Страна Саша - Гала Узрютова

появилась кровь, которая потом стекла в раковину вместе с зубной пастой.

Когда вернулся в гостиную, отец сидел в кресле, а мать – на своей монументальной софе. Ее лицо совсем раскраснелось. Я сел в другое кресло и уставился на отца.

– Давай куда-нибудь сходим, поговорим, Саш. Я думаю, нам есть что сказать друг другу, – отец говорил осторожно, как будто боялся меня спугнуть.

– Я даже не знаю. Почему ты не предупредил, что приедешь? – я задавал вопросы, чтобы выиграть время и решить, о чем вообще я буду с ним разговаривать и надо ли мне это. – Мам, ты как? Отпускаешь меня?

– Почему-то, когда ты писал ему письмо, тебя не интересовало мое мнение! Катитесь вы куда хотите, оба одинаковые. Что один, что другой! – она ушла в комнату и хлопнула дверью.

– Ну что, пойдем? – спросил отец. – Мама как раз успокоится пока.

Я наспех оделся, и мы вышли из дома. Я даже не знал, как вести себя с отцом, ведь у меня его никогда не было. То есть он был теоретически, а практически мне некого было подержать за руку. И из детского сада меня забирали какие-то мамины друзья, а не отец, если мама не успевала с работы.

– Куда пойдем?

– Не знаю. Да какая разница, – я всё еще тянул время.

– Есть тут у вас какой-нибудь хороший ресторанчик, м? – его «тут у вас» меня совсем разозлило. Это значило, что он совсем разделяет нас с мамой и себя.

– «Тут у нас» хорошие ресторанчики есть.

– Ну, тогда веди меня туда, – улыбнулся он.

На самом деле мне было всё равно, куда идти. Но раз ему хочется в ресторан, пусть будет ресторан. Надо дать ему шанс искупить свою вину, хотя бы в виде оплаты счета в приличном месте. Мне почему-то хотелось язвить и язвить.

Мы зашли в итальянский ресторан и сели у окна. Когда-то давно я водил сюда одну из своих девушек, и мы сидели на этом самом месте. Я люблю сидеть в кафе у окна. В этом что-то есть. Это похоже на шпионство какое-то. Наверное, поэтому я люблю фотографировать из окна, когда меня никто не видит.

Отец заказал красного вина и пасту. Я не мог даже думать о еде. Решил, что просто выпью вина, хотя он пытался навязать мне какие-то вкусные, по его мнению, штуки.

– Ты писал, что у тебя проблемы с девушками, – начал он, когда официантка принесла нам вина.

– Да, проблемы. И ты прекрасно знаешь почему, – я хотел бы говорить с ним на более приятных тонах, но у меня не получалось. Честно говоря, я был немного рад его видеть, но меня не отпускало чувство обиды за нас с мамой. Мы сидели в дорогом ресторане, а мама раньше в таких по ночам посуду мыла, чтобы нас прокормить. Когда я раньше представлял нашу встречу с отцом, думал, это будет более драматично, что ли. Человеку всегда представляется всё страшнее, чем оно есть. Воображаем мы хорошо, а вот режиссеры мы фиговые.

– Давай, не упрямься, объясни.

– А что объяснять? Я всё уже тебе написал. Мне психолог сказал, что наш разговор должен как-то помочь мне, вот только я не вижу, чем именно.

– Честно говоря, я тоже. Но раз он так сказал, значит, что-то в этом есть. Может, нам вместе к психологу сходить? – он разливал вино по бокалам, а я никак не мог привыкнуть к его лицу, поэтому уставился в окно. Есть ли что-то похожее в наших лицах? Пока я ничего такого не находил.

– Нет, я думаю, мы и без него справимся. Зачем нам кого-то третьего вмешивать? Ты меня боишься, что ли?

– Нет, не боюсь. Я просто хочу, чтобы мы нормально поговорили. А вот ты продолжаешь язвить.

Вино было действительно хорошим, жаль, что его приходилось пить в такой обстановке. Надо будет запомнить название и купить такое домой.

– Может, всё-таки закажешь что-нибудь поесть? Ты же ничего не ел с утра.

Почему родители так стремятся накормить своих детей? Когда им звонишь, они первым делом спрашивают, поел ли ты, как будто других проблем больше нет. На самом деле суть совсем не в еде. Это, наверное, тоже что-то первобытное, как и жить у моря. Раньше же было так – накормишь детенышей, и вроде всё в порядке. Вот и кормят.

– Значит, как я понял, ты боишься начинать серьезные отношения с девушками, потому что думаешь, что ты их бросишь? – рассуждал отец, становясь всё более добродушным от поглощения пасты.

– Да. И что-то мне подсказывает, что в этом есть и твоя вина.

– Вина, конечно, есть, но, знаешь, я вот что тебе скажу. Каждый сам в ответе за свою жизнь. Твой дед, мой отец, ты его не помнишь… Так вот. Он был алкоголиком. Он даже один раз грабил магазин. Ты видишь, чтобы я пил и грабил магазины?

Честно говоря, по темным кругам под глазами отца можно было заметить, что он периодически выпивает, но вот насчет грабить – это он прав.

– Наверное, дед не бросал бабушку.

– Он гулял только так.

– Значит, мои гены вконец испорчены, – сказал я с усмешкой и допил первый бокал.

– И не говори. Ты вон уже пьешь с утра. Пошел по накатанной. А если серьезно, то я хочу тебе помочь, только не знаю как. Твоя мать говорит, что я выставляю себя героем и приехал на всё готовое. Что-то в этом есть, но ведь лучше поздно, чем никогда, разве нет?

– Вот откуда у меня эта дурацкая привычка – повторять всё время «разве нет?», – рассмеялся я. – Нет, мои гены точно испорчены.

– Я правда хочу тебе помочь.

– Почему ты нас тогда бросил?

– Я был молод. Знаешь, я всегда думал, что буду известным. Когда мы с твоей мамой встретились, я играл в довольно популярной группе. Хорошо играл, меня всегда приглашали. В Софию я влюбился сразу. Я был очень счастлив эти два года с ней. Потом родился ты. Я очень хорошо запомнил этот момент. Я был рад, правда рад. Только мне стало страшно. Понимаешь, когда я видел, как София целыми днями занимается тобой, во мне появилась какая-то ревность. Она совсем не обращала на меня внимания. Но это я сейчас так говорю. Тогда я этого не понимал, что ребенку мать нужна постоянно, да и матери ребенок тоже. Мне казалась, что она потеряла ко мне интерес. Я подумал, что так будет всегда. Ну и… На одном из концертов я познакомился с Машей. Маша была фанаткой нашей группы, и она мной просто восхищалась. А мне тогда того и надо было.