Лекарь ушёл в будущее - Сергей Устюгов

о чем идет речь. Он заставил прочитать текст три раза, сделал пометки на своем листке бумаги и затем отложил его в сторону. Отвалился на спинку стула, сложил руки на груди и замер. Его глаза уставились в потолок.

Профессор ждал. Прошло пять минут, затем десять. Профессор несколько раз порывался вскочить и забегать по комнате, но неимоверным усилием воли сдерживал себя. Наконец, он не выдержал. Профессор наклонился к Генашио и тихо, почти шепотом спросил, - ну как? Можно сделать?

Генашио перевел глаза с потолка на профессора и словно с трудом начал узнавать его.

- Да. Можно все сделать. Но нужно ли? - ответил он.

- Ты что издеваешься? Зачем ты умничаешь? Мы же договорились, - занервничал профессор.

Генашио посмотрел на него и взял карты, - если ты хочешь сделать это, то нужно делать этой ночью. Самое подходящее время. Нас двое, поэтому только сегодня ночью.

У профессора загорелись глаза. Он заерзал на стуле, потом быстро сказал, - так, я побежал к себе. Все соберу, что нужно и обратно к тебе. Сегодня и отправимся.

Генашио кивнул, и профессор убежал. Генашио тоже стал собираться. Он нашел свою кожаную сумку, приготовил ее. Прибрал кровать, заглянул в холодильник, потом закрыл его и вышел на улицу. Полная луна освещала весь участок. Резкие тени казались живыми. Все словно замерло перед ответственным путешествием.

Через полчаса с фонариком пришел профессор. Он собрал дома целый рюкзак. И сейчас положил его на стул рядом со столом.

Друзья сели за стол и начали разбираться с книгой. Генашио что-то бормотал себе под нос, профессор пытался подсказывать, но все время невпопад. В конце концов Генашио закричал на него, тот обиделся и отвернулся.

Генашио наконец разобрался. Прошло уже около часа. Профессор все время пытался вмешаться. Своими советами он надоел Генашио. Сначала Генашио хотел постепенно объяснить все профессору, но когда дело дошло до земных, воздушных, огненных и водяных энергий, тот начал все переводить на язык науки. Профессор даже начал составлять формулы воздействия этих энергий друг на друга и на пространство со временем.

Генашио кивал и продолжал разбираться, но когда профессор начал указывать на ошибки Генашио, когда тот начал объяснять для себя значения переведенных слов, то Генашио взорвался.

- Послушай, Михалыч, ты же профессор, так вот, занимайся своей наукой сам, меня не надо в неё втягивать. Я тебе не твой студент, который все может стерпеть. Сядь и молчи. Можешь писать свои формулы, только ко мне не лезь. А то улетим мы вместо твоего города куда-нибудь в Африку, в пустыню и помрем там без воды. А может вообще, в море окажемся, да еще ночью, в шторм. Тогда сразу конец будет…

Профессор ненадолго отстал. Писать он не перестал, наоборот начал строчить еще быстрее, чем раньше. Он ненадолго закатывал глаза к потолку, шевелил губами и тут же начинал рисовать на бумаге.

Генашио требовалось полное сосредоточение. Он старался обдумать каждое слово в книге. От этого могла зависеть их жизнь. Ну, вроде бы и все. Осталось начертить схему для карт, выписать формулы и можно начинать.

Генашио решил отдохнуть. Он откинулся на спинку скрипучего старого стула и прикрыл глаза. Но профессор заметил это и начал приставать. Эх… пристукнуть бы его чем-нибудь, чтобы замолчал, да так и переместить во времени…

Генашио пришлось открыть глаза и слушать бредни профессора, тот начал говорить о том, что древние ученые ошибались, поэтому не смогли создать такую цивилизацию как сейчас.

- Генашио, а как это будет происходить? - неожиданно спросил профессор. Он смотрел испуганно на Генашио. Видимо дошло до него, что это очень опасное предприятие.

- Да, в общем-то, ничего особенного. Просто ощущения такие же, как будто ныряешь в воду с берега, прямо в черную глубину. Задерживаешь дыхание и плывешь, сколько можешь. А потом выныриваешь и все… попадаешь на землю. Я вот попал в кусты в городе. Место трудно заранее выбирать. Там надо целые таблицы делать, схемы чертить, - сказал Генашио.

- Так в чем дело. Я готов. Ты только дай данные, и я рассчитаю и таблицы начерчу. А вот плаваю я плохо, а ныряю еще хуже, - проговорил профессор.

Они отдохнули, потом Генашио дал данные профессору и показал как рассчитать таблицу, тот с воодушевлением взялся за дело. А Генашио начал раскладывать карты на столе, профессора перевел на кровать, тот подвинул к себе стул, положил на него листок бумаги и стал чертить таблицу.

Так они трудились минут двадцать. Время от времени, профессор ругался про себя, чесал голову, снова заглядывал на потолок и возвращался к своей таблице.

Уже под утро у Генашио все было готово. Оставалось положить несколько карт, и можно было начинать. Таблицу очередности чтения формул он составил сам. Примерно, потому что точнее не получалось. А профессор исчеркал уже пять листков бумаги за это время, они валялись на полу у кровати.

Генашио оглянулся на профессора, почесал висок и отправился на веранду. Он вернулся быстро, но успел заметить, как профессор что-то перекладывает на столе. Генашио заругался и вернул профессора на кровать. Сам же поставил чайник, надо было подкрепиться перед перемещением.

Они пили чай, и когда профессор побежал во двор в туалет, Генашио достал из кармана пакетик с зеленым порошком и немного сыпнул в чай профессору. Размешал и начал поправлять карты.

Когда они допили чай, то уставились друг на друга. Каждый смотрел и понимал, что сидящий напротив хитрит, но вот в чем, догадаться было невозможно.

Генашио снова посадил профессора на кровать и объявил десятиминутную готовность. Профессор сосредоточился и стал подсовывать свою таблицу Генашио, тот взял ее и положил на край стола. Оставалось переложить три карты, и можно было начинать. Но Генашио ждал. Профессор начинал нервничать. Время шло, и скоро должно было наступить утро, и тогда им могли помешать.

Профессор снова убежал во двор в туалет. В это время Генашио отодвинул круглый стол к окну. На середину пола в комнате он поставил большой стакан на блюдечко. Внутрь стакана поместил огрызок свечи. Все было сделано для безопасности. Генашио совсем не хотел, чтобы домик Веры сгорел. А так свечка догорит и потухнет в стакане. Бумаги, которые валялись у кровати, он засунул в печку.

Когда профессор вернулся, Генашио посадил его сначала на кровать. Потом Генашио начал священнодействовать. Он взял заготовленный кусок мела и начертил круг на полу. В этот круг он поставил