Волчий пастырь. Том 3 (СИ) - Delacruz Angel

Появление Кавендиша было встречено полной тишиной. Никто ни словом, ни жестом его не приветствовал. Сидя за столом, Кавендиш несколько долгих секунд смотрел на маркграфа напротив. Размышляя, что власть, причем абсолютная, меняет мироощущение: вседозволенность Дракенсберга в пределах Северного круга показалась ему распространяющейся на остальные земли и пределы Империи. Кавендиш думал о том, что, не встречая сопротивления своей воле в Северном круге, Дракенсберг просто не привык терпеть отказов – и именно поэтому не отступается в желании получить себе неполной женой Дженнифер Агилар де Лариан.

Уверенное высокомерие – подвел итог Кавендиш, оценивая эмоциональное состояние сидящего напротив него человека. Словно подтверждая догадку Кавендиша, маркграф по-прежнему не обращал на него ни малейшего внимания, уделяя его взятой с блюда голени индейки. Как раз в этот момент Дракенсберг звучно вгрызся в жирное мясо, совершенно не стесняясь присутствующих. И прожевав буквально оторванный зубами кусок, вдруг посмотрел на Кавендиша. Такими же маслянистыми, как и ставшие жирными руки, глазами.

– Венсан Кавендиш, – произнес маркграф. Голос у него оказался громким и гулким, под стать размерам.

Кавендиш не ответил, промолчал. Он сидел с легкой улыбкой и для сохранения душевного равновесия и легкого настроя на беседу представлял, как суетливо Дракенсберг недавно бежал из Северного круга и как потом возвращался обратно. Кавендиш думал о том, сохранял ли маркграф при этом подобное показательное спокойствие.

Дракенсберг между тем, оторвав зубами еще один крупный кус мяса с голени, отбросил обратно на блюдо поглоданную кость и опустил ладони в большую пиалу с водой и лимоном. Сполоснув и тщательно вытерев руки полотенцем, Дракенсберг отодвинул от себя пиалу и вдруг выплюнул в нее крупный непрожеванный хрящ. Несколько маленьких брызг, как заметил Кавендиш, попали на женщину в вуали. Но она при этом даже не шелохнулась, сохранив невозмутимость и самообладание.

Пожевав губами и подвигав массивной нижней челюстью, бросив на пол полотенце, Дракенсберг наконец поднял взгляд и снова посмотрел Кавендишу прямо в глаза. Глядя на Кавендиша, он все еще активно двигал челюстью, явно языком доставая застрявшее между зубов мясо.

– Ты труп, Венсан Кавендиш, – наконец произнес Дракенсберг, звучно цокая языком и все еще гримасничая, двигая нижней челюстью.

Долгие секунды в зале трактира стояла тишина. Кавендиш смотрел на Дракенсберга, а тот, словно бы потеряв к нему всякий интерес, с наигранной неохотой наконец продолжил говорить. Цедя слова с ленцой и усталостью, явно показывая, что не в восторге от того, что вынужден их произносить.

– Твои кишки уже завтра не позже обеда будут намотаны на позорный столб. Медленно и постепенно будут намотаны – причем сделаешь ты это сам, шагая вокруг столба, во время того как позади тебя будет находиться палач и, тыкая тебе в задницу раскаленным прутом, будет заставлять тебя двигаться вперед. Нравится перспектива? – еще раз, уже не так активно, пожевал губами Дракенсберг.

Кавендиш, чуть склонив голову, с отстраненным интересом продолжал на него смотреть. Внешне сохраняя показательное спокойствие, он прикидывал, сможет ли он сжечь всех присутствующих. С сожалением понимая, что нет, не сможет. Щиты охраны маркграфа активированы на такую мощность, что эхо звона напряжения энергии Кавендиш чувствовал очень отчетливо. Словно легкий гул на грани слышимости, гул напряжения защитной сферы; Кавендиш даже видел едва заметное марево прямо по центру стола. Да и жрец явно непрост, несмотря на полную тишину восприятия его ауры – но божественная защита часто не определяется простым поиском.

– Но я не хочу, чтобы ты стал трупом, – вдруг произнес Дракенсберг, теперь внимательно глядя на Кавендиша и сложив свои огромные руки на столе. – Более того, я готов поддержать твою кандидатуру как Единого короля.

Кавендиш убрал с лица презрительную полуулыбку, но продолжал молчать, внимательно глядя на маркграфа. Тот, в свою очередь, достал из небольшого мешочка что-то, со звучным металлическим щелчком положил это перед собой, а после толкнул в сторону Кавендиша. С металлическим звуком вещь скользнула по столешнице, приехав на противоположную сторону стола. Кавендиш, который не глядя накрыл «посылку» ладонью, приподнял руку и на краткий миг скосил взгляд вниз.

Перед ним лежал артефакторный перстень – фамильный меч Великого Дома Кавендиш. Подобных перстней, с фамильными мечами, было всего два: у главы Великого Дома и у его официального наследника.

– Твой брат Матиас, с согласия твоего отца, просил тебе это передать, – произнес Дракенсберг. – Как подтверждение, что Великий Дом Кавендиш тоже не хочет, чтобы ты стал трупом. У тебя завтра утром будет выбор: или ты во время Суда богов остаешься на стороне Рейнара с понятным исходом, или же ты можешь сохранить жизнь и расположение фамилии. И, что самое главное, ты уйдешь из-под внимания карающего Ока Конгрегации и тебе даже не будут предъявлять обвинения… в случае, если ты завтра будешь свидетельствовать против Рейнара в мою пользу.

Кавендиш по-прежнему продолжал молчать. Только забрал со стола фамильный перстень, крепко сжав его в кулаке.

– Ты, Венсан Кавендиш, можешь сейчас думать, что Рейнар имеет шанс выиграть поединок. Так вот: никакого шанса у него нет, – снова произнес Дракенсберг. Он хотел сказать что-то еще, но не успел.

– Никакого шанса у него нет, – скрипящим эхом старческого голоса повторил вдруг за Дракенсбергом жрец.

Кавендиш со скрытой насмешкой посмотрел на слепого старца. Он видел волю богини, видел сожженный молнией труп Лавиолетта и понимал, что сидящие перед ним – хватающиеся за соломинки утопающие. Как можно идти против воли богов, Кавендиш не понимал. И на что надеется Дракенсберг, он тоже не понимал.

Как оказалось, он ошибался: в этот самый момент верховный жрец вдруг посмотрел своим белесым взглядом Кавендишу прямо в глаза. Заглянув, как ему показалось, прямо в душу. Лицо слепого старика исказилось, видоизменяясь – сквозь обтянувшую череп кожу вдруг проглянули очертания головы ворона; глаза жреца почернели, заполнившись глянцевым мраком, лицо потемнело, а за спиной появились призрачные черные крылья.

– Воля высокой женщины – не есть воля всех богов Севера! – свистящим шепотом произнес жрец. – Помни об этом, когда будешь стоять на Скале закона и принимать решение жить тебе, или умереть.

Призрачные крылья ворона за спиной жреца опали, кожа вновь из темной стала старчески коричневой, а глаза вернули белесый оттенок, когда из них ушла темнота.

– Ты стоишь на пороге жизни и смерти, Венсан Кавендиш, – произнес жрец своим прежним скрипящим голосом.

– Или ты завтра с нами и остаешься живым претендентом на титул Единого короля и сохраняешь расположение фамилии, – вторил ему Дракенсберг. – Или же ты против нас и умираешь с позором. Я не жду от тебя немедленного ответа, Венсан Кавендиш. Но имей в виду, что у меня есть информация, тебе неведомая. И я тебе клянусь перед всеми богами… Рейнар не имеет ни малейшего шанса выиграть поединок! – повысил голос Дракенсберг и поднял руку, на которой силой взблеснул артефакторный перстень.

– Завтра, на поле тинга, когда я попрошу тебя сказать слово, ты примешь решение. И либо ты станешь Единым королем вместе с нами… либо с позором умрешь вместе с Кайденом де Рейнаром. Тебе решать, Венсан из Дома Кавендиш.

Потянувшись через стол, Дракенсберг взял кувшин с вином и налил себе в массивный, под старину, серебряный кубок. В несколько крупных глотков осушив его, Дракенсберг с грохотом, усиленным тишиной зала, поставил кубок на стол и, не глядя больше на Кавендиша, вышел прочь.

Когда Дракенсберг и двое его телохранителей покинули трактир, в зале еще долгое время стояла тишина. Кавендиш, сохраняя внешнюю невозмутимость, посмотрел на жреца. Тот даже не отреагировал, глядя невидящим взором в противоположную стену. Кавендиш перевел взгляд на женщину в вуали – за плотной сеткой было заметно, что она за ним пристально наблюдает. Но ни словом, ни жестом не выражая желание начать общение.