В погоне за счастьем - Мари Клейн

переживай, это не твоя забота. – Я попыталась освободиться из его хватки, но это только заставило меня сморщиться и ахнуть от боли.

– Кто это сделал? – Его голос становился все жестче.

Я не собиралась отвечать на этот вопрос, по крайней мере сейчас. Ему незачем это знать. Как говорится, меньше знаешь – крепче спишь. Чтобы избежать вопроса, я огляделась в поисках Мелиссы.

– А где твоя новая пассия?

– О чем ты? – Он в изумлении поднял брови.

– Мелиссу где потерял? – Я правда не хотела говорить о ней, но это первое, что пришло в голову.

– Какая сейчас разница, где она? – В его голосе я слышала раздражение.

– Хорас, зачем ты остановился? – устало спросила я.

– Ты шутишь? Ты еле шла по дороге, чуть ли не падая, как я мог не остановиться? – Он старался держать себя под контролем, но я почувствовала, как руки на моих плечах сжались чуть крепче, принеся мне дискомфорт и усилив боль.

– Было бы гораздо проще, если бы ты просто проехал мимо. – Он лишь издал тихий смешок. – Куда, кстати, ехал? Мелиссе за цветочками?

– Забудь про нее, чего ты к ней прицепилась? – Его слова укололи прямо в сердце, но я не хотела показывать, как они действовали на меня.

– Вы с ней вместе уехали – мало ли что там у вас за ночь произошло. – Я пыталась отвечать безразлично, но голос почему-то дрожал.

– Мне больше интересно, что у тебя произошло за ночь. – Он осторожно потянулся к моему лицу, но я сразу дернулась от него. Не хотела ощущать его касания на своей коже. – Менсиа, ты чего? – непонимающе спросил Хорас.

Я не могла больше выносить его вопросов, каждый раз заставлявших меня вспоминать побои. Все тело ныло, и я хотела, чтобы он поскорее оставил меня в покое. Я потупила взгляд, а затем посмотрела прямо в его темно-карие глаза.

– Хорас, мне же не интересно, что произошло у тебя ночью, поэтому и ты оставь меня в покое. Я не просила тебя останавливаться, поэтому, будь добр, сядь на мотоцикл и езжай дальше. – Мой голос разнесся по всей улице, но, кроме нас, на ней никого не было.

Он ничего не ответил, просто посмотрел на меня, будто запоминая каждую деталь, а затем резко поднял меня на руки и понес к мотоциклу. Одной рукой я ухватилась за его шею, потому что больше всего боялась упасть, а второй легко ударила его в грудь.

– Отпусти меня!

– Нет, ты поедешь со мной, и это не обсуждается.

– Я никуда не собираюсь с тобой ехать, поставь меня на землю, быстро!

Он раздражал меня все больше.

– Я все сказал, Мартышка.

Хорас усадил меня на свой байк, сел вперед и почти сразу сорвался с места. Я даже не успела ничего предпринять. Засранец, я ему это еще припомню.

Доехали мы достаточно быстро. Хорас гнал на всей скорости, как ветер проносясь по широким улицам города. Мы подъехали к его дому, и с каждой секундой в моей голове появлялось все больше сомнений.

– Знаешь, Хорас, если ты решил снова поиграть в спасателя, то лучше не стоит. Отвези меня обратно. – Я гордо подняла подбородок, слезая с мотоцикла. Наверное, это выглядело довольно смешно, учитывая, какой раскрас был на моем лице.

Но ответа не последовало. Парень взял меня за руку и повел в дом. Когда его пальцы коснулись моих, приятное неожиданное покалывание пробежало по всему телу. Я попыталась выдернуть руку, но Хорас не дал мне этого сделать.

– Мне неудобно перед твоими родителями за то, что я опять у вас дома, еще и так рано утром. – Я снова настояла на своем.

Парень не оглянулся и продолжил вести меня в дом.

– Ты же слышала, что мама рада моим симпатичным подружкам.

– И много у тебя таких подружек? – поинтересовалась я, хотя мне совершенно не хотелось услышать ответ на этот вопрос.

– Устанем считать, Мартышка. – Лучше бы я не спрашивала. Он наверняка почувствовал, как моя ладонь напряглась в его руке. Хорас остановился и обернулся ко мне. – Тебя это как-то напрягает?

Я выдавила улыбку сквозь сжатые губы и постаралась ответить как можно спокойнее:

– Просто странно, что твоя мама до сих пор не устала от твоих подружек.

– О, не переживай, она очень добродушная женщина. – Хорас подмигнул мне, а затем продолжил путь, и мы оказались на втором этаже дома, в котором я была совсем недавно.

Поднялись мы почти бесшумно. В самом конце лестницы моя неуклюжесть проявила себя во всей красе. Измотанное тело все никак не приходило в себя, и, не до конца подняв ногу, я споткнулась о ступеньку и рухнула на лестницу, больно ударившись коленом. Хорас попытался меня удержать, но было поздно.

– Что ж это такое, – прошипела я, поглаживая коленку и пытаясь смягчить боль.

Хорас присел на корточки и, убрав мои руки, осторожно прикоснулся к ноющей ноге. Легкими движениями, стараясь как можно меньше давить на больное место, он погладил кожу.

– Аккуратнее, – сказал он мягко и поднял на меня взгляд. На лице его застыла нахальная, но милая улыбка.

– Балбес, кто делает такие высокие ступеньки? – пожаловалась я чуть громче, чем следовало, в упор не желая признавать, что сама виновата в падении.

Он лишь тихо смеялся.

– Хорошо, оставим ступеньки виноватыми. Еще болит? – В ответ я отрицательно помотала головой. – Отлично, тогда пойдем дальше. – Хорас подал мне руку, помогая подняться, и отвел меня в ванную.

Прежде чем войти в комнату, я чуть помедлила. Но Хорас посмотрел на меня таким взглядом, что я, словно под гипнозом, все-таки вошла. Он аккуратно подхватил меня и усадил на тумбу, стоявшую рядом с умывальником. От его ласковых прикосновений к бедрам у меня сбилось дыхание. Он придвинулся ближе, встав между моих ног, и его лицо оказалось так запредельно близко к моему.

Хорас потянулся к полке и достал оттуда аптечку. Он долго в ней рылся, но потом все-таки достал какой-то незнакомый мне бутылек и ватные диски.

– Что это?

– Волшебный эликсир, который быстро залечит твои раны. – Хорас аккуратно налил жидкость на ватный диск.

Одной рукой он аккуратно прикоснулся к моему подбородку, чуть приподнимая его, а второй коснулся смоченной ваткой раны на скуле. Ссадина сразу неприятно защипала, но с этим болезненным чувством боролось ощущение нежного прикосновения Хораса. Я перевела взгляд на его сосредоточенное лицо. В этот момент он относился ко мне так, будто я была самой ценной вещью, которую ни в коем случае нельзя повредить. Скорее всего, сам того не замечая, он начал поглаживать мой