Четверо в каменном веке. Том 2 (СИ) - Селиванов Дмитрий

– У меня ведь здесь никого. Теперь вы – моя семья. И я не дам вам пропасть из-за всяких глупостей... Знаешь... Вчера, когда возвращались, Миша сказал мне то же самое про тебя. Что он любит и жить без тебя не может.

– А мне он такое сказать не может!

Обида снова захлестнула женщину.

– Оля...

Ирина даже не стала продолжать. Тона хватило, чтобы напомнить вчерашнее.

– Извини, снова я со своим «я». И кто из нас умудрённая годами женщина, а кто – зелень молодая? А?

– Просто я не хочу остаться в одиночестве. Мне страшно становится.

Внезапная мысль заставила Ольгу спросить:

– А Миша вчера, кроме любви ко мне, говорил, что тебя любит?

Ира застыла, не зная, как ответить. Как можно сказать другой женщине, что её мужчина любит тебя? А Ольга продолжила:

– Если он не признался в любви к тебе, то я обижусь и всё-таки надаю ему тумаков!

Ирина облегчённо выдохнула. Но всё же переспросила:

– Ты уверена, что хочешь знать?

– Так было или не было? Говорил?

– Не напрямую, но... Сказал, что дорожит мной, что я чудо. И что без меня стало бы хуже. Это, конечно, не любовь, но привычка – тоже хорошее дело.

– Наверно, ты права, Ириша. А теперь – хватит прохлаждаться. У нас только жопы болят, а у нашего мужика – пол тела. Но он уже роет эту чёртову канаву.

Успели вовремя. Погода дала им ещё два дня, а потом разверзлись хляби небесные. Заканчивали уже под ливнем. Зато увидели, что трудились не зря: вода, попавшая в котлован, устремилась по траншее и грязным потоком влилась в ручей ниже по течению. Всего за час с небес вылилось столько, что воды в полуметровой канаве стало по щиколотку. Теперь стали видны мешающие течению кочки – их пришлось срочно срезать. Потом охающие и стенающие, но веселые от проделанной работы, уселись сушиться у горячей печки. Приняли для сугреву и от усталости и мирно смотрели в окно, как вода льётся и льётся, и просвета этому не видно.

***

– Полгода плохая погода. Полгода – совсем никуда.

Михаил стоял у окна и смотрел на воду. Это не дождь, и даже не ливень. Это сплошной поток, как в водопаде. До ближайших деревьев рукой подать, но об их наличии можно только догадываться.

– Полгода пло...

– Сапегин! Ты достал.

Ольга оторвалась от чтения и посмотрела на него поверх книги.

Ирина тоже отвлеклась, оставив в покое вязание, которому решила научиться:

– Да, Миша, не надо. Вдруг накаркаешь?

– Про полгода, что ли?

– Да.

– Уже молчу.

Ира кивнула и вернулась к роспуску связанного только что куска.

Вообще, после того происшествия Ира получила негласный статус хранительницы семьи. Никто об этом не говорил и не упоминал, но оба решили, что Ирина олицетворяет мир в семье. И оба поняли, что другой решил так же. Не сговариваясь, они прислушивались к её словам, если речь заходила о взаимоотношениях в семье. Ирина, будто добрая бабушка, угадывала намечающиеся конфликты и мирила непутёвых внуков. Хотя в остальное время оставалась самой обычной девушкой. Но стоило атмосфере между супругами накалиться, как её укоризненный взгляд гасил конфликт. А так – девушка, как девушка по жизни. Что за столом, что в постели. Хотя, если спросить мужа, то в постели её тоже нельзя называть обычной.

За неделю, что льёт с неба, они перепробовали разные занятия, чтобы развлечься. Работы по хозяйству занимали не так много времени, чтобы не мучиться бездельем. Покувыркаться в постели – тоже хорошее занятие, но к нему нужно такое же хорошее здоровье. Девушкам, к тому же, надоело некоторое однообразие фигур сексуального пилотажа. Что за дела? Муж лежит пластом, а они скачут.

Михаил пытался что-то поправить или отремонтировать в доме – мелких работ хватает. Но большинство дел требует нагрузки на корпус, а сами они не срочные и могут подождать до выздоровления. Книги все перечитаны. Те, которые художественные. А другие не читают, а листают, когда нужны ответы. Хотя Ольга что-то нашла и теперь наслаждалась приключениями героев. А Ирине приглянулось вязание. Случайно найдя комплект спиц и крючков, она с энтузиазмом принялась за тренировки. Пряжи не так много, но Ольга обещала отдать на растерзание старые вязаные вещи, которые можно распустить.

Старшая жена оторвалась от чтения и посмотрела на скучающего мужа.

– Миша, ты как? Рёбра меньше болят?

– Пока ещё больно...

Он непроизвольно поморщился.

– Ты же основательно мне навставляла.

– Ну, извини, но и ты хорош – вичей по жопе...

– Да ты первая нач...

– Кхм-кхм... – Ирина прочистила горло.

Ссора тут же замолкла. Оба вжали головы и нахохлились.

– Ребята... Оля, Миша...

Через силу, заставляя себя вспомнить всё хорошее, Михаил тихо произнёс:

– Прости...

И в ответ – эхом:

– Прости...

Успокоившись, Ольга вернулась к вопросу:

– Я же о чём вообще... Зима скоро, а с трубой отопления мы не разобрались.

Ну, вот, опять ему напоминают о том, что он и так помнит. Волна раздражения накатилась на мужчину, но он подавил её усилием воли и попытался объяснить:

– Я помню, Оль. Но попасть на чердак можно только через крышу. А лезть под ливнем в таком состоянии я не стану. Так и свалиться недолго. Да, тянуть с этим не стоит. Как я подозреваю, сразу после дождей начнутся морозы. Поэтому спешу успокоить: как только пелена дождей поредеет, приступлю к работам. Я помню о трубе.

***

День проходил за днём. Рёбра у Михаила почти перестали болеть, а попка Ольги полностью излечилась – только покрылась сеткой тонких белых шрамиков. Михаил с виноватой нежностью целовал дело рук своих, от чего Ольге становилось и щекотно, и постыдно приятно. Хотелось снова получить порку, лишь бы потом вот так же нежно гладили и целовали.

Женщина в очередной раз отогнала подобные мысли, мотнув головой и возвращаясь к погоде за окном. Небо не прояснялось. Поселенцы ещё в первые дни, как начался ливень, на всякий случай углубили канаву вокруг дома и ежедневно проверяли овощную яму на отсутствие воды. Прошло больше недели, а яма пока оставалась сухой, хотя чувствовалось повышение влажности. На десятый день Михаил решил, что затопление им не грозит, и приступил к ремонту – кроме замены поломанной лестницы надо было ещё успеть прогреть и просушить яму перед спуском овощей.

Ремонт занял всего полдня, а вот сушка доставила хлопот.

– Как вообще предки топили это дело? – Проворчал мужчина, в очередной раз с душераздирающим кашлем выныривая из задымлённой ямы.

Стоило только разжечь буржуйку, как она гасла без поступления кислорода. Но, зараза, продолжала исправно дымить.

– Всё! Больше не полезу. Пусть проветривается.

– А как вы сами умудрялись топить? – Поинтересовалась Ира.

Михаил хотел сказать, но зашёлся в очередном приступе кашля.

Ответила Ольга:

– Просто цепляли трубу от пылесоса на выдув и совали.

– Зачем вообще эта морока?

– Во-первых, высушить стенки от влаги. – Женщина загнула палец. – Во-вторых, прокоптить, чтобы плохо росла плесень. И в-тре... Да, вроде всё. Этого уже достаточно.

– Я придумал.

Михаил, наконец, отдышался и смог высказать идею:

– Проблема, понятно дело, в том, что свежий воздух смешивается на входе с горячим дымом и не может дойти до пола. И причина в короткой отдушине – она практически на уровне пола.

Чтобы не разглагольствовать зря, мужчина приступил к работам, на ходу раздавая указания. Отдушина начиналась в яме почти у потолка и торчала над поверхностью всего на двадцать сантиметров. Для медленной замены воздуха этого хватало. Но не в случае массированной дымовой атаки. Для удлинения выхлопа его сверху надставили куском асбестоцементной трубы и присыпали нижний край землёй для изоляции. Но этого мало. Надо доставить воздух от поверхности (выше нельзя – должно быть гораздо ниже дымохода) до пола ямы. При этом воздуховод должен быть достаточно широким. Единственный найденный материал – труба водостока.