Сложные отношения - Стефани Лоуренс

Ферди Ачесон-Смит, один из самых преданных кавалеров темноволосой красавицы Доротеи, быстро приобрел статус ее постоянного сопровождающего. Эту идею ему подсказал во время одной случайной встречи его кузен Хейзелмер. Он предложил Ферди помочь в пресечении любых слухов о нем и прекрасной Доротее. Ферди, большой любитель всяческих интриг, с радостью согласился. А так как об одолжении его попросил сам Хейзелмер, Ферди бросился бы исполнять просьбу, даже если бы Доротея была самой уродливой девушкой на свете. В действительности она оказалась гораздо красивее, чем описывал маркиз, и Ферди с готовностью взялся за дело. Не прошло и недели, как между ним и Доротеей возникли узы дружбы, схожие с теми, что связывают брата и сестру, а потому напрочь лишенные романтической жилки.

Однажды на музыкальный вечер к леди Брессингтон пожаловал мистер Эдвард Бьюкенен, солидный деревенский джентльмен тридцати с небольшим лет, светловолосый и склонный к полноте. Задумчивые карие глаза на розоватом лице странно не сочетались с его крепко сбитой фигурой. По причинам, неизвестным Доротее, он решительно подошел к ней и оттеснил в сторону смуглого красавца Ромео, безапелляционно заявив, что этим вечером мисс Дэрент услышала уже предостаточно бессмысленной болтовни.

Доротея была ошеломлена. Потрясенный Ромео удалился, бормоча себе под нос страшные проклятия в адрес неромантичных престарелых выскочек. А мистер Бьюкенен поспешил занять его место.

— Моя дорогая мисс Дэрент, надеюсь, вы простите меня за то, что я обращаюсь к вам подобным образом, ведь мы не были друг другу представлены. Меня зовут Эдвард Бьюкенен. Мой отец был дружен с сэром Хьюго Клэром, к которому я заглянул по пути в Лондон. Он упомянул ваше имя и просил передать вам наилучшие пожелания.

В продолжение этой маленькой речи, произнесенной нудным баритоном, Доротея хранила молчание. Едва ли объяснения этого человека можно было счесть весомыми: сэр Хьюго являлся их дальним соседом, который мог, самое большее, упомянуть ее имя вскользь. В это время мисс Джулия Брессингтон, энергичная брюнетка и одна из ближайших подруг Сесилии, готовилась петь, а Сесилия должна была аккомпанировать ей на фортепиано, поэтому Доротея решила удержаться от колкостей. Склонив голову набок, она приготовилась слушать.

Мистеру Бьюкенену хватило ума во время исполнения номера хранить молчание, но, как только затихли аплодисменты, он возобновил разговор с Доротеей, намеренно выбирая исключительно сельскохозяйственные темы. Этой хитростью он отпугнул большую часть ее кавалеров, которым ни о злаковых культурах, ни о домашнем скоте не было известно ровным счетом ничего. Доротея и сама испытывала сильное смущение от такой беседы. Когда последние из ее почитателей, признав поражение, ретировались, мистер Бьюкенен возликовал.

— Ага! Я так и думал, что это сработает! — Чрезвычайно довольный собой, он снизошел до пояснений: — Я просто хотел избавиться от всех ваших поклонников. Я знал, что они ничего не смыслят в деревенской жизни. Сэр Хьюго подробно описал мне вас, дорогая мисс Дэрент, но он явно недооценил вашу красоту. Вы затмили всех этих юных барышень, хотя, должен признать, я нахожу их манеру одеваться чересчур, скажем так, откровенной. Видя подобное, мне очень трудно держать себя в руках. — Его взгляд переместился к полукружиям ее грудей, видных в вырезе модного шелкового платья простого покроя. — Осмелюсь заметить, что, оказавшись в подобных обстоятельствах, то есть в обществе такой стильной дамы, как ваша бабушка, вы чувствуете себя обязанной соответствовать моде. И все же, не сомневаюсь, мы можем закрыть на это глаза. В деревенском обществе, к которому вы определенно принадлежите, вы почувствуете себя совсем по-другому.

От этого монолога, начавшегося с цветистых комплиментов и закончившегося оскорблениями, Доротея лишилась дара речи. Ошеломленная, не способная вымолвить ни слова возражения, она вынуждена была выслушивать рассказ мистера Бьюкенена о современной манере одеваться. В качестве решающего аргумента он повторил слова своей овдовевшей матушки о том, что, посылая единственного сына в насквозь пропитавшееся пороками лондонское общество, она непременно получит его назад испорченным душой и телом. С притворной веселостью мистер Бьюкенен поспешил заверить мисс Дэрент, что такой исход представляется ему весьма маловероятным. Доротее, терпение которой было на исходе, едва удалось сдержать едкое замечание, что если лондонскому обществу удастся научить мистера Бьюкенена хорошим манерам, оно будет достойно всяческих похвал. Вместо этого она холодно произнесла:

— Мистер Бьюкенен, благодарю вас за беседу. А теперь прошу меня извинить — я должна переговорить с друзьями.

Подобными словами можно было очень больно ранить, но, поднявшись с места и направившись к леди Мерион, Доротея с сожалением отметила, что ей ни в коей мере не удалось принизить самооценку этого ужасного человека.

Судя по количеству приглашений, поступающих ее внучкам — а они были обеспечены ими на неделю вперед, — леди Мерион ни секунды не сомневалась, что на первом балу в «Олмаке» они будут иметь грандиозный успех.

Леди Мерион уже начала подготовку и к дебютному балу Доротеи и Сесилии. Ради этого она даже позволила впервые за много лет заново открыть бальный зал в Мерион-Хаус. Там уже поработала бригада уборщиц, и скоро должна была начаться перепланировка. Сегодня днем из типографии доставили приглашения с золотым тиснением, так что с завтрашнего дня можно будет их рассылать. Леди Мерион назначила дату бала на начало апреля (то есть через четыре недели), зная, что сезон будет приближаться к апогею и все ее знакомые точно вернутся в город, следовательно, в гостях недостатка не будет.

А пока пожилая дама наблюдала за тем, как ее внучки спускаются по лестнице, чтобы поехать на первый в своей жизни бал в «Олмаке». Они и не подозревали, какую поразительную картину собой являют. Тут леди Мерион мысленно обозвала себя старой идиоткой. Разумеется, ее бал станет самым значимым событием сезона, но успехом она будет обязана в большей степени этим двум девушкам, а не тому, что сделает она сама.

Доротея, видение в шелковом платье цвета морской волны с серебряной оторочкой, подбежала поцеловать бабушку в щеку.

— Бабушка, вы выглядите восхитительно!

Гермиона машинально разгладила свое пурпурное атласное платье.

— Что ж, мои дорогие, вы обе делаете мне честь. Уверена, что сегодня вечером вы произведете настоящую сенсацию.

Сесилия, одетая в васильково-синее атласное платье со светло-голубой, усыпанной блестками газовой накидкой, порывисто обняла бабушку: