Возвращение Мориарти - Джон Гарднер

— Посетитель к Морану. Мужской блок А, камера семь. Жратву принесла, так что наедине можешь их не оставлять. Да оно и не положено.

Надзиратель кивнул.

— Тогда сюда, девочка.

Фанни проследовала за ним и повернула направо. Два внушительных здания смотрели друг на друга через двор — магистрат слева и тюрьма справа. Заключенные, мимо которых она проходила, вовсе не выглядели очень уж страшными. Объяснялось это тем, что в этом блоке содержались преимущественно должники, незадачливые торговцы, которые, тем не менее, пребывали в неплохом расположении духа.

Вслед за надзирателем она повернула налево, миновала еще одни ворота и свернула вправо. О том, что они вступили непосредственно на территорию тюрьмы, догадаться можно было по характерному запаху мыла и чего-то еще, незнакомого, тяжелого, гнетущего. К запаху добавлялось несмолкаемое эхо, звуки из кошмара — шорох шагов, стук дверей, глухое бормотанье, все далекое, сжатое тесным пространством и приглушенное толстыми кирпичными стенами.

В конце концов они оказались в длинном, узком коридоре с железными дверьми камер, пронумерованными белой краской.

— Мужской блок А, камера номер семь. — Надзиратель остановился и выбрал на связке нужный ключ.

Заскрежетал замок. Дверь открылась.

— Моран! — рявкнул Уильямс. — Девушка с передачей.

Фанни не знала, чего ожидать, что и как будет происходить.

Она оказалась в помещении с деревянным полом и голыми кирпичными стенами. Единственным источником света служило небольшое зарешеченное оконце на дальней стене, расположенное почти под потолком, на высоте примерно в семь футов. Вся мебель состояла из подвесной койки, умывальника в углу, маленького столика и табуретки.

Моран сидел за столом, обхватив голову руками — классическая поза заключенного, — и Фанни едва не вскрикнула, когда он взглянул на нее. Полковник не отличался привлекательностью и в лучшие времена, но сейчас, в ситуации крайней опасности, выглядел просто ужасно: блуждающий взгляд, дрожь, пусть и малозаметная, но проступающая и в руках, и в плечах, и на лице.

Глаза не выдали ни намека на узнавание, рот приоткрылся, как будто Моран хотел сказать что-то, но не смог по причине некоего внутреннего паралича.

— Полковник Моран, — негромко сказала Фанни, делая шаг вперед. — Ваш старый друг, полковник Фрейзер, прислал вам эту корзинку и спрашивает, нужно ли вам что-то еще?

— Фрейзер? — Он наморщил лоб, словно силясь вспомнить что-то, и столь очевидны были его растерянность и недоумение, что Фанни на мгновение оцепенела от страха. Что если Профессор ошибся, назвав ей не то имя? Но тут на лице заключенного появилась бледная тень улыбки.

— Джок Фрейзер, — пробормотал он. — Старина Джок. Да, весьма любезно с его стороны. Весьма. — Полковник горько усмехнулся. — Боюсь только, что и старине Джоку не снять меня с виселицы.

Фанни сделала еще шаг вперед и поставила на стол корзинку.

— Сэр, он обещал прислать меня еще раз на этой неделе.

— Передайте ему, что он верный друг.

Она подождала еще немного, потом поняла, что свидание — если это можно так назвать — окончено. Разумеется, ей было невдомек, что содержимое оставленной на столе корзинки подводило черту под тем сроком, что был определен полковнику Морану для пребывания в нашем грешном мире.

Дверь закрылось. Фанни хотелось только одного: как можно быстрее покинуть это мрачное место, но надзиратель не спешил, и она поймала себя на том, что считает до десяти, — привычка осталась с детства и помогала пережить самые неприятные мгновения.

Наконец Уильямс выпрямился и кивнул.

— Возвращаемся. Или желаете что-то еще посмотреть?

— Спасибо, сэр. Я лучше пойду.

Выйдя за тюремные ворота, она едва удержалась, чтобы не побежать; она чувствовала себя преступницей, единственное желание которой — как можно скорее покинуть место заключения. Только бы добраться до дома и смыть с себя все запахи этого жуткого заведения.

Незадолго до шести Мориарти начал одеваться, готовясь к встрече с Элтоном в «Кафе Ройяль». В это же самое время в тюрьме на Хорсмангер-лейн началась пересменка: на службу заступали надзиратели и охранники ночной смены.

Дежурный по мужскому блоку А двинулся по привычному маршруту, обходя вверенную ему территорию, и спустя несколько минут подошел к камере номер семь и заглянул внутрь через маленькое оконце в двери. Представшая его глазу картина зафиксировалась в мозгу не сразу, а когда это наконец произошло, надзиратель резко отдернул голову. Секундой позже он уже отпирал замок и звал на помощь.

Моран лежал на полу у стола, рядом с опрокинутой табуреткой. Он успел выпить стакан вина и съесть кусок мясного пирога, из остатков которого недобрым, обвиняющим взглядом смотрела половинка сваренного вкрутую яйца.

Ни надзиратели, ни доктор, подоспевший к месту происшествия минут через пять, помочь полковнику уже не могли. Морана обильно вырвало, и, судя по положению, смерть его была крайне мучительной.

— Должно быть, стрихнин или какой-то другой растительный яд, — заключил тюремный доктор, полноватый, важного вида мужчина, передвигавшийся по камере с преувеличенной осторожностью. Подражая детективу, он принюхался к пище и вину и важно кивнул. — Да.

Инспектор Лестрейд прибыл в тюрьму часом позже, мрачный и заметно обеспокоенный. Поговорив с доктором и коротко взглянув на вино и пищу, он распорядился вызвать надзирателей и, опросив нескольких, дошел до охранника, в дежурство которого была доставлена корзинка, а потом и до Уильямса, сопровождавшего девушку в камеру Морана.

Около семи часов вечера инспектор покинул тюрьму в кэбе и сразу же направился на Лоундс-сквер, где проживал полковник Фрейзер.

Высокий, сухощавый, с желтоватым лицом и резкими манерами, полковник не терпел глупцов и поначалу принял Лестрейда за простака.

— Конечно, я знал Морана. Считал его своим другом, хотя и не могу сказать, что горжусь этим сейчас. Полагаю, вы уже достаточно изучили его карьеру.

— Почему вы послали ему в тюрьму продукты и вино? — По губам инспектора скользнула не обещающая ничего хорошего улыбочка.

Полковник изумленно уставился на него.

— Продукты? Вино? Вы о чем, черт побери, говорите?

— Я говорю о вашей служанке. Девушке, которая доставила корзинку полковнику Морану сегодня во второй половине дня.

— Девушка? Какая еще девушка? — желтоватое лицо Фрейзера опасно побагровело. — У меня есть домоправительница, но ей около шестидесяти, и назвать ее девушкой я бы не решился.

Лестрейд нахмурился. Такого поворота дела он не ожидал, поскольку след вел исключительно к Фрейзеру.

— Другими словами, вы никого не отправляли с передачей к полковнику Морану? — Инспектор вопросительно вскинул брови.

В ответ Фрейзер разразился шквалом эпитетов, не оставлявших и малейших сомнений в его непричастности к совершенному злодеянию.

— Я бы и веревку ему посылать не стал, если б он пожелал повеситься! — Голос полковника поднялся на такую высоту, что наполнявшие зал стеклянные украшения задрожали, угрожая вот-вот рассыпаться. — Господи, Лестрейд, да этот мерзавец опозорил всех: школу, полк, семью. Я бы и на сто ярдов к нему не подошел, а уж отправлять посылку…

— Девушка сказала, что пришла от вас, — хватаясь за соломинку, пробормотал Лестрейд.

— В последний раз вам говорю, у меня на службе нет никакой девушки, и в тюрьму к этому злодею я никого не посылал! Слово офицера и джентльмена. Будете продолжать, и мне придется поговорить с моим другом, комиссаром.

Лестрейд поник, как будто из него выпустили вдруг весь воздух.

— Прошу прощения, сэр. Дело весьма важное и…

— Важное? Объясните.

— Тот, кто доставил передачу Морану, воспользовался вашим именем, сэр. Все указывает на то, что пища была отравлена. Себастьян Моран мертв.

— И вы подозреваете, что это я помог ему перехитрить палача?

— Ваше имя…

— К черту! Хотите что-то еще сказать, обращайтесь к моим адвокатам, «Парк, Нельсон, Морган и Гаммел», Эссекс-стрит, Стрэнд, Вест-Сентрал. Всего хорошего, сэр.

Возвращаясь в Скотланд-Ярд, смущенный и сбитый с толку инспектор попытался сосредоточиться на обстоятельствах, окружающих несомненное убийство полковника Морана. Он захватил полковника при попытке совершить убийство; при этом Моран, несомненно, уже совершил другое, застрелив юного Адэра. Остановившись на этой мысли, полковник напомнил себе, что к Морану его привел Шерлок Холмс. Очевидно, кто-то был заинтересован в смерти полковника. Но почему? Может быть, обратиться за помощью к Холмсу? Лестрейд припомнил, что великий детектив упоминал однажды о причастности полковника к темным делам печально известного Мориарти. Но Мориарти тоже мертв. Возможно, место профессора во главе организованной преступности занял кто-то другой? Ходили же слухи о некоем Майкле Культяшке, обосновавшемся и набравшем силу в Ист-Энде. Впрочем, в такой трясине зла докопаться до правды практически невозможно. Снова и снова инспектор возвращался к одному и тому же вопросу: зачем кому-то желать смерти Морану? И ответ приходил один и тот же: Моран располагал какой-то важной информацией. Но какой? Так и не решив проблему, Лестрейд проехал через ворота Скотланд-Ярда.