Шаги по стеклу - Иэн Бэнкс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мы вернулись туда, откуда вышли, ты, вошь безмозглая!
— Ты же ничего не желаешь слушать.
— Гаденыш! — заорал Квисс.
Сбоку от себя он заметил котел с поднятой крышкой и, рывком подняв прислужника, швырнул его в кипящее густое месиво. Завывания и вопли жертвы потерялись в плеске и клокотании. Квисс отряхнул руки и отвернулся. Почти тотчас же его окружили сотни маленьких созданий. Они вытекали из каждого закоулка кухни приливной волной в половину человеческого роста — грязные балахоны, яркие сапожки, опояски и обручи капюшонов выныривали из тумана. На долю секунды Квисс испугался, а потом пришел в неистовство и уже готовился погибнуть в схватке, прикончив столько этой мелюзги, сколько сумеет. Но тут До него дошло, что они всего лишь кланяются и простирают руки, издавая мольбы о прощении, а не злобные угрозы. Он перевел дух.
— Я говорю правду! Правду говорю, честное слово! — восклицало одно из этих созданий.
Они цеплялись за полы тех немногочисленных меховых покровов, которые он не стал снимать, спускаясь по лестнице, и дергали его за матерчатые штанины, заправленные в башмаки. Он не сопротивлялся, когда они повели его прочь между рядами котлов, никуда не сворачивая. Другие существа, прибежавшие с веревками и приставными лестницами, стали карабкаться к верху громадной печи; они тянулись к жирному краю котла, в котором, судя по всплескам и слабому писку, их незадачливый соплеменник еще подавал признаки жизни.
Коротышки провели Квисса мимо загроможденных лотков, массивных дымящихся чанов, кипящих котлов, открытых горелок и жаровен, мимо завинченных крыльчатыми гайками скороварок, обнесенных заслонками, под толстыми гнутыми трубами, сквозь шипение пара, над аккуратно утопленными в пол рельсами узкоколейки — и, наконец, он увидел впереди стену; затем его направили по ветхим деревянным ступеням к шатким мосткам, упиравшимся в маленькую деревянную дверцу. Одно из провожавших его созданий тихонько постучало, потом все они отпрянули и бросились наутек, сверкая разноцветными сапожками и топоча по деревянным мосткам; еще немного — и они растворились в тумане.
Дверца широко распахнулась. На Квисса в упор смотрел сенешаль замка.
Это была высокая худая особь неопределенного возраста, с безволосой серой кожей, закутанная в длинный черный плащ без всяких украшений, если не считать подвешенной на шнурке маленькой серебряной вилки с перекрученными зубцами, которая покоилась на черной груди. У сенешаля были удлиненные глаза с сероватыми белками, как будто растянутые в обе стороны; создавалось впечатление, что глазные яблоки, прикрытые веками, были размером с кулак.
В правом глазу умещались два зрачка, расположенных в ряд.
— Что надо? — неприветливо бросил он, завидев Квисса.
— Будто сам не знаешь, — сказал Квисс, подбоченясь и подавшись вперед; он дерзко смотрел прямо в лицо сенешалю, который загораживал собою вход в контору. — Наверх до сих пор не подается тепло; мы замерзаем и не можем продолжать эту дурацкую игру. Если невозможно прогреть верхние помещения, надо оборудовать игровой зал несколькими этажами ниже.
— Нельзя. Котельная на ремонте. Скоро заработает на полную мощность. Потерпите.
— Да сколько же можно терпеть?
— Механики трудятся изо всех сил.
— Собираются отогревать наши трупы?
— Прикажу дать вам побольше шкур.
— Мы и так от тяжести еле ноги таскаем. Неужели тут не найдется теплого белья или хотя бы обогревателя? Неужели нельзя сложить камин? Мы могли бы топить его книгами. Их там без счета.
— Этого делать не следует, — возразил сенешаль, покачивая головой. — Среди них не найдется двух одинаковых. Каждая уникальна. Все только в одном экземпляре.
— Какая разница — они хорошо горят... то есть хорошо бы проверить, как они горят. — Квисс тщательно подбирал выражения, чтобы не сказать лишнего.
Он уже полностью сжег содержимое нескольких стен и крайне неохотно шел к сенешалю с этим разговором — главным образом, чтобы уважить Аджайи. Она не могла смириться с таким использованием книг; все время твердила, что нельзя пускать их на обогрев — это оскорбляло ее в лучших чувствах. Кроме того, она опасалась, что ремонт отопления затянется сверх всякой меры, если станет известно, что они могут обходиться своими силами. Ей не хотелось давать им такой козырь. Квисс тогда поворчал, но согласился. Сенешаль изрек:
— Ждать осталось недолго. А пока вам будут доставлять горячие кирпичи.
— Что?
— Большие горячие кирпичи, докрасна раскаленные в печке; прикажу поднимать их наверх перед каждой трапезой — тепла будет хватать до следующего раза; над ними сможете греть руки. Они выделяют большое количество теплоты. Когда слегка остынут, можете класть их себе в постели, для уюта. Будете лежать как в гнездышке.
— На горячих кирпичах? Это все, что ты можешь предложить? Скажи точно, сколько нам еще ждать, пока восстановят отопление?
Сенешаль пожал плечами, изучая резной орнамент на краю дверцы, которую до сих пор придерживал рукой, а потом сказал:
— Недолго. А сейчас пора возвращаться к игре. — Он вышел в коридор, прикрыл за собой низкую дверцу, взял Квисса под локоть и повел по деревянным мосткам к шатким ступеням лестницы. — Я тебя провожу.
— Благодарю, — сказал Квисс. — Но у меня была еще пара вопросов. Прежде всего, куда идет эта стряпня? Здесь же варят в сотни раз больше того, что съедается. Что делают с остатками?
— Перерабатывают, — ответил сенешаль; они поднялись по ступеням и теперь спускались вниз.
— А зачем столько готовить?
— Мало ли кого сюда занесет, — ответил сенешаль. Квисс покосился на него, подозревая, что это шутка. Его глаза встретились с одним из двух зрачков в правом глазу сенешаля. — К тому же все при деле, — продолжил он и вдруг усмехнулся в лицо высокому старику.
Они пробирались меж многоярусных печей, жаровен и горелок. Вокруг шныряли кухонные служки — одни махали метлами, другие тащили ведра, третьи волокли короба со скрытой от постороннего глаза провизией. Все спешили по своим делам, однако соблюдали величайшую осторожность, чтобы не попасться под ноги Квиссу или сенешалю.
— Да-да, — подтвердил серолицый сенешаль. — Все заняты. Им не до глупостей.
Квисс только хмыкнул себе под нос. Ну ладно, такие доводы еще можно понять, но его не оставляло ощущение, что такой способ поддерживать занятость рядового состава слишком расточителен; кроме того, это никак не увязывалось с постоянными сетованиями сенешаля и его приспешников на нехватку рабочих рук. Однако сейчас Квисс решил оставить это без внимания.
— Откуда что здесь берется? В замке-то ничего, кроме сорняков, не растет. Сенешаль пожал плечами.
— А вы сами откуда взялись? — туманно ответил он вопросом на вопрос.
Квисс прищурился. Профиль с двумя зрачками наблюдал за ним в полном смысле слова, краем глаза. Тогда он счел за лучшее не доводить до конца и эту тему.
Они приближались к тому месту, где Квисс еще раньше заметил "проложенные в желобках пола рельсы узкоколейной дороги. Сейчас маленький паровоз тащил за собой двойные вагонетки, на каждой из которых умещалось по три закупоренных шипящих котла. Сенешаль с Квиссом остановились, провожая глазами поезд, который с лязгом, скрипом и стуком, издав протяжный гудок, скрылся в клубах кухонного дыма и пара. Потом они двинулись дальше. Квисс так и не спросил, куда едет этот состав, хотя вопрос вертелся на языке.
Где-то с правой стороны раздался приглушенный расстоянием взрыв, и среди кухонного чада разлилось оранжевое сияние, похожее на солнечный закат. Оно сопровождалось металлическим лязгом и жалобными стонами. Сияние померкло, но не исчезло. Сенешаль кинул быстрый взгляд в ту сторону, но не проявил особого беспокойства, даже когда — через несколько мгновений — мимо побежали толпы служек с ведрами воды и песка, с пожарными топориками, с носилками и одеялами.
— Теперь о другом, — сказал Квисс, когда впереди показалось место, где был брошен в котел лживый коротышка. — Притом что у вас тут столько подвижного оборудования, — он обвел рукой плывущие сверху канаты и цепи с кухонной утварью, — притом, что есть даже часовой механизм со сложными передачами, притом, что в стеклянных полах проложена сложнейшая система водоснабжения...
— Ну-ну? — перебил сенешаль. Квисс стиснул зубы:
— Почему нельзя подавать нам еду, пока она не остыла?
Они как раз проходили мимо котла, в который Квисс зашвырнул вероломного служку. Как ни странно, существо оказалось весьма живучим: оно сидело поблизости с самым жалким видом, дрожа мелкой дрожью, а толпившиеся вокруг собратья обсушивали его тряпками. Подручный повара руководил чисткой плиты вокруг котла и подготовкой новых порций провизии взамен расплескавшейся похлебки. Сенешаль остановился, придирчиво следя за ходом работ. Служки зашевелились еще проворнее. Искупавшееся в котле создание вконец обезумело от страха при виде великана-мучителя: оно затряслось так, что во все стороны полетели капли варева, как вода с отряхнувшейся собачонки.