Лекарь ушёл в будущее - Сергей Устюгов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Профессор сосредоточенно глядел на Генашио и пытался уловить смысл его действий.
Время шло. Генашио аккуратно разложил на полу вне круга по схеме карты и приготовился читать формулы. Он покосился на профессора, тот уже начал сильнее моргать, его глаза начали слипаться, веки становились тяжелыми. Скоро он должен был уснуть. Подействовал зеленый порошок. Пока все идет как надо.
Генашио еще раз оглянулся на профессора, и увидел, что тот уснул. Ну, пора!
Генашио еще раз проверил карты в соответствии со схемой на рисунке. Потом взял схему, смял и бросил ее под кровать. А вот круг и карты не получится убрать, но ничего, он постарается потом все объяснить Вере. Она умная женщина, поймет.
Нараспев Генашио начал читать строчки формул. Прочитал первую строчку, затем вторую. Он дошел до пятой строчки, и уже за окном домика стало двигаться пространство, скоро их с профессором должно было затянуть в черный смерч. Оставалось всего две строчки, стены домика начали подергиваться и расплываться. Как вдруг от двери бросилась черная молния и задела карты, эта молния проскочила в угол и схватила мышь. Генашио видел, как черный кот прошел по комнате с мышью в зубах и исчез в дверях.
Между тем Генашио продолжал читать формулы, останавливаться было нельзя. Скоро вне круга стало темно. Профессор откровенно спал, даже похрапывал. А вот Генашио беспокоился, и сильно. Кот мог повредить цепочку действий энергий, и тогда их могло занести куда угодно. Надо было проследить, чтобы профессор закрыл дверь. Ну как же так?
Генашио дочитал последнюю формулу, и появился черный смерч. Их с профессором затянуло в него. Генашио едва успел схватить обе сумки, как все исчезло.
Очнулся Генашио в пустом пространстве. Он оглядывался по сторонам, и ничего и никого вокруг не было. Мало того, не было и его тела. Вдруг раздался голос профессора,
- Генашио, Генашио! Ты где? Я что умер?
Генашио оглянулся - никого. Чудится что ли?
- Генашио, ты где? - жалобный голос профессора звучал справа. Но его самого не было видно.
- Успокойся, Михалыч. Так надо. Скоро все пройдет. Скоро мы появимся, - успокаивал Генашио. Хотя сам сильно перепугался. Прошлый переход был не таким страшным. Может присутствие профессора так влияет?
- Нет, Генашио, я чувствую это все, конец. Почему я ничего не вижу, один белый туман. Тела моего нет. Только голос. Нет, Генашио это конец. Эх, Генашио, значит существует жизнь после смерти. А я не верил. И вот как сейчас быть? Ведь если задуматься, то грехов у меня очень много. Начиная с детства, когда я конфетку в пять лет у мальчика украл. Потом списывал домашнее задание в школе. Я же два раза наябедничал на соседа по парте, когда он в шестом классе курил за гаражами.
Генашио тоже было подумал о своих грехах, но решил, что еще рано думать о своем конце.
- Не переживай, Михалыч. Это еще не конец. Скоро все кончится. Мы проявимся и снова будем на земле.
- А моя жена. Конечно, она стерва порядочная, но и я хорош. Все время в науке, в науке. С детьми она занималась, мне некогда было. Хорошо сейчас дети взрослые самостоятельные. А когда она увлеклась командировочным… - профессор замолчал, - что я мог сделать. Еще сильнее в науку ушел. Но простить ей не мог этого красавчика. Так и живем сейчас. Как чужие люди. По привычке. Даже спим в разных комнатах…
Первым очнулся Генашио, возможно не первое уже путешествие как-то повлияло на его рефлексы, и он стал более привычным к таким перемещениям.
Генашио сел и начал осматриваться. Темновато, какие-то ступени, вертикальные прутья, решетка что ли? Над головой наклонный низкий потолок, а на стене ребристая покрашенная светло-зеленой краской железная штука. Рядом лежит профессор, руки его крепко держат большую сумку, с наплечным ремнем.
Откуда-то сверху послышался женский голос. Он приближался. И вот темная фигура начала спускаться по ступенькам.
- Опять эти бомжи здесь… Надо к участковому зайти. Надоели уже. Пусть на пятнадцать суток посадит. И что они тут делают… Тепло ведь на улице, - послышалось старческое ворчание. Мимо них прошла женщина в длинной юбке, открыла дверь и пропала.
Генашио начал тормошить профессора, он почувствовал опасность, надо было срочно бежать отсюда.
Профессор очухивался тяжело. Он бормотал и бормотал. Он обвинял то себя, то еще кого-то. Наконец его глаза раскрылись, он посмотрел по сторонам, потом уставился на Генашио, не узнавая и заговорил, - где я? Что со мной?
Генашио уже встал насколько позволял наклонный потолок и начал поднимать и вытаскивать к дверям профессора. Тот все равно ничего не понимал, но подчинялся. Генашио пришлось взять обе сумки, профессора и подойти к двери. Он открыл кое-как дверь и вытолкнул вперед Михалыча. Тот цеплялся за ручку двери, чтобы не упасть и кое-как передвигал ноги.
Они выбрались из подъезда на солнечный свет и сели на лавку. Раннее утро, лето, они попали в лето, это очень хорошо. Значит, Генашио все правильно рассчитал.
Генашио смотрел на двор пятиэтажки, на железные гаражи, на тополя вдоль дорожки, и для него практически ничего не изменилось. А вот для профессора это было шоком. Он глядел на деревянные окна, на машину Москвич у гаража, детскую песочницу и не верил, что он попал в прошлое.
Генашио залез в свою сумку, достал литровую пластиковую бутылку с водой, открутил пробку и начал пить. Потом передал ее профессору, тот тоже попил и начал смотреть на этикетку, затем начал отскабливать ее ногтем.
- Здесь же другой год. Здесь вообще пластиковых бутылок нет. Надо ее выбросить, - профессор укоризненно поглядел на Генашио. Тот пожал плечами. Откуда он знал.
Когда Михалыч отскоблил этикетку, он снова открыл бутылку и начал пить, потом предложил Генашио, тот отказался, и профессор с сожалением бросил бутылку под куст. Потом начал шариться в своей сумке. Достал старый кошелек, вынул из него купюру, внимательно проверил год выпуска и показал Генашио, - надо деньги разменять. Сейчас это очень большая сумма.
Я ведь специально четыре года советские
