Наложница огня и льда (СИ) - Кириллова Наталья Юрьевна

Из сна вырвали стук двери, шаги. Вернулся?

С трудом разлепила веки, перевернулась на спину. Серые сумерки рассеивались, уступая лучам солнца, еще робко, точно крадучись, пробирающимся в комнату.

Уже утро? Неужели Дрэйк работал всю ночь?

Дверь в спальню открылась, и я села рывком. Мужчина вошел, посмотрел на меня удивленно. Выглядел иначе, непривычно — темно-синие, немного мешковатые штаны, под черной курткой нараспашку белая рубашка навыпуск, с расстегнутым воротником. И сам взлохмаченный.

— Сая?

Работа. До утра.

Лиссет ведь предупреждала.

Путаясь в одеяле, я торопливо, неловко слезла с кровати, схватила свой оставленный в изножье тонкий шелковый халат и, прижав бирюзовую ткань к груди, приблизилась к Дрэйку. Оборотень, верно, сказал бы больше по одному лишь запаху, но мне хватило и тяжелого цветочного аромата, сплетающегося с сандалом и солнцем, чтобы осознать свою неуместность.

Неуместность и ненужность. Будь то императорский дворец или же чья-то постель.

— П-простите… — произнесла я едва слышно и выскочила вон.

Как же я глупа и бестолкова! Шадор вечно твердил девушкам-рабыням, какой девственность ценный товар, за который платят дороже. И Нордан не скрывал, что купил меня только из-за невинности. А я, наслушавшись, вообразила, будто девственность и впрямь величайшее сокровище в мире. Наивная. Кому-то она и нужна, а кто-то предпочтет любовницу опытную и интересную.

Пошустрее.

В довершение еще и выставила себя девицей без стыда, настойчиво лезущей туда, куда ее не звали. Бегаю за мужчиной, разве что публично на шею не вешаюсь вопреки деликатному отказу… а Хейзел за подобное поведение я осудила. Хотя теперь я сама ничем не лучше.

Еще не шлюха, но уже отчаянно пытающаяся ею стать.

Вернувшись в свою комнату, я зашвырнула халат в угол, спряталась под одеялом и лежала, комкая уголок подушки, пока в дверь не постучали, и Пенелопа через закрытую створку не напомнила, что скоро завтрак.

Как, во имя Серебряной, я буду смотреть в глаза Дрэйку? Что он обо мне думает после этой выходки?

Но когда я переступила порог столовой, за столом на обычном своем месте сидел только Нордан. Встретил хмурым взглядом поверх раскрытой книги. Кутаясь в бледно-розовый палантин, я подошла к столу. Горничная, исходя, вероятно, из прошлого моего визита сюда, поставила прибор на первое место на длинной стороне, по левую руку от Дрэйка, и я передвинула посуду на следующее, чтобы сидеть ровно посередине, на одинаковом расстоянии от обоих мужчин. Нордан следил за моими действиями сначала недоуменно, затем с любопытством.

— Что ты делаешь?

— С вашего позволения, я предпочла бы сидеть на этом месте.

— Хорошо. Позволяю.

— Благодарю, — я не удостоила мужчину взглядом, проверяя, серьезен ли он или опять завуалировано издевается, и налила себе чаю.

— Где ты спала этой ночью?

Я застыла возле стула, захваченная врасплох неожиданным вопросом.

— В твоей новой комнате тебя не было, на чердаке, куда бы ты могла пойти по старой памяти, тоже. — Нордан закрыл и положил книгу, поднялся. — Дом ты не покидала — я бы почувствовал. Так где ты была?

Вцепившись в спинку, я выдвинула стул. Проверял?

— Поискать у собрата не пробовали? Мне там все равно было совершенно нечем заняться, — язык я все-таки прикусила. В прямом смысле. До боли.

Да только поздно уже.

И как слова, раздраженные, возмущенные то ли обвинением, то ли нелепым допросом, вырвались на волю?

— Котенок умеет шипеть? Огрызается, зубы показывает? — довольный голос прозвучал за моей спиной. — Какое приятное открытие. И что ты предполагала делать у Дрэйка в спальне, помимо очевидного? Он же ездил к своей…

Я глубоко вздохнула и развернулась лицом к Нордану. Он оказался близко. Ближе, чем я предполагала. В глазах ожидание, интерес искрящимся на солнце снегом.

— Любовнице, — закончила я фразу. — Я знаю.

— Похоже, лисица сдала тебе всю подноготную бедняги Дрэйка. — Мужчина положил одну руку на верх спинки стула, отрезая мне пути к возможному бегству. Другой поправил аккуратно палантин на моем плече, провел пальцем по шее до точки пульса. — А он наверняка еще пребывает в счастливом неведении, что на него организовали охоту.

Мне не страшно. Не понимаю, почему, но сейчас, стоя между стулом и Норданом, ощущая его прикосновение к шее, я не боялась. Лишь тревожно немного. Или все дело в том, что в любой момент может прийти Дрэйк?

Нордан резко шагнул в сторону. В следующее мгновение в столовую вошел Дрэйк. Уже переоделся в обычный строгий костюм, вдруг представший передо мной броней. Начищенными до блеска старинными доспехами, скрывающими надежно настоящего человека.

Настоящий был ранним утром, одетый незатейливо, взлохмаченный, капельку растерянный. Не думаю, что многим позволено видеть его таким. Что он часто разрешает себе представать в образе простом, уютном даже.

Заметив нас, Дрэйк остановился, бросил на меня взгляд обеспокоенный, а на Нордана подозрительный.

— Сая, все в порядке?

— Да, все хорошо, благодарю. — Я села и, к огромному моему удивлению, Нордан пододвинул мне стул.

Наклонился ко мне, заслонив от Дрэйка.

— Моя леди желает еще что-нибудь? — осведомился вкрадчиво. В неожиданно потемневших глазах смешинки, холодные, колкие.

— Нет, благодарю.

— Видишь. — Нордан выпрямился, обернулся к Дрэйку. — Все отлично, лучше некуда. У нас мир и полное взаимопонимание.

— Вижу, — едва ли Дрэйк поверил в разыгранный Норданом маленький спектакль, однако говорить что-либо не стал. Ничего не сказал и о том, где я сидела, хотя не сомневаюсь, отметил.

Мужчины заняли свои места, отгородились кто книгой, кто газетой.

Завтрак прошел в молчании, тягостном, вязнущем на зубах прогорклой кашей. Я покинула столовую первой, спросив разрешения у Дрэйка. Получила в ответ кивок хозяйским дозволением и ушла в свою комнату.

Я долго читала, затем решила вернуть книги. Разыскала Пенелопу, спросила, где в доме находится библиотека, и могу ли я взять там еще что-нибудь почитать. Девушка заверила, что могу, она и сама часто берет томик-другой, но, несмотря на мои возражения, стопку книг у меня забрала, пояснив туманно, что они из другой библиотеки и что лучше она отнесет их сама. В особняке две библиотеки? Странно.

Библиотека совмещалась с гостиной. Тяжелые бордовые портьеры на окнах пропускали немного света, придавая помещению, громоздкой мебели, черному зеву камина сумеречный оттенок загадочности. Я неспешно прошлась вдоль высоких, до потолка, книжных шкафов, изучая корешки на тех полках, до которых могла дотянуться. Так похоже на ту, что была у меня дома, разве что наша занимала отдельную комнату и была поменьше. Папа говорил, что процесс знакомства с книгами, погружения в написанное, будь то развлекательный роман, философский трактат или же справочник по алхимии, требует покоя, уединения и негоже там же устраивать чаепития с гостями. А мама только улыбалась, тепло, с любовью.

Храмовая библиотека много больше и существовала еще вторая, закрытая, на одном из подземных этажей, доступ в которую разрешен лишь старшим жрицам. Побывать в ней мне не довелось, хотя я мечтала увидеть когда-нибудь все редкие, запретные, тайные книги и даже свитки, что хранились там.

Книги я перебирала неторопливо, аккуратно снимая с полки, пролистывая и ставя обратно, размышляя, взять ли одну, а за другой зайти в следующий раз, или сразу несколько. Положение мое неясно, будущее не определено и всецело зависит от воли Дрэйка. Я рабыня, но не служанка, не наложница. Меня кормят, одевают, меня поселили в гостевой спальне, но при этом не требуют того, что требуется от женщины, даже свободной, в подобных случаях. Сколько еще будет продолжаться доброе отношение Дрэйка ко мне?

Я отступила на шаг от шкафа, подняла голову, пытаясь разглядеть названия на корешках книг на верхних полках. Возможно ли найти здесь хоть какую-то информацию о братстве?