Художественный символ в «Слове о полку игореве» - Александр Косоруков

Смысл определений «въ буести» и «въ буйстве», взятых из процитированной строфы, зависит от толкования слов «дело» и «въ буести». «Дело» чаще всего переводится как «подвиг», но, по–моему, без достаточных оснований. У И. И. Срезневского среди множества значений слова «дело» есть и «подвиг», но примеров, подтверждающих это, приведено всего два — как раз те, о которых мы ведём сейчас речь и которые сами нуждаются в обосновании. Получается определение 1с1ет рег 1с1ет. Самое общее военное значение «дела» — сражение, битва. Контекст придаёт этому слову смысл «выигранная битва», то есть «победа». Но «победа» — это не «подвиг». Никакого конкретного героического деяния Романа, которое можно было бы оценить как подвиг, не изображается. Словом, ниоткуда не вытекает, что «дело» означает «подвиг». Более того, в упомянутой строфе смысл «дела» несколько уточнён способом его совершения «въ буести», то есть «яростно».

Поэт решительно сближает характеры Романа и Игоря, хотя судьбы их противоположны. Игорь в плену у половцев, «для него померк свет солнца», и он вызвал волну новых половецких нашествий, от которых жестоко пострадали прежде всего пограничные города «по Роси и по Суде», так что деревья (сама Природа!) в скорби обнажили кроны–головы («не от добра листву сронили»), А князь Роман свободен, как сокол, и удачлив в боях с врагами. «Игоревы храбрые полки» вечным сном уснули «в поле Половецком», а перед воинами Романа «Хинова, Литва, Ятвязи, Деремела и Половци» склоняют покорные головы. Поэт, оплакивая поражение Игоря, рассчитывает, думается, на сочувствие «буй Романа» и надеется растрогать его. Об этом написана целая строфа и ещё последний стих, также имеющий экспрессивную минорную окраску: «А Ольговичей, храбрых князей, уже нет на поле брани». Печаль о храб–рых, но опрометчивых князьях, жестоко поплатившихся за недооценку половецких сил, оказывается, может быть для Романа действенным аргументом за объединение сил на борьбу с половецкой опасностью. Выходит, характеру Романа была свойственна отзывчивость, если он придавал столь серьёзное значение состраданию к несчастию вовсе не близкого ему человека.

Конец — всему делу венец. Там, где в обращениях к левобережным князьям, призыв к отмщению, в обращении к «буй» Роману и Мстиславу — соблазн новой победой: «Донъ ти, княже, кличетъ и зоветь князи на победу». Примечательна эта замена мотива отмщения мотивом новой воинской славы, эта гордость репутацией победителей, которая, похоже, была исключительно сильной особенностью волынских князей.

Последнее обращение Поэта адресовано одновременно пяти князьям. До сих пор нет единства мнений о том, кого Поэт имел в виду под «тремя Мстиславичами». Я согласен с В. А. Рыбаковым, по–моему, доказавшим, что речь идёт о сыновьях Мстислава Ростиславича Храброго. Они были ещё молоды и, естественно, названы не по именам, а по отчеству. Князья Ингварь и Всеволод не отличились ничем особо, а потому Поэт и поместил их вместе с Мстиславичами в одной раме группового портрета. Все они «не худого гнезда», т. е. из знатного, славного рода. Поэту очень важно также, что князья получили свои владения по праву, а не как победители в братоубийственных войнах. Князей же, увеличивавших вотчины «победными жребии», то есть путём насилия над более слабыми соседами, Поэт резко осуждает. Глагол «расхытити» (растащить, расхватать, раскрасть, разграбить) не оставляет в этом сомнений. Понятно, что Поэт имел веское основание надеяться на участие пятерых князей в объединённом походе против половцев. И даже на то, что они лично пойдут во главе своих полков («Где же ваши шлемы золотые…»).

Обращение к пяти князьям заканчивается знаменитым призывом «Загородите Степи ворота своими стрелами острыми…», о выразительности и точности которого много писалось в литературе о «Слове». Этот призыв — художественный символ огромного воздействия, созданный Поэтом на основе иносказательного выражения «затворить ворота города». Смысл символа далёк от прямого смысла предложения «затворить ворота города» по какой‑либо вполне ординарной, мирной причине. Когда городские власти принимали решение «затворить ворота» от врага, то, как правило, оно вело к мобилизации и сплочению всех горожан и к их непосредственному участию в обороне города. В таких случаях возникала ситуация «либо победить, либо умереть», что множество раз подтверждалось на деле и что поэтому также вошло в содержание иносказательного выражения. Поэт, опираясь на него, создаёт один из самых мощных и глубоких символов «Слова».

«…Оборона Руси представляла собой очень сложную, разветвлённую, тщательно обдуманную и проверенную десятилетиями систему. Опираясь на неё, русские князья нередко предпринимали рейды в глубь степей. Со времён Мономаха такая активная оборона считалась лучшим способом обезопасить Русь от очередного набега… Игорь обнажил два важных звена на восточном фланге — Северское и Курское» (Б. А. Рыбаков). В обороне границ открылась трёхсоткилометровая брешь. Ее‑то и назвал Поэт «воротами», но не в город, а в Русь, которая таким образом уподобляется осаждённому городу. По логике символа граждане Руси отождествляются с жителями города, «затворившего ворота». От всех русичей требуется теперь, по мысли Поэта, такое же самоотверженное единение в борьбе, какое проявляет население осаждённого города. И хотя владения волынских князей находятся очень далеко от Восточных Ворот в Русь, но Русь — это и их Город; их Дом, а потому Поэт и к ним обращается с символическим призывом: «Загородите Степи ворота стрелами острыми! За землю Русскую, за раны Игоря, Игоря Святославича!»

Если в метафорическом выражении «затворить ворота города» вполне ощущается семантическая первооснова (у города есть ворота, и они затворяются), то в художественном символе третьей степени «Загородите Степи Ворота» исходное значение полностью исчезло. Потому‑то Поэт употребляет другой глагол — «не затворите», а «загородите». Так возникает в сознании читателя мобилизующий образ–символ: русские войска во главе с лучшими князьями самоотверженно бросаются на защиту Восточных Ворот Руси, а воинам дружно помогает русский народ — и пахари и ремесленники, и молодые и старые. Как бы это было прекрасно и жизненно важно, если бы на призыв «Загородите Степи Ворота1» Русь солидарно и быстро ощетинилась «стрелами острыми»! Что может быть проще, древнее мысли «в единстве — сила» и что труднее, трагичнее пути к нему?!

Содержание и форма призыва к пяти князьям с непреложностью свидетельствуют об отсутствии у Поэта захватнических намерений в отношении половцев. Он зовёт Русь объединиться ради обороны. Поскольку этим призывом завершаются обращения к князьям, постольку мы вправе отнести его не только к пятерым волынским, но и к суздальским, и к киевским, и к галицким, и ко всем, на кого рассчитывает Поэт в борьбе за независимость и единство Родины.

В галерее княжеских портретов образ Романа — последний из тех, кого Поэт «награждает» эпитетом «буй»: буй тур Всеволод, буй Святъславлич (Игорь), буй Рюрик и буй Роман. К ним, видимо, следует отнести и Давыда, брата Рюрика, и Мстислава, двоюродного брата Романа. Не много ли «буйных» в «Слове»? Ответ зависит от того, что взять за основу рассуждения — арифметику или эстетику. Если арифметику, то «буйных» 6 из 19 князей — современников Поэта, названных в «Слове». Если эстетику, то число значительно увеличится, но счёт тут будет не простым, а гамбургским.

Что общего в характере князей выражается эпитетом «буй»? Ответ содержится в символе «Сердце, Закаленное в Дерзости» (Буести). Это княжеский характер, воспитанный в самоуверенной дерзости, неповиновении кому бы то ни было, даже самому Солнцу. С точки зрения Святослава III, князя–объединителя, и тем более Поэта, к «буйным», видимо, следовало бы отнести и Изяслава и тех, кто занимает позицию неподчинения общим интересам, эгоистического нейтралитета в грозный час опасности для Руси. В таком случае к ним прибавятся Ярослав, родной брат Святослава III, Брячислав и Всеволод — братья Изяслава. В итоге получаем 10 «буйных» из 19, то есть больше половины. Присмотревшись повнимательнее, мы заметим, что не дерзость и не самонадеянность, не яростность и не гневливость являются общим знаменателем их характеров, а только сепаратные действия, только предпочтение удельных интересов общегосударственным, т. е. «малого», но своего, «великому» общему, но совсем не чуждому, чего, однако, они не понимают. Перед нами череда характеров в пределах одного человеческого типа, суть которого выпукло дана в образе князя Игоря или в символе «Сердце, Выкованное из Булата и Закаленное в Дерзости».

Игоревский тип князя сложился давно, со временем утвердился на Руси и стал господствующим. Этому в решающей мере способствовали социально–политические условия, та стадия феодализма (усиление отдельных княжеств), которую тогда переживала Русь. Поэт зорко разглядел суть игоревского типа, понял его в историческом развитии и в перспективе, осознал его мощное губительное влияние на жизнь народа и судьбу государства и… ужаснулся. И решил бороться с теми, кто воплощает этот тип, решил развенчать дерзкую, но опасную для страны храбрость подобных князей.