Эрих Хартманн — белокурый рыцарь рейха - Рэймонд Толивер

Тем не менее, отставной бомбардировщик рвался летать ведомым Эриха и каждый день просил его об этом. В ответ Эрих пытался переубедить Капито. Война шла к концу, и бывший пилот бомбардировщика просто подвергается себя ненужному риску, садясь на Ме-109. Капито продолжал упрашивать.

Наконец лучший в мире ас сдался. Он попытался втолковать бывшему бомберу особенности пилотирования истребителя. Особенно он подчеркнул необходимость держаться вплотную к ведущему. Эрих предупредил Капито, что крутые виражи это главная особенность воздушного боя истребителей.

В воздушном бою с «Аэрокобрами» Хартманн и Капито были атакованы сверху 2 звеньями русских истребителей. Эрих сам опишет последовавший бой:

«Я позволил русским истребителям подойти на дистанцию выстрела, приказав Капито держаться рядом со мной. Это была как раз та ситуация, о которой я говорил ему совсем недавно. Когда русские открыли огонь, я заложил крутой вираж по горизонтали и пошел на них. Однако Капито не сумел удержаться за мной. Он выполнил стандартный БОМБАРДИРОВОЧНЫЙ разворот. В результате он и атакующие «Кобры» оказались прямо передо мной.

Я приказал ему круто отвернуть, чтобы я мог стрелять по русским, однако он выполнил второй бомбардировочный разворот и был подбит. Я увидел это и приказал ему идти в пике и выбрасываться с парашютом. К своему огромному облегчению я увидел, как он покинул самолет, и раскрылся купол его парашюта. Однако я был зол, что он не смог выполнить мои приказы.

Я пристроился сзади за «Аэрокобрами», сблизился, и после короткой очереди вражеский истребитель пошел вниз. Он взорвался на земле всего в 2 милях от места приземления Капито и примерно в миле от нашей базы. Я был счастлив, что сбил «Аэрокобру», однако ругал сам себя, что не послушался интуиции, которая не советовала мне лететь с Гюнтером Капито».

Эрих сел на аэродроме, взял автомобиль и подобрал смущенного Капито. Вместе они поехали к разбившемуся русскому истребителю. Пилот был капитаном. При ударе о землю его выбросило из кабины, и он погиб. При нем оказалась большая сумма немецких денег, что-то около 20000 марок. Это был единственный случай на 1400 вылетов Эриха Хартманна, когда его ведомого постигло несчастье.

Гюнтер Капито остался совершенно цел. Он ушел в отставку в звании полковника из новых германских ВВС. Вот как он описывает свои ощущения после того, как его сбили:

«Я чувствовал себя ужасно неловко и понимал, что мне следует стоять на коленях. Даже визит к месту гибели моего противника не смог поднять моего настроения. Русский имел 25 побед, я стал его 26 жертвой.

Поэтому мой победитель не был таким беспомощным кроликом, как я сам. Только вечером на традиционной пирушке по случаю «дня рождения» пилотов, переживших смерть, я начал приходить в себя».

Полковник Капито попал в плен в конце войны вместе с Эрихом Хартманном и тоже был передан американцами русским. Он находился в русских тюрьмах до 1950. Сегодня он живет в Тройсдорфе возле Бонна.

Хотя шансы Эриха добиться победы возросли, когда весной 1943 он стал командиром звена, он был полон решимости сохранять своих ведомых. Прошел какой-то период, пока он привыкал к роли командира. Он совершенствовал свой метод атаки и в то же время постоянно следил за ведомым. Какое-то время можно было заметить явное влияние стиля Крупински на методах командования Эриха. Это подражание было естественным и бессознательным, так как молодой пилот восхищался старшим товарищем, особенно его командирскими способностями. События, опыт и новая ответственность быстро заставили Эриха отказаться от попыток копировать Крупински.

Он не мог походить на других и оставался сам собой. Как человек, всюду идущий своей дорогой, Эрих выработал собственный стиль командования, и люди охотно следовали за ним. Преданность Биммеля была примером этого на земле. В воздухе его желание сохранить ведомого не только помогало сдерживать импульсивные порывы, но также принесло ему уважение и преданность тех, кого Эрих водил в бой. Он всегда приводил их обратно.

К 25 мая он добавил еще 6 побед. Эрих взлетел на рассвете и буквально через пару минут натолкнулся на группу советских Лагг-9. Выходя из атаки, он пошел с набором высоты на солнце, и, наполовину ослепший, столкнулся в воздухе еще с одним Лагг-9. Умелое пилотирование и старые навыки планериста помогли ему дотащить поврежденный Ме-109 до занятой немцами территории. Там он совершил свою пятую аварийную посадку. Его нервы были совершенно расшатаны, и врач порекомендовал отправить его в краткосрочный отпуск домой. Храбак отдал соответствующий приказ, и скоро Эрих уже мчался в Штуттгарт.

Возвращение в Германию после трудностей и лишений на Восточном Фронте помогло Эриху быстро оправиться. Уш выглядела еще более влюбленной, чем раньше. Можно было сесть в глубокое мягкое кресло, а кровать была застелена чистыми простынями. Пропало постоянное напряжение, витавшее на фронте.

Однажды ночью Эрих проснулся и вскочил с кровати с криком. Ему почудилось голос ведомого: «Отрывайся! Отрывайся!» Обругав себя, Эрих лег досыпать. Война бушует в сотнях миль отсюда. Но так ли это далеко. Лежа в темноте, он вспоминал последние события.

До весны 1943 налеты бомбардировщиков союзников на Германию причиняли мало хлопот. Немецкие ночные истребители действовали успешно, и эффективность ночных налетов КВВС не вызывала тревоги. Тем не менее, противник с каждым днем становился все сильнее, сбрасывал все больше бомб, и налеты принимали все более широкие масштабы. Когда город атаковала сразу 1000 бомбардировщиков, разрушения становились серьезными. Налет КВВС на Кёльн прошлой весной открыл серию таких атак.

Германская пропаганда пыталась принизить результаты налетов союзников, особенно последней атаки КВВС против дамб Мен и Эдер в Руре. Целые деревни были сметены водяным валом, хлынувшим из разрушенных водохранилищ. Часть Касселя была затоплена. Британское радио обещало усиление воздушных налетов на Германию. Для летчика-истребителя, воевавшего на русском фронте, одна только мысль, что бомбардировщики союзников летают над Германией днем и ночью, причиняла боль.

На следующий день Эрих вместе с родителями в гостиной слушал по радио речь рейхсмаршала Геринга. Его отец слушал болтовню Геринга с кислой гримасой. Потом он убавил громкость и посмотрел прямо в глаза Эриху.

«Слушай, мальчик. Сегодня в храме поют осанну, а завтра распнут на кресте. Никогда, НИКОГДА мы не выиграем эту войну. Это ужасная ошибка».

Доктор Хартманн хорошо знал. Его богатый жизненный опыт и знание человеческой натуры помогали ему не поддаваться лживой пропаганде. Он говорил все это Эриху, начиная с 1939. Тема разговоров была только одна — окончательное поражение Германии. Заверения Геринга не стоили ни гроша. Слухи о массированных налетах союзников расползались по Германии, и практика доктора Хартманна, как и других врачей, постоянно росла.