Carol of the Bells (СИ) - Trainor Tina

— Тебе показалось, — улыбнулась она, вдыхая полной грудью свежий аромат геля для душа, который пропитал Люца насквозь.

— Допустим, — поджал губы он, явно не доверяя её словам.

— Правда. Всё было потрясающе. Ты — потрясающий, — она притиснулась к нему ещё ближе, обвивая торс руками, и прильнула щекой к груди.

Он погладил её по макушке, положив на неё подбородок.

— Но ты во много раз прекраснее, — подметил Люц. — Я так рад, что мы познакомились. И что всё… Не подумай ничего ужасного, но я, правда, доволен, что всё сложилось именно так. Смотреть на тебя и каждый день желать раздеть — сложная задача, знаешь ли. Практически невыполнимая. Но теперь ты полностью моя.

И Вики снова отвесила себе воображаемую оплеуху за мысли минутной давности.

— Говоришь, как собственник, — усмехнулась Уокер.

— Может, так и есть, — хмыкнул он. — И имею полное право не отпускать тебя ни на минуту.

— А это уже звучит, как абьюз, — рассмеялась она, понимая, что он шутит.

— Просто не могу насладиться тобой. Кажется, этого всегда будет мало. Можно личный вопрос? — спросил Люц и провёл пальцами по руке Вики, останавливаясь на запястье.

Она сглотнула вставший в горле ком, понимая, о чём конкретно он хочет спросить.

Был ли смысл скрывать? Нет. Люцифер и так уже видел всё.

— Можно, — бесцветно ответила она, пытаясь скрыть резко упавшее в ноль настроение.

Он провёл большим пальцем по внутренней стороне предплечья.

— Что случилось? — спокойным тоном задал вопрос он. Не осуждающим, не провоцирующим. Наоборот, даже располагающим… И как ему это удавалось?

— Это было очень давно, и больше я таким не занимаюсь, — поспешила успокоить его Вики. — Я училась в школе, и, знаешь, как обычно бывает у подростков — они слишком чувствительны к окружающему миру, нуждаются в общении, поддержке, внимании… Но я всегда была белой вороной. Находилась в коллективе, который не понимал и не принимал меня. Я интересовалась модой, сама шила себе одежду по подобию известных брендов, потому что на дорогие вещи денег у нас не хватало, но так хотелось… Хотелось выглядеть красиво, как и многим девочкам в том возрасте. Тогда мне ещё было важно мнение окружающих: что они обо мне скажут, подумают, — едко хмыкнула Вики, не смотря в глаза Люциферу. — А говорили они не самые приятные вещи. Тыкали пальцем из-за того, что я шила одежду дома в маленькой спаленке, а не покупала в магазине. Никто не верил в меня, когда я заявила, что хочу поступать на журфак.{?}[Факультет журналистики.] Говорили, что увлечение модой никак не связано с журналистикой и что мне никогда не добиться высот на этом поприще. Ведь нужно быть умной, грамотной и обладать высоким интеллектом. Чего, по их мнению, во мне не было. Странная вещь, правда? Они совсем ничего не знали обо мне, да и неужели журналистика — это только политика и экономика? Новостные сводки в газетах и событийки? Почему все забывают о культурной стороне? — задавала риторические вопросы Уокер, а Люц не хотел её прерывать. — Я просила мать перевести меня в другую школу — в какой-то момент стало совсем плохо. Меня травили, надо мной издевались… Не буду говорить, как конкретно, потому что не хочу вспоминать весь тот ужас. А Ребекка… Думала, что я преувеличиваю. Говорила, что должна отвечать, уметь за себя постоять, закаляясь. Что это сделает из меня сильную и зрелую личность. Но её совсем не волновало, что было у меня внутри. На душе. Я отчаянно нуждалась в поддержке близкого человека, взрослого, который смог бы мне помочь. Ведь подросткам часто не хватает родительского внимания. Ну, и вот… Сначала просто резала кожу, чтобы снять напряжение, чтобы наказать себя за то, что я такая плохая. Ведь думала, что проблема во мне, раз одноклассники и даже родная мать без конца пинают меня. А потом, в один из дней, я решилась на что-то более страшное. Благо, Ребекка вернулась домой раньше, иначе не знаю, что бы со мной случилось… Наверное, уже бы и не было в живых.

Уокер почувствовала, как в груди всё сжалось от этого откровения. Она никому прежде не рассказывала. Даже Мими. Не вдавалась в столь ужасающие подробности, которые были никому не нужны. Не хотелось никого грузить своими проблемами и тараканами, впутывая в липкую, мерзкую паутину, выхода из которой совсем не виднелось. Зачем? У других проблем хватает и без неё.

— Я давно простила мать. Но в Сиэтл больше вернуться не могу. Не хочу.

Люцифер лишь крепче прижал к себе Вики, подняв её лицо за подбородок и заставив посмотреть себе в глаза.

— Спасибо, что доверилась, — он погладил её подушечкой пальца по щеке. — А выросла ты действительно сильной личностью — хотя бы вспомнить, как рьяно выдирала у меня гирлянду. И поверь, рядом со мной тебя больше никто не обидит. Обещаю.

— Ох, Люц… — в глазах застыли слёзы, и Уокер мимолётно прижалась к его губам. На короткий миг, но такой чарующий. Говорящий, что они теперь крайне близки. Он знает её главную тайну. И это дорогого стоит.

— Знаешь… Я разделяю твои чувства насчёт матери, ведь у меня тоже всё сложилось непросто, да и до сих пор складывается.

Вики прикусила кончик языка, внимательно слушая Люцифера. Кажется, настала его очередь откровенничать.

— Мать умерла, когда мне было восемь, с тех пор отец воспитывал меня сам. И, наверное, поэтому я перенял многие его привычки и черты характера. Мы вечно сталкивались лбами, спорили до пелены перед глазами, да и вообще… С трудом находили общий язык. Отец слишком много работал, чтобы обеспечить нам безбедную жизнь, а я старался не отвлекать его. Когда стал старше, он ввёл меня в бизнес. Я внимал его словам, слушал, учился. Ведь, несмотря на скверный характер, он человек умный и находчивый. И это не могло не восхищать. Но когда выдалась возможность сбежать — я сбежал. В Америку. Это был лучший шанс, что когда-либо мне предоставлялся. Думаю, отец это тоже понимал, поэтому с лёгкой душой отпустил меня, когда я так рьяно выказал желание продвигать бренд на Западе. Он беспощаден и жесток, когда того требуется. И всегда хотел того же от меня…

— А что ты?

Люц горько усмехнулся и заправил прядь Вики за ухо.

— В работе я требователен и непоколебим. Иначе в таком бизнесе нельзя, сама понимаешь. Особенно, когда занимаешь ведущий пост. И то, что со мной сделала ты… Это просто невообразимо. Мне тридцать лет, а я впервые чувствую что-то подобное. Впервые мне хочется быть не холоднокровным и отстранённым, а…

— Добрым и заботливым, — добавила она, проводя указательным пальцем по его груди и вырисовывая незамысловатые узоры. — Внимательным и чутким…

— Именно, — улыбнулся он, скользнув рукой вдоль её позвоночника, отчего по коже тут же пошли мурашки. — И это очень непривычно для меня, Ви. Но я не могу иначе. Что-то будто берёт и ведёт меня, заставляет ломаться, и самое странное — мне это нравится. Когда я впервые увидел тебя в «Икеа», с гирляндой в руках… Боже, как же меня околдовали твои горящие азартом глаза! Их невозможно забыть. Эти лёгкость и ребячество что-то пробудили во мне. Как ты неслась по всему магазину, отчаянно желая заполучить какую-то дурацкую безделушку, но для тебя она в тот момент значила всё.

Вики ощутила, как её накрывает невидимой вуалью, сотканной из тепла и безграничного счастья. Его откровения… Они с Люцифером нашли друг друга в этом огромном городе, где встретиться повторно — чёртова удача.

Игры Дьявола, не иначе.

И теперь она чётко поняла, о чём тогда ей говорила Ости. Должно быть, она знала того Люцифера, каким он был для всех… И Вики не хотелось узнавать ту сторону.

— Вот почему ты был таким вежливым на следующий день в «Старбаксе», — подметила Вики. — Я думала, что ты меня повесишь на этой же гирлянде, — рассмеялась она.

— О не-е-ет. Когда я услышал твой голосок, а затем увидел торчащий белый помпон, то не поверил своему счастью. Фортуна явно была на моей стороне. И я не мог упустить шанс.

— А я ведь ещё раздумывала, давать ли тебе номер, — улыбнулась Уокер.