Спящее золото, кн. 1: Сокровища Севера - Елизавета Дворецкая

– Мать, послушай…

– Слушать я буду, когда тебе будет что сказать! Сыновья Кольбьерна хотя бы раскопали могилу и выгнали мертвеца! Они открыли путь к его золоту! Тебе даже копать не придется! Тебе надо только пойти и взять то, что там лежит! А золото Оленя не увезешь и на трех конях! И вся эта удача и богатство будет наше! И тогда эти Стролинги сами будут навязывать тебе свою дочку!

– Мать, я не хочу вытягивать сети, которые поставил другой! – возмутился наконец Модвид. – Про меня скажут, что я люблю попользоваться чужими трудами!

– Пусть говорят! Ты забыл, что сказала сама Кольбьернова дочка? Так я тебе напомню! Она сказала, что выйдет за того, кто принесет ей лучшее сокровище из кургана. Принесет ей, а не достанет оттуда. И ты будешь болваном и… и болваном, если не принесешь ей лучшее, что там только есть!

– Она не обещала выйти за того, кто принесет, – проворчал Модвид, снова отворачиваясь. – Она обещала только рог меда.

– А, от носа до глаз недалеко! – отмахнулась фру Оддборг. – Сначала привяжи лыжи, а побежишь потом! Или мне самой придется ложиться в могилу с тремя горшками и железными застежками? Ведь ночью этот дохляк околачивается под дверями добрых людей, того гляди, и до нас доберется! А его курган стоит пустым, если не считать золота. Ты понял, или мне позвать Тейта Придурка, чтобы он тебе растолковал?

Еще засветло четверо Стролингов – Кольбьерн хельд, Скъельд, Гейр и Ярнир – приехали на двор Грима Опушки.

– Ты, старая, сможешь узнать, ушел ли мертвец из кургана? – спросил Кольбьерн у Боргтруд. – Если ты без обмана скажешь нам, когда путь будет свободен, я дам тебе золотое кольцо.

– Кольцо из кургана? – спросила старуха, но гордый хельд не заметил ехидства.

– Из кургана, – уверенно подтвердил он. – Что, сможешь ты это сделать?

Боргтруд налила воды в плоскую глиняную миску, пошептала над ней и поставила возле порога.

– Пусть кто-нибудь из твоих людей сидит здесь, – сказала она. – Когда мертвец пройдет мимо нашего двора, вода дрогнет.

– Вот еще! – возмутились разом Гейр и Ярнир. – Мы – мужчины, а не бабы-ведьмы! Это твое дело – колдовство, ты и сиди над своей водой!

– Это не колдовство, а гадание! – поправила их Боргтруд. – Ведь сам конунг участвует в жертвоприношении, а хевдинги узнают волю богов по внутренностям жертвенных животных.

– Это охота! – хохотнул Кольбьерн. – И вы будете наблюдать за следом зверя. Посиди ты, Гейр, а то длинный заснет и бухнется кувырком с лавки! Мордой в миску!

Со вздохом Гейр уселся на край скамьи и уставился в воду. За прошедшие дни ему так надоел мертвец, что даже мечты о золоте не взбадривали. Пропади оно пропадом, это золото! Это у Сигурда Убийцы Фафнира все получалось легко и просто, а им, людям из усадьбы Хьертлунд, все попытки прославиться принесли пока только одни насмешки и тревоги. Наверное, в Века Асов все было по-другому, а теперь старые пути к славе не годятся. Или люди измельчали?

К полуночи Кольбьерн и Скъельд начали зевать, Ярнир задремал, опираясь руками о рукоять меча, поставленного между колен. Гейр изо всех сил таращил глаза, боясь заснуть и позорно рухнуть лицом в воду. И вдруг неподвижная гладь дрогнула. Гейр поспешно склонился над миской, испугавшись, что ему померещилось в дреме. Но и Боргтруд, сидевшая в женской стороне покоя возле спящих невестки и внучки, вдруг подняла голову.

– Он прошел! – шепнула она, и Стролинги без суеты стали подниматься, оправлять оружие.

– А почему мы не слышали звука шагов? – подозрительно спросил Скъельд. – Ты не врешь, старая? Смотри – если он ждет нас в могиле, мы снесем тебе голову!

Кто из них в этом случае вернется, чтобы выполнить угрозу, Скъельд не задумывался. Он вообще не имел такой привычки – задумываться. Это подходит какому-нибудь увечному или дурачку, который видит духов наяву. А здоровому сильному мужчине ни к чему. Замечая за младшим братом подобную склонность, Скъельд бранился, приписывая ее тому, что Гейр с детства больше дружил с Рагной-Гейдой, чем с кем-либо из братьев.

– Он прошел не здесь, а под землей! – вразумила Боргтруд. – У мертвых свои тропы. Теперь он выйдет на поверхность не ближе усадьбы Оленья Роща…

– Да ты никак смеешься? – возмутился Ярнир, и от его громкого голоса все в покое проснулись, приподняли головы, жмурясь и моргая от света факела.

– Брось ее! – оборвал брата Скъельд. – У нас есть дело поважнее, чем спорить со старой троллихой. Пойдем.

Над темной равниной светился серпик молодого, серебристого, чуть желтоватого месяца. Бледный свет падал в разрывы облаков, но сами тучи неслись с огромной скоростью – должно быть, там, наверху, дул сильный ветер. Желтоватые лучи то падали на землю, то исчезали и опять появлялись уже где-то в другом месте, но все же их свет позволял не сбиться с пути. Кольбьерн держался спокойно, а трое его сыновей изо всех сил старались скрыть дрожь, одолеть которую не могли никакими силами. Однажды они уже приходили сюда по этому же самому делу, и пережитый ужас напоминал о себе. Напрасно они надеялись, что прогнали страх – он лишь затаился в глубине души, как гадюка под корягой, и ждал, когда они вернутся к знакомому месту. А если старуха вольно или невольно обманула их? А если мертвец ждет в могиле?

Вот и курган. Увидев его, Гейр почему-то сразу успокоился. Курган не следил за незваными гостями исподтишка, как в прошлый раз, пристальным и злобным взглядом. Старуха не обманула, мертвец ушел отсюда. Пологий холм с кучами земли на макушке был мертв и тих, как пустое, невесомое осиное гнездо. В глубине его земляного нутра зияла бездыханная пустота.

– Факелы будем зажигать? – вполголоса спросил Ярнир.

– Не сейчас, – ответил Кольбьерн. – Только когда полезем вниз. А пока незачем кому-то еще видеть нас здесь.

Оставив коней у подножия, все четверо поднялись на курган. Земля, выброшенная из ямы, была порядком утоптана, их старых следов почти не виднелось – зато во множестве имелись следы оленьих копыт. Следы мертвого оборотня. Они вели и в яму, и из ямы, перекрывали друг друга, отмечая многократные переходы мертвеца туда и обратно.

Отверстие ямы наполняла густая чернота. Казалось, у нее вовсе нет дна, и в глубине ждет безрассудного сама Хель.

– Я полезу! – твердо, с вызовом сказал Скъельд, готовый спорить даже с отцом. После позора, испытанного в прошлом походе за золотом, для него стало жизненно важно первым побывать внизу и вернуться с добычей.

– Полезай! – добродушно согласился Кольбьерн. – Там, я думаю, хватит на всех.

Возле ямы еще валялись осиновые бревна, служившие опорой в прошлый раз. Даже веревка осталась старая, но прикасаться к ней никому не хотелось, привязали новую. Бревно подтащили к яме, положили сверху, и Скъельд стал спускаться. Гейр тем временем выбил искру и раздувал огонек на клочке сухого мха. Ярнир держал наготове факел, то и дело заглядывая в яму, хотя разглядеть что-нибудь никак не удавалось.

Стиснув зубы, Скъельд спускался, изо всех сил гоня прочь воспоминание о цепкой руке, впившейся ему в щиколотку. Было нестерпимо жутко, но он не давал воли страху; по лицу тек холодный пот, рубаха противно липла к спине, но руки делали свое дело. В полной темноте не осталось ни времени, ни расстояния; Скъельд задыхался в холодном неподвижном воздухе, умершем много веков назад.

И вдруг ноги коснулись какой-то неровной сыпучей поверхности. Не выпуская веревки, Скъельд поставил сначала одну ногу, надавил. Нога не провалилась, и тогда он поставил другую. Под башмаками скрипели и проминались какие-то твердые обломки, слышалось легкое позвякивание. Под ногу попалось что-то большое, твердое, острым краем резануло подошву.

– Давайте факел! – сдавленно крикнул Скъельд, подняв голову к смутно светлеющему пятнышку, видному далеко-далеко наверху.

Пустота внутри кургана задрожала, возмущенная вторжением в ее холодный многовековой покой.

– Ты на дне? – раздался в ответ голос отца, изломанный и искаженный в стенках колодца.

Он звучал неузнаваемо и странно, как отголосок другого мира. Да так оно и было – родичи остались в мире живых, а Скъельд вступил в мир мертвых.

– Да, – глухо ответил он, и от звука его голоса трое оставшихся наверху невольно содрогнулись.

У Гейра мелькнула жуткая мысль, что им отвечает мертвец, неслышно расправившийся со Скъельдом и теперь ждущий их.

Но Гейр никому не сказал о своем подозрении, а вместо этого торопливо зажег факел и передал его отцу. Кольбьерн держал, а Ярнир привязывал веревку к рукояти и от волнения никак не мог справиться с узлом.

– Быстрее! – крикнул Скъельд, нетерпеливо сжимая кулаки.

Он видел наверху отблески огня, и ему страстно хотелось скорее получить факел, осмотреться и убедиться, что мертвец не затаился в углу и не бросится на него вот сейчас. Хотелось прижаться спиной к стене, но стен не было видно, а вслепую Скъельд не решался сделать ни шагу. Глухая темнота могилы душила его, с каждым вздохом наполняла грудь, будто яд, и неясное тревожное чувство толкало Скъельда скорее уходить отсюда, пока дыхание подземелья не отравило его, не подчинило миру мертвых. Уйдя отсюда телом, мертвец оставил в могиле свой дух, и присутствие нечисти ощущалось кожей, слухом – всем существом.