Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том II. Книга II - Юрий Александрович Лебедев

А это значит, что либо Крамиш действительно не был связан с ФБР и «ничего не знал», либо (что, как мне кажется, более вероятно) рассказ Крамиша о своей «интуитивной прозорливости» являлся не очень удачной маскировкой этой связи.

А в руководстве РХТУ в момент получения письма Крамиша о Жорже Абрамовиче действительно ничего не знали.

Более того, вообще считали, что Ж. А. Коваль уже и не живет на этом свете! Вот что вспоминает об этом проф. Г. Г. Каграманов:

«Однажды сидел я в приёмной Саркисова (пришел подписывать какие-то бумаги по спортлагерю). И вот из кабинета выходит Малков, видит меня и восклицает: «Ой! Георгий Гайкович! Как хорошо, что Вы здесь. Вы же были у Жоржа Абрамовича дипломником? Вы с ним и потом дружили? А вот мы тут с ректором голову ломаем, не знаем, что делать… Вот пришла такая бумага Жоржу Абрамовичу, а он ведь умер…».[162]

Не касаясь деталей последовавшей переписки Крамиша с ректоратом РХТУ, отмечу – в конце мая Крамиш получил от начальника отдела международных связей РХТУ А. В. Малкова письмо с указанием домашнего телефона Ж. А. Коваля.

Сам Крамиш считал это большой удачей и помнил о тех, благодаря кому эта удача к нему пришла. Много лет спустя, уже после смерти Жоржа и его награждения, Крамиш написал мне о Саркисове:

«В 2000 году он очень помог мне связаться с Ковалем. Если вы когда-нибудь увидитесь с ним, передайте ему мою искреннюю благодарность…»[163]

С этого момента начинается восстановление взаимоотношений Жоржа с его действительно давним знакомым, коллегой по участию в Манхеттенском проекте, американским политиком, историком атомного проекта, и, конечно, «немножко разведчиком», А. Крамишем.

Но взаимоотношения Коваля и Крамиша – отдельная история. Её исследование ещё принесёт много нового и интересного, что позволит описать совершенно неизвестные сегодня «пучки волокон» биографии Ж. А. Коваля.

В контексте нашего «пучка волокон» исторической картины, появление Крамиша перечёркивало все усилия ГРУ по изоляции Коваля «от тлетворного влияния Запада».

Случайность этого совершенно несанкционированного контакта была следствием именно атмосферы либерализма – ректорат РХТУ оказал любезность американскому историку без всяких консультаций с «компетентными органами». В результате Жорж Коваль получил вполне легальный канал общения с американцами, будучи уже официально признанным, но публично не представленным российским разведчиком.

Идеальная позиция для свободного общения! Ведь теперь именно он, Жорж Коваль, он лично, решал, что следует, а чего не следует сообщать Крамишу, что позволительно, а что – нет. Он снова становился самостоятельной фигурой, «кошкой, которая гуляет сама по себе». И снова мог жить, руководствуясь своим любимым девизом: «Я сам!».

К этому моменту он уже ясно понимал, что ГРУ ведёт с обществом игру «на своё возвеличивание», а с ним – игру «на приручение». Вот какую оценку он дал этой игре. Оценка как-то случайно всплыла в ходе моей беседы с Л. С. Соловьёвой, семейным историком Ковалей:

«Неожиданно для меня Л. С. вдруг спросила: «В каком году вышла книга Лоты? В 2002? Я помню, что после выхода книги «ГРУ и атомная бомба», дядя Жорж говорил, что эта книга – часть целой кампании, которой ГРУ пытается обелить себя в глазах общественности…». Я невольно прервал её – «Да! И я думаю…» и оборвал себя, поскольку эта же мысль раньше возникала и у меня, но я не хотел навязывать её собеседнице. Л. С. поняла меня, и потому продолжила: «Нет, нет – я помню, что это были его слова о том, что выход книги – не «разовая акция», у них на самом деле была целая кампания ГРУ по реабилитации своего имиджа»…[164]

Это воспоминание – очень важное свидетельство того, что отношения ГРУ и Жоржа Абрамовича не были «простыми» никогда, а история с «раскрытием» деятельности агента Дельмара – это не простая дань уважения со стороны ГРУ к своему ветерану.

Эпистолярные игры с Крамишем

Но и восстановившиеся отношения с Крамишем не были простыми. Крамиш, также, как и ГРУ, имел «свой интерес». Очевидно, что он хотел использовать своё знакомство с Жоржем для собственного пиара как историка. Он понимал сложность положения Жоржа и действовал умно и аккуратно.

Вот один из примеров того, как Жорж и Крамиш использовали в переписке свои интеллектуальные способности, демонстрируя друг другу высочайшие IQ ☺.

Однажды Крамиш сообщил Жоржу, что к нему обратился некий Владимир Иванов с просьбой рассказать о его отношениях с Жоржем:

Дорогой Джордж, этот человек (см. ниже) написал Джозефу Олбрайту, автору книги о Теде Холле, и просит, чтобы я с ним связался. Ты знаешь Иванова и его журнал? Что ты посоветуешь ответить ему?[165]

В письме приводилось и обращение Иванова:

Уважаемый г-н Крамиш,

Прежде всего, поздравляю Вас с НОВЫМ ГОДОМ.

Спасибо за Ваш ответ. Дело в том, что я пишу статью в газету «Independent military review» о г-не Джордже Ковале. Насколько я знаю, Вы были с ним знакомы. Не могли бы вы мне рассказать что-то о нем. Заранее большое спасибо. Мы также готовы опубликовать ваши статьи в нашей газете.

С уважением,

Владимир Иванов

Независимый обозреватель The Independent Military Review[166]

Жорж берёт паузу… Но вопрос о «журналисте Иванове» явно волнует Крамиша. Через месяц он обращается к Майе:

Дорогая Майя, я обеспокоен, что давно ничего не получал от Джорджа. Он в порядке? Я сообщил журналисту Иванову, что дам комментарии только с разрешения Джорджа. Иванов беседовал с ним?[167]

И на это письмо Жорж даёт содержательный ответ:

Дорогой Арнольд, мы вчера устранили неполадку в подключении нашего компьютера к интернету. Прежде всего, я хотел бы поблагодарить тебя за поздравления с Днем Рождения и с Новым Годом. Я не хотел делать событие из 90-летия, но из этого ничего не вышло. 25-го весь день были посетители, а потом семейный сбор и отмечание. Как я и опасался, в результате всех поздравлений пострадала моя спина. И с тех пор, постепенно, шаг за шагом, я только сейчас более-менее вернулся в свое прежнее состояние.

25-го одним из моих гостей был бывший коллега по Менделеевке (проф. Гришин). Он друг того самого Иванова, журналиста, который занимается военными делами, и он сказал мне, что Иванов хотел обо мне