В погоне за счастьем - Мари Клейн

сделала несколько снимков восходящего солнца. Восход был завораживающим и заставлял сердце замирать от перелива желтых и оранжевых красок. Посмотрела на фотографию и сразу же выложила ее в свой аккаунт в «Инстаграме»[2]. Пусть люди видят, что они пропускают, пока спят. Часы показывали пять утра, и больше не оставалось выхода: нужно ехать домой.

Подъехав к дому и оставив мотоцикл перед крыльцом, я сглотнула ком в горле, отерла оставшиеся слезы и поспешила войти. Венка на шее пульсировала, сердце стучало в бешеном ритме. Да, мне было страшно. Очень страшно. Я не появлялась дома две ночи, при этом ничего не сказав отцу. Я знаю, я – полная дура. Но, несмотря на это, я бы все равно не вернулась сегодня ночью. Мне нужно было съездить на наше с мамой место и побыть с ней наедине.

Войдя в дом, я пошла мимо гостиной, но вдруг остановилась. Пройти мимо отца, который услышал мои шаги и молча пристально смотрел на меня, было невозможно. Я медленно повернулась к нему лицом, но входить в комнату не стала. Колени тряслись, внутри все будто покрылось льдом, и страх потихоньку стал забирать меня в свои лапы. Отец сидел, развалившись на кресле, и буравил меня убийственным взглядом.

– Где ты была ночью? – не моргнув ни разу с того момента, как я встала в проходе, спросил он почти неживым голосом.

– Я… эм… я была… – Я не могла найти слов, и сердце чуть не выпрыгнуло, когда на его лице вдруг появилось выражение нечеловеческой ярости и он вскочил и швырнул в стену рядом со мной стакан с какой-то жидкостью.

Все слова разом застряли в горле.

– Что ты мямлишь? – крикнул он так громко, что я вжалась в стену. – Разве я никогда не говорил, что ты должна докладывать мне о каждом своем шаге? Разве я разрешал тебе ночевать где попало и гулять по ночам? Разрешал, я спрашиваю? – Он подходил все ближе. Я была словно парализована и не могла сдвинуться с места.

– Что ты вжалась в стену? Надо уметь отвечать за свои поступки, а если ты еще не научилась, сейчас мы с тобой проведем работу над ошибками. – Кровь застыла в жилах при этих словах. Я прекрасно понимала, что сейчас будет, видела, насколько он зол. Оставалось только молиться, чтобы он не убил меня.

Отец замахнулся, и вся сила его удара обрушилась на мое еще красное от слез лицо. От этого удара во рту тут же появился металлический вкус, а щеку пронзила жгучая боль. Но я не издала ни звука: пусть наслаждается своим превосходством над дочерью, но слез моих он не увидит.

– Что, дрянь, не больно тебе? Тогда добавим. – Новый удар пришелся под правое легкое, а следующий – под левое. Пару секунд я не могла дышать и, не сумев удержать равновесие, упала на колени. – Запомни наконец: пока тебе не исполнится двадцать один, ты живешь по моим правилам и тебе никуда от этого не деться. Дура. – Он грязно выплюнул последнее слово, толкнул меня в стену и пошел наверх.

Больше нельзя было здесь оставаться. Простонав от боли, я поднялась на ноги и как можно быстрее вышла из дома. За руль сейчас сесть невозможно: все тело болело, и я шла из последних сил. Пришлось оставить байк перед крыльцом. Я вышла за пределы территории и пошла куда глаза глядят.

Я не могла больше вернуться в родной дом, это было последней каплей. Слишком страшно и больно, чтобы пережить это снова. Я старалась ускорить шаг, но сил не было, и при каждом движении острая боль отзывалась в теле. Я достала свой телефон. Надо найти место, где мне разрешат переночевать пару раз.

Глава 10

Менсиа

Солнце все так же согревало теплыми лучами, а легкий ветерок продолжал ласкать кожу. Но сейчас он только бередил мои раны. Дрожащими пальцами я попыталась аккуратно дотронуться до больного места. На подушечках пальцев тут же появилась кровь. Я тяжело сглотнула. Кровь всегда ассоциировалась у меня с болью, мучениями и страданиями. Голова так и продолжала отзываться пульсирующей болью в затылке. Да, отец развлекался так и раньше, но сегодня был один из худших случаев. Я ненавидела его и все, что с ним связано. Пусть этот ублюдок горит в аду.

Не знаю, как я выглядела, но смотреть на свое отражение не хотелось. Всей этой грязи хватало и внутри, и у меня не было желания смотреть на свой потрепанный вид в зеркале.

Взяв в руки телефон, я заметила на экране трещину. Видимо, она появилась при моем падении. Был лишь один человек, кому я могла позвонить. Мой палец долго дрожал над кнопкой вызова, но я так и не осмелилась нажать на нее. Меня все еще мучила совесть за то, что я обманула Уильяма в день гонки с Хорасом, поэтому напроситься к нему домой просто не могла.

Я шла по спокойной улице, не обращая внимания на редко проезжавшие машины. Была только я, высокие, закрывающие небо здания и солнечный свет, который мягко отражался в панорамных окнах небоскребов. Я шла медленно, никуда не спеша, ведь меня нигде не ждали. Не ждали, чтобы обнять, прижать к сердцу, поговорить или просто выпить со мной горячий кофе. Одиночество пожирало меня изнутри, ударяя по тем же местам, куда бил отец. Да, мое тело снова будет в синяках, какая прелесть.

Я шла, не вслушиваясь в посторонние городские звуки и не пытаясь унять бушующие в голове мысли. Я даже не подняла взгляда и продолжила бездумно идти, когда возле меня остановился мотоцикл. Кто-то догнал меня и развернул к себе, схватив за плечо. Боль сразу возобновилась в ноющем теле. Я уже ненавидела этого человека и, резко развернувшись, встретила его злым взглядом.

Хорас обвел меня беспокойными глазами. Я была зла на него и на отца, поэтому, ничего не сказав, снова развернулась и пошла дальше. Пусть думает что хочет, меня это не волнует.

– Менсиа. – Он обогнал меня и преградил путь, осторожно взяв за плечи. Его взгляд блуждал по моему лицу, на котором, вероятно, уже красовались синяки и ссадины. – Кто это сделал? – рассмотрев меня, процедил Хорас сквозь зубы, и я видела, как его глаза темнеют от гнева.

– Не