Перепутья - Антанас Венуолис

В том, что крестоносцы ворвались в замок, больше всех была виновата сама боярыня Книстаутене. Когда ей сообщили, что крестоносцев всего одиннадцать и что один из них хорошо знаком Шарке, и это оруженосец того самого рыцаря, который весной приезжал с князем Витаутасом и отличился на охоте, боярыня приказала впустить отряд. Лаймуте тоже заинтересовалась оруженосцем рыцаря Греже. С тех пор как мужчины выехали на Каунас и Вильнюс, не было о них никаких вестей. Старый Висиманта, начальник замка, оставленный боярином Книстаутасом на своем месте, не хотел пускать гостей, но, когда боярыня и Лаймуте принялись просить, чтобы позвали к ним хотя бы бывшего оруженосца Греже, он уступил. Один или одиннадцать мужчин, пусть они даже окажутся врагами, не представляли для замка никакой опасности, ибо у Висиманты было тридцать уже немолодых, закаленных в боях воинов. И тем более он не боялся всадников, потому что после такого путешествия они казались усталыми и больше напоминали странников, чем воинов.

Теперь старик Висиманта лежал в подземелье замка со связанными руками и ногами, тяжело раненный мечом в плечо, и от досады жевал свои усы и бороду. За дверью подземелья скулил недобитый его любимый пес. Из-за стены доносились стоны допрашиваемых защитников замка.

Во всеобщей суматохе крестоносцы не заметили, как исчез проводник Кулгайлис. Сбежал он пешком, оставив лошадь в замке. Крестоносцам было очень важно знать, сбежал он один или еще с кем-то из людей замка, поэтому теперь они спешно допрашивали всех.

Возле избы боярина Книстаутаса, в которой теперь жила сама боярыня с дочерью и несколькими служанками, крестоносцы поставили сильную стражу.

Утром следующего дня поднявшееся из-за болот и лесов солнышко увидело на стенах замка боярина Книстаутаса хозяйничающих крестоносцев.

XX

Тем временем князь Витаутас с жемайтийцами, крестоносцы со своими союзниками, чужеземными рыцарями, и магистр Ливонского ордена уже добрались до окрестностей Каунаса, но каких-нибудь крупных столкновений с войском Скиргайлы все еще не было.

Магистр Ливонского ордена, встретившись с Витаутасом, пожаловался, что на него, хоть он и является другом князя, им же приглашенным на помощь, в лесах между Дубисой и Нявежисом нападали жемайтийцы. Он уже сегодня не досчитывается нескольких своих отрядов. Жаловался Витаутасу и маршалок крестоносцев, удивлялись вероломству жемайтийцев также и иностранные рыцари. Витаутас выражал им сочувствие и говорил, что, скорее всего, эти отряды, которые слишком углубились в Жемайтию, были задушены не людьми, а лесными духами. Кроме того, Витаутас тоже пожаловался им что «боги» союзников ограбили многие его селения, убили много невинных мирных жителей, таким образом вызвав месть лесных духов.

Они приближались к Старому Каунасу, когда вдруг примчались галопом конные разведчики и сообщили, что в ближайшем лесу ими обнаружено литовское войско.

— А много их? — спросил английский граф Дерби и подал сигнал своему войску готовиться к бою.

— Точно не могу сказать, государь, так как ни хоругвей, ни полков сосчитать невозможно; за каждым деревом прячется лучник, — ответил запыхавшийся всадник.

— А может, там собрались лесные духи или боги язычников? Ты не пробовал осенить их крестным знамением? — с сомнением спросил очень набожный саксонский герцог.

— Пытался, государь, и крестил, и знаменем святого Георгия размахивал, — сидят себе за стволами деревьев, и все тут, а в поле даже не думают выходить.

Англичане быстро построились и, сомкнув свои ряды, двинулись к лесу против невидимого врага. Впереди на расстоянии меча друг от друга ехали самые храбрые рыцари, сверкая доспехами и широкими длинными мечами. Позади них — оруженосцы, а потом уже железкой цепью следовали пешие. Граф Дерби, сопровождаемый несколькими храбрыми рыцарями, носился на быстром коне от одного крыла своего войска к другому, издали крестил лес и все время выставлял перед собой щит, в котором были священные реликвии и кусочек дерева от гроба господня. Литовцы не показывались и из леса не нападали, а когда английские рыцари приблизились, выпустили по ним тучу стрел. Железные ряды даже не дрогнули. Одни стрелы отскочили от металлических доспехов рыцарей, другие сломались; с такого большого расстояния только несколько стрел вонзилось через щели забрала в лицо или не защищенные железом места. Убедившись, что они имеют дело не с лесными духами, а с людьми, англичане осмелели и с мечами наголо бросились в лес. Но тут их железные ряды сразу дрогнули. Многие рыцари, пронзенные копьями, свалились на землю, раненые кони других споткнулись. И лишь теперь увидели рыцари, что врагов много и что они не только хорошо защищены железными шлемами и окованными латунью щитами, но некоторые вооружены также и мечами византийской работы. Несмотря на тяжелые доспехи, они, словно муравьи, быстро передвигались по лесу, выскакивали из-за одного ствола дерева и прятались за другой. Одни, казалось, убегали прочь, другие возвращались назад; метали сулицы, пускали стрелы и снова убегали, и рыцари никак не могли достать их ни мечами, ни секирами. Густой лес, трупы людей и лошадей и стон раненых совсем расстроили их железные ряды. А литовцы, и пешие, и верхом на своих маленьких лошадках, то нападали, то убегали, то снова возвращались и заманивали врага все глубже в лес, а заманив, пускали в дело и византийские мечи. Граф Дерби, увидев, что уже многие его всадники и пешие воины убиты и ранены, крикнул «во имя господа» и бросился со своими рыцарями в самую гущу литовцев. Но литовцы сразу же расступились, и уже со всех сторон полетели в англичан маленькие тоненькие сулицы.

Когда к англичанам подошла подмога и когда комтур Рагайне со своими кнехтами хотел обойти литовцев с фланга, он угодил в такую трясину, что с трудом выбрался оттуда. Литовцы разили их стрелами выборочно, словно ворон. Французские рыцари, которые попытались напасть на литовцев с другого фланга, тоже угодили в западню: многие были раздавлены падающими деревьями, заранее подпиленными литовцами. Жестокий бой длился целый день. Только к вечеру объединенные силы союзников вытеснили литовцев из леса, но в чистом поле они не стали драться и отступили.

Когда после битвы подобрали в лесу всех убитых и раненых как своих, так и противника, то не только простые воины, но даже сами рыцари были того мнения, что в лесу литовцам помогают воевать языческие боги и лесные духи.

Крестоносцы еще в прежние походы столкнулись с предпочтением литовцев биться в лесах, поэтому они и на сей раз проявили осторожность и пострадали меньше всех. Зато у чужеземцев после этой стычки сразу же улетучилось всякое желание первыми бросаться в бой.

Витаутас со своими полками одинаково храбро сражался как в лесу, так и в поле. Когда между Тракай и Каунасом произошла большая битва со Скиргайлой, все чужеземцы увидели, что с литовцами и жемайтийцами не так уж просто воевать, как об этом им рассказывали раньше. Поэтому и крестоносцы, и объединенное войско чужеземцев дошли до самого Вильнюса, больше не ввязываясь в крупные битвы; хотя и случались мелкие схватки с литовцами, но только на открытой местности.

XXI

Четвертого сентября 1390 года, рано утром, еще до восхода солнца, князь Витаутас, английский граф Дерби, саксонский герцог маркграф Фридрих со своими спутниками и еще несколько рыцарей знатного рода свернули в сторону и, галопом поднявшись на высокий берег Вильняле, удивились: внизу, у них под ногами, окруженная реками и холмами предстала Вильнюсская крепость, которая состояла из четырех замков. Вокруг крепости с одной стороны, извиваясь змеей, бурлила и шумела Вильняле, а с другой — тихо струилась широкая Нерис. Чистые воды рек омывали стены замков. Два замка, воздвигнутые ниже, казались новыми и очень прочными. Два других стояли на холмах и были обнесены деревянными укреплениями. Особенно сказочно выглядел Верхний замок, который венчал вершину горы и, окруженный высокими деревьями, казался заколдованным.

Вокруг стен крепости и по берегу Нерис были разбросаны деревянные домики. Три новых небольших костела своими колокольнями тянулись в небо и сверкали позолоченными крестами. Они словно хотели заглянуть, увидеть, что творится в крепости и еще дальше, за городом. Вдоль Нерис извивались узкие, кривые улочки; они уводили из города и узкими дорогами поднимались на заросшие лесами холмы, в поля и долины.

Не только сам город Вильнюс, жители которого уже успели вместе со своим скарбом перебраться в замки, выглядел словно вымерший, но и в крепости с первого взгляда нельзя было увидеть какое-нибудь движение. И правда, казалось, что все происходит во сне, что все тут заколдовано.

Долго глядели чужеземные вельможи и не могли налюбоваться. Такую картину — такую гармонию лесов, гор и рек, окружавших крепость, замки и город, им еще никогда не доводилось видеть.