Ностальжи. О времени, о жизни, о судьбе. Том II - Виктор Холенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А откуда ты знаешь, что именно по этим рецептам?
– Ну, как же, – отвечаю, – сидим, бывало, с князем Потёмкиным за таким вот столом, принимаем эти «Высшие пития», он и говорит…
– Ну, ежели так, то и вопросов нет, – соглашается удовлетворённо Алексей Фёдорович, и мы, следуя написанным на бутылке рекомендациям, залпом опрокидываем свои стопки.
А в это время Лена Власова расчленяет кости бараньей ноги с остатками мяса, которую приготовил к столу Володя, и спрашивает меня:
– Виктор Фёдорович, вам дать косточку? Вы ведь любите косточки…
Отвечаю тут же:
– Лена, я мясо люблю!
И тут за столом грянул гомерический хохот… Ох, и язва этот Вихтур я Васильевна, когда он вдруг ляпнет нечто подобное в разговоре…
Да нет, хорошо прошёл вечер – Гоше, думаю, запомнится. Ну а если кто и обиделся ненароком, то и вида не подал…
2.
Но вернёмся к основной канве… Одним словом, в Хрустальном и Кавалерово «ловить» мне, как и прежде, было нечего: надо было снова куда-то уезжать. И только пригрело мартовское солнышко, я снова отправился в неведомое. Снова отец проводил меня до Кавалерово, усадил в попутный грузовик, идущий к станции Варфоломеевка, и опять я увидел его грустные увлажнившиеся глаза. Думаю, он понимал, что ничем мне помочь уже не может, и это родительское бессилие угнетало его особенно сильно. Но он ещё по-прежнему верил мне и надеялся, что его любимый сын всё-таки найдёт свою дорогу в жизни.
Сначала я собирался в Лесозаводск, куда намеревались переехать родители, – вроде бы на разведку. Но в последний момент мои планы почему-то изменились, и я взял билет до Уссурийска. До сих пор не пойму, по какой же это причине мои планы так резко изменились. Видно, и, правда, – карма такая. Но я и не жалею, что именно так случилось, а не иначе.
В Уссурийске на первой же доске объявлений я сразу же нашёл подходящую организацию. В УНР-287 (УНР – это Управление начальника работ) стройтреста № 34 приглашались рабочие по самому широкому профилю специальностей, причём сразу же предоставлялось общежитие. Это и подкупило меня главным образом. В отделе кадров долго ломали голову над загадочной записью в моей трудовой книжке, но я инспектору тоже ничем не мог помочь. В конце концов, мне предложили должность самую скромную – разнорабочего в отдел снабжения и выдали направление в общежитие. Так что в день приезда в город я сразу же нашёл работу, познакомился со своим новым начальником и ночевал уже в чистенькой комнатке на свежих простынях. В комнатке жили ещё двое парней, которые приняли меня вполне доброжелательно.
Одно было неудобство: контора УНР была практически в центре города, а общежитие – на дальней окраине, за виадуком ЖД-станции, в посёлке железнодорожников. Так что приходилось вставать пораньше, чтобы к восьми утра добраться на автобусе к конторе, где и находился кабинет начальника отдела снабжения. Начальник отдела, фамилию его, к сожалению, запамятовал, оказался стройным поджарым человеком лет 35 из той же печально известной когорты «Миллион двести», попавших под сокращение армейских офицеров в середине 50-х годов ХХ века. В Управление он, видимо, пришёл совсем недавно, на работу так и ходил в добротной, хорошего сукна шинели и доверенный ему отдел представлял собственной персоной в единственном числе. А я, следовательно, уже своей персоной собственной, сразу увеличил число кадров отдела в два раза.
Первые дни я в одиночестве с утра направлялся в кабине грузовика на базу стройматериалов и, получив по накладной груз для какой-то конкретной бригады, доставлял его на стройплощадки города. Тогда в Уссурийске возводилось много жилых домов, а также производственные корпуса кожевенного комбината и завода холодильников. К начальнику я, видно, сразу вошёл в доверие, и когда в отдел пришли через неделю ещё несколько новичков из совсем молодых ребят, он тут же назначил меня старшим над ними, вроде бригадира. Начальник был на удивление тактичным интеллигентным человеком, и с ним легко и приятно было работать.
Примерно через месяц ко мне в Уссурийск неожиданно приехал отец. По адресу на конверте моего недавнего письма домой он вполне свободно сориентировался в незнакомом городе и пришёл прямо в общежитие. Было воскресенье, и я находился дома, просто лежал на койке и читал какую-то книжку. И вот открывается дверь, и входит он. И первый мой вопрос к нему, вполне естественный: что случилось? Да нет, ничего, отвечает, мол, просто решил проповедовать. А я подумал невольно: наверное, решил проверить, в каких условиях и с кем я живу. Ну, что ж, проверил и успокоился: комнатка, как и всё общежитие, чистенькая, тёплая. И ребята, с которыми я живу, вполне порядочные на вид: один парень, бородатый, но всего лет на пять меня старше, другой – на столько же примерно лет меня моложе, и бритва ещё не касалась его лица. Мы с ним сходили в столовую недалеко от общежития, выпили за обедом по бокалу хорошего пива (в те годы Уссурийск ещё славился своим пивоварением), за обед мне не разрешил платить – сам рассчитался. Спросил, как у меня с деньгами, а когда я ему сказал, что до получки хватит, он не поверил и впихнул мне в карман некую сумму, сказав, на всякий случай, мол.
В тот же день я его проводил через виадук к поезду. На прощанье он сказал, что был в Лесозаводске, нашёл там своего друга Александра Шевстюка, с которым работал раньше на узле связи, и подыскал участок земли соток в пять-шесть – будет строить дом там, на правом берегу Уссури, в Медведицком. Понял я, что в Кавалеровском районе мне уже делать нечего, поскольку родители теперь будут жить в Лесозаводске. С этим и расстались.
В Уссурийске я прожил совсем немного – два месяца всего с небольшим. И за это время так ни разу и не побывал у своих недавних однокурсников. Просто не хотелось встречаться с ними, отвечать на их неизбежные вопросы – где, как, почему. Рассказывать, как я блуждаю в потёмках, пытаясь найти свою тропинку по жизни? А им это надо? Конечно, будут сочувствовать, что-то советовать и т. д. А мне это надо? Как-нибудь сам разберусь, не маленький уже, небось. Так думал я тогда и обходил студенческое общежитие, как говорится, десятой дорогой.
Но всё-таки одна встреча случилась, как я ни старался избежать её. В одно из воскресений я гулял бездумно по центру города и, остановившись у знакомого
