Уровень: Магия (СИ) - Вероника Мелан

— Рюкзак я выловила, сама выбралась, — по щекам рассказчицы водопадом лились слезы, — но семечки уплыли. Уплыли! Как же я теперь без них? Куда пойду, зачем?

Логично.

— Вот я и нажала на кнопку эвакуации. А что делать? Что? Куда я теперь без желаний? КУДА?!

Марике хотелось попятиться назад, отойти, попросту сбежать. Дама, очевидно, переживала стресс и была не в себе. Ее нижняя челюсть дрожала, как у подхватившей бешенство собаки, а заламываемые руки ходили ходуном.

— Послушайте, вы… — Вдруг зареванные серые глаза пристально уставились на Марику; в них появился неприятный, нездоровый блеск. Желание попятиться сделалось непреодолимым. — У вас наверняка есть семечки? Ведь есть? И, скорее всего, не одно?

На этот раз Марика поддалась интуиции и сделала шаг назад; внутри всколыхнулась злость — не отдам.

— Дайте мне! Пожалуйста, дайте мне семечко, заклинаю! Я тогда смогу идти дальше!

— Нет.

Сидящая напротив зарыдала в голос и поднялась с места; ее лицо превратилось в противную маску с раззявленным в мольбе слюнявым ртом.

— Только одно, слышите?!

— Отстаньте от меня! Тут каждый отвечает за себя сам!

— Но ведь их можно передавать!

— Я вам ничего не задолжала.

— Только одно!!!

Не успела Марика пригнуться, чтобы достойно встретить бой, к которому мысленно приготовилась, как женщина прытко подскочила к ее рюкзаку и принялась с силой буйвола тянуть за лямку.

— Да-а-а-айте!!!

Вот сука!

Марика взревела, резко дернулась и обхватила свой рюкзак двумя руками, но цепкие посиневшие пальцы противницы лишь крепче сжались на лямке.

— Да отстань же ты от меня!

Не внемлющая просьбам женщина заголосила сиреной, на секунду разжала пальцы, но лишь для того, чтобы тут же броситься вперед с кулаками.

Битва закончилась неожиданно, Марика и успела-то всего ничего: уклониться от летящей в лицо пятерни, потерять клок волос и один раз получить кулаком в плечо — хлипеньким женским ударом, в то время как сама изловчилась пнуть нападающую по колену, заехать ребром ладони той по носу и отобрать-таки драгоценный рюкзак.

Новой атаки не состоялось: не успела незнакомка в очередной раз оскалиться и броситься вперед, как на капюшоне ее толстовки сжалась крепкая мужская рука — хрустнула пришитая к вороту ткань. Мокрая ведьма, хрипнув, повисла на собственной куртке взятым за шкирку щенком.

— Алисия Грит, вы обвиняетесь в нарушении пункта два тринадцать — нападении на другого человека, находящегося на Уровне: Магия с целью вымогательства, за что подлежите принудительной эвакуации. — Позади дамы в мокрой толстовке стоял уже знакомый Марике мужчина, тот самый, не захотевший делиться сосисками. Сейчас вблизи он казался еще выше; хмурое, сосредоточенное лицо, жесткий бескомпромиссный взгляд. — Так как вы уже запросили об эвакуации, она произойдет немедленно, но за нарушенные условия пребывания на вас будет наложен штраф, о котором Комиссия уведомит вас дополнительно. Это ясно?

— Ясно.

Алисия побежденно смотрела в сторону; по ее щекам лились тяжелые слезы. В тот единственный момент, когда она повернула голову и встретилась глазами с Марикой, та прочитала одно: «Ненавижу. Ты могла меня спасти…»

От невысказанного вслух обвинения сводило зубы; Марика смалодушничала и отвернулась. Упрямо поджала губы и выдвинула подбородок вперед.

Она не повернулась ни тогда, когда обиженный взгляд жег ей затылок, ни тогда, когда прямо в воздухе, повинуясь жесту мужской руки, за ее спиной открылась белая округлая дверь.

И только когда странное гудение стихло, а ощущение присутствия других пропало, Марика медленно повернула голову, убедилась, что за спиной никого нет, и устало, чувствуя себя разбитой и опустошенной, опустилась на траву.

— Распишись здесь.

Изольда дождалась, пока на бумаге появится нужный росчерк, положила документ в верхний ящик стола и сочувственно посмотрела на Морэна.

— Всякие бывают, да?

— И не говори.

— Да, за годы мы видали всяких, но чтобы таких… неуравновешенных…

Бабка задумчиво постучала розовым ластиком, приделанным к головке зеленого карандаша, по столу, выдвинула пульт, скрывающийся под деревянной поверхностью, и спросила:

— Тебя куда?

Майкл, до того погруженный в свои мысли, качнул головой; хотел было попросить настроить портал на собственный коттедж, но передумал. Вспомнил про оставшуюся на поляне женщину. Можно, конечно, пропустить вежливый этикет и не интересоваться состоянием ее здоровья — сама пришла на Магию, пусть сама и идет, — но в затылке свербило чувство незавершенности. Один из процессов не закрыт — диалог, поступок, какой-то шаг, возможно, важный шаг, — надо вернуться и доработать.

— Туда же.

— Уверен?

— Да.

— Как скажешь.

Изольда нажала несколько кнопок и задвинула — легко и привычно катнула — пульт обратно в стол.

— Готово.

Мужчина коротко кивнул и направился к двери.

— Чаю, может, попьешь со мной?

— Некогда, спасибо.

Когда дверь открылась и закрылась, бабка покачала головой и проворчала.

— Всегда ему некогда.

На скамье булькал пузырями только что вскипевший чайник, рисовал горячим паром на стене влажную дорожку.

Всем хороша эта работа, вот только печенье, щедро поставляемое Комиссией в офис, постоянно приходится есть в одиночку.

Администраторша протяжно вздохнула, оперлась узловатыми пальцами на стол, поднялась и поплелась в подсобку за чашкой.

— Вы в порядке?

Тучи тяжелели. Еще минута-две, и пойдет дождь. Или снег.

За спиной журчал ручей; ветер раскачивал ветки кустов и приминал траву.

Она сидела молча — бледная, хмурая, — держалась за собственный рюкзак и смотрела вдаль: то ли на горизонт, то ли внутрь себя. Грустные глаза, поджатые губы. На лицо попытка стабилизировать эмоциональный фон, не слишком успешная, однако, но по крайней мере попытка.

Боец, хоть сама того и не признает.

Какое-то время Майкл ждал ответа, затем отступил — не хочет говорить, и не надо. Внешних повреждений не видно, а моральная травма — это проблема того, кто позволяет ее себе нанести.

Он отвернулся и задумался о том, куда направиться дальше — до начала занятий больше часа, — но решения принять не успел: Марика вышла из ступора, наклонила голову и посмотрела на него с грустной улыбкой. С такой улыбкой, как ему помнилось, обычно смотрели вернувшиеся с Войны: «Мы сделали все, что могли, но не получилось, понимаете? Не получилось…»