Наваждение - Кира Мальцева

в течение большей части завтрака, оживляясь только тогда, когда что-то адресовано мне конкретно.

Меня отвлекает тот факт, что я почти уверена, что Громов видит мою грудь в глубоком декольте. Я отвлекаюсь на это и на тот факт, что мои соски напряглись в течение последнего часа.

Моя сумочка начинает вибрировать. Я осторожно тянусь к ней и достаю телефон. На секунду мне показалось, что Громов мог положить туда мой вибратор. Пока репортеры задают вопросы моему отцу, я провожу пальцем по экрану и вижу текст с незнакомого номера.

«Это платье самая ебанутая вещь, которую я когда-либо видел.»

Я смотрю на Громова, который кладет в рот кусок блина. Он избегает смотреть на меня. Я прикасаюсь к экрану телефона, печатая ответ, делая вид, что внимательно слушаю, как репортер задает мне вопрос, — Екатерина, ты выбрала специальность?

Искусство, я хочу сказать. Я открываю рот, готовая заявить о своей мечте на весь мир, но отец перебивает меня, — Экономика и финансы, не так ли, Катюш?

Я делаю паузу. Пошел ты, думаю я. Но вместо этого я улыбаюсь, — Экономика, — говорю я, — Да. Экономика, — и нажимаю «отправить» на телефоне под столом.

«Как ты узнал мой номер?»

Через минуту я снова чувствую, как мой телефон завибрировал.

«Этот сироп на вкус не такой сладкий, как ты. Я до сих пор чувствую твой запах на своих пальцах.»

Когда я смотрю на него, он смыкает ртом кусок блина с сиропом и драматично облизывает губы. Я не уверена, возбуждаться или ужасаться, что ему приходится делать что-то подобное прямо здесь, посреди этого мероприятия, в окружении репортеров и за одним столом с моим отцом.

Печатаю ответ.

«Ты никогда не пробовал меня на вкус.»

— Роман, как вы с Катериной теперь ладите? Фотография в газете была единичным случаем или между вами возникла настоящая враждебность? – задаёт вопрос журналист.

Мое сердце останавливается, и я тянусь за стаканом воды. Есть ли, между нами, реальная враждебность? В голове сразу же возникает образ Громова, держащего руку между моих ног, его пальцы доводят меня до безумия прямо посреди коридора, а мой отец и его новая невеста ждут внизу. Между нами есть напряжение? Я не могу решить, хочу ли я сбросить его со скалы или позволить ему согнуть меня и трахнуть.

— Я не могу отвечать за Катю, — говорит он, его голос прерывает мои мысли, — Но инцидент в газете был действительно полностью вырван из контекста. Мы на самом деле шутили, спорили из-за кофе, не так ли?

— Ага, — усмехается один из журналистов.

— Я думаю, что с двумя такими явно умными и талантливыми подростками, как эти, в будущем будут такие же острые дискуссии, когда наши две семьи сольются, — сказал мой отец.

Он не знает, что за слияние у нас с Громовым. Я избегаю зрительного контакта с ним, когда мой телефон снова вибрирует.

«Я собираюсь слиться с тобой.»

Я закатываю глаза и отвечаю.

«Ещё чего, не дождешься.»

Краем глаза я вижу, как он ухмыляется, и он стучит по телефону, все еще кивая в соответствии с замечанием, которое кто-то высказывает по проблеме, на которую мне плевать. Я не могу думать ни о чем, кроме того факта, что мои трусики мокрые, и я беспокоюсь, что, когда я встану, доказательства моего влечения к нему будут видны всему миру.

Я смотрю на свой телефон.

«Я нагну тебя, задраю платье и хорошенько шлепну тебя по заднице.»

Что, черт возьми, не так со мной? Я становлюсь одержимой сексом.

Я отключаю телефон и сосредотачиваюсь на завтраке. Я полна решимости выкинуть всю эту чушь из головы. Я подчеркнуто игнорирую его, который кивает, улыбается и вежливо отвечает на вопросы, все это так не похоже на него, что это ставит меня в тупик.

Вместо этого завтрак проходит без каких-либо происшествий. Я могу сказать, что его мать так же удивлена, как и я. Отец радостно улыбается, довольный, я уверен, что мы вели себя прилично.

— Водитель отвезет вас с Ромой обратно, — говорит он после завтрака, направляясь к машине с Миланой.

— А вы?

— У меня еще одно выступление, — он даже не удосуживается объяснить, — Вы, отлично справились.

Позади меня Громов ухмыляется, — Одни в машине. Одни в доме. Как ты думаешь, ты сможешь сопротивляться, принцесса?

Я закатываю глаза, — Ты бредишь, — я наклоняюсь вперед и проскальзываю в машину, позади меня Громов и я чувствую, как его пальцы тянутся вверх и касаются моих трусиков. Я чуть не выпрыгиваю из кожи, шлепая его по руке. Он только смеется, как будто только что сделал что-то совершенно уместное. Когда я перебираюсь на другую сторону сиденья, он усмехается.

— Этот лимузин не такой уж большой, принцесса, — говорит он.

— Замолчи.

Мы едем, ширма между водителем и нами поднята, он подсаживается ближе и тянется к моей ноге, притягивая мое бедро к себе. Я резко сжимаю ноги, бросая взгляд на переднюю часть машины, где сидит водитель, — Что, черт возьми, ты делаешь?

— Ты переживаешь? — спрашивает он.

Я пожимаю плечами, — Нет. Ты же не дурак ко мне здесь приставать.

— Я уверен, что он нас не слышит, — говорит он, — Твой отец не позволил бы кому-то прослушивать его.

Я морщу лоб, — Ты серьёзно думаешь что мой отец трахает женщин и твою мать, на заднем сиденье лимузина?

Он смеется, — У тебя один секс на уме? — спрашивает он, — Я не про это говорил, но спасибо за воображение. Я говорил, что уверен, что нас не слышат, так как твой отец может разговаривать здесь по делам и это не для ушей водителя.

— Ну, в отличие от тебя, у меня никогда не было причин даже думать о том, чтобы скрывать то, чем я занимаюсь на заднем сиденье лимузина.

— Я не виноват, что ты живешь защищенной жизнью, без оргазмов, — он возвращает руку мне на бедро, скользя ладонью вверх по моей ноге, и я шлепаю ее, но он только крепче сжимает ее.

— У