем слишком близко?"

Это вызвало большое волнение в аудитории, и учителя стали делиться своими собственными "проверками эмоций". Одна учительница поделилась методом проверки самочувствия, о котором она узнала на тренинге для учителей. Каждый день она спрашивает своих детей, какой сегодня день - "с костями" или "без костей", позаимствовав это выражение из вирусного видео на TikTok, в котором владелец мопса делится настроением своего тринадцатилетнего мопса Нудла. Если Нудл сидит прямо, это день костей! Если он развалился, то это день без костей.

"Это так весело!" восторгается Седано. "Обожаю! Спасибо!"

Никто не выдал беспокойства по поводу того, что, если дети в самом начале будут оценивать свой день как "без костей", это может привести к тому, что ребенок будет чувствовать, что это "плохой день" на протяжении всего дня. (Я попытался подтолкнуть нескольких моих собеседников за столом к мысли о том, что, возможно, все эти акценты на чувствах - это слишком; ничего не вышло).

Но я не мог не вспомнить о том, что узнал от Кеннайра и Линден. Они бы сказали, что такое постоянное внимание к чувствам может подорвать эмоциональную стабильность детей.

Если бы мы хотели помочь детям с эмоциональной регуляцией, спросила я Кеннайра, что бы мы вместо этого говорили? "Думаю, я бы сказала: меньше волнуйтесь. Меньше размышляйте", - сказала Кеннайр. "Старайтесь меньше выражать словами все, что вы чувствуете. Старайтесь меньше заниматься самоконтролем и следить за тем, что вы делаете".

Но есть и другая проблема, связанная с проверкой эмоций: Они, как правило, вызывают у детей ориентацию на состояние, что потенциально саботирует способность детей выполнять задания, стоящие перед ними в школе.

Если вы хотите, скажем, подняться на гору, то если после двух шагов вы начнете спрашивать себя "Как я себя чувствую?", вы останетесь внизу", - говорит Линден.

Многие психологические исследования подтверждают это. Человек с большей вероятностью выполнит сложное задание, если будет ориентироваться на задачу - сосредоточится на предстоящей работе. Если же он будет думать о себе, то с меньшей вероятностью выполнит его.

Мы были только в самом начале учебного дня, а ситуация уже выглядела мрачно. Но я решила дать этим специалистам по психическому здоровью шанс. В конце концов, они просто пытались помочь.

Школьный психолог хотел бы поговорить с вами

Немногие школы сегодня считают, что могут обойтись без полноценного штата психологов, обычно состоящего из школьного психолога, группы школьных консультантов и нескольких социальных работников. Выпады учеников, которые раньше могли привести к задержанию, отстранению от занятий или походу к директору, теперь требуют планового визита к консультанту или школьному психологу.

В 2022 году Калифорния объявила о плане нанять дополнительно десять тысяч консультантов, чтобы решить проблему плохого психического здоровья молодежи. Недавний законопроект Калифорнии, который, вероятно, будет принят, выделяет 50 миллионов долларов на наем дополнительных эскадрилий социальных работников и специалистов по психическому здоровью в государственных школах. То есть, сколько бы школьной терапии дети уже ни получали, вскоре они, вероятно, будут получать гораздо больше.

Калифорнийский школьный психолог Майкл Джамбона проводит индивидуальные сеансы терапии со своими учениками средней школы в течение учебного дня. Кроме того, он регулярно вмешивается в работу учителей детей.

"Мои учителя прошли специальную подготовку по работе с людьми с особенностями поведения и психического здоровья", - сказал он мне. "Поэтому они знают, как действовать в таких ситуациях. Мы встречаемся еженедельно и обсуждаем, что происходит с каждым учеником и как мы можем подойти к ним и поддержать их, когда им это нужно".

Все это звучало многообещающе: взрослые, обученные работе со специфическими расстройствами детей и готовые соответствующим образом адаптировать занятия в классе.

Но у школьной терапии есть проблема - этический компромисс, который, возможно, портит саму ее суть. В удивительно слабо регулируемой профессии терапевта все же есть несколько этических ярких линий. Одна из самых четких - запрет на "двойные отношения".

Как объясняет психолог и автор Лори Готлиб, "отношения в терапевтическом кабинете должны быть своими, отдельными и обособленными", пишет она. "Чтобы избежать этического нарушения, известного как двойные отношения, я не могу лечить или получать лечение от любого человека в моей орбите - ни от родителей ребенка из класса моего сына, ни от сестры коллеги, ни от мамы друга, ни от соседа".

Эта этическая граница существует для того, чтобы защитить пациента от эксплуатации. Пациент может открыть терапевту свои самые сокровенные тайны и уязвимые места. Любой человек, обладающий столь обширными знаниями о личной жизни пациента, может быть склонен оказывать на него чрезмерное влияние. Поэтому профессия запрещает "двойные отношения".

За исключением того, что школьные консультанты, школьные психологи и социальные работники поддерживают двойственные отношения с каждым ребенком, который приходит к ним на прием. Они знают всех лучших друзей ребенка; возможно, они даже лечат некоторых из них. Они знают родителей ребенка и родителей его друзей. Они знают, в какого мальчика влюблена девочка, что между ними происходило и чем закончились их романтические отношения. Они знают товарищей по команде и тренеров ребенка, а также учителя, который задает ему неприятности. И докладывают они не родителям ребенка, а администрации школы. Удивительно, что