Остров Рака - Александр Лекаренко

Глава 22

- Когда, обнаружив в подвале фляжку и стакан, я понял, что вас нет на острове, то сразу сообразил, что вы отправились к вашему другу, - говорил профессор. Они сидели на берегу моря, странное, наверное, это было зрелище – двое мужчин за столом с чайным прибором, посреди пустынного пляжа, кричат чайки, ветер рвет белую скатерть. Как вы могли это знать? – В прошлом были прецеденты, - ответил профессор, - Не такие удачные. Скажите, а почему Александрос доставил вас назад на катере? – У меня не было уверенности, что я смогу повторить этот фокус. Да и хотелось прокатиться. – Когда я наблюдаю за вами, - задумчиво сказал профессор, - В моем сознании всплывает слово «гениальность». Того, на что у других уходили годы, вы достигли за несколько коротких часов и в более отчетливой форме. Или, может быть, это кто-то пришпорил время? – Когда я оцениваю эти несколько коротких часов, - так же задумчиво ответил он, - В моем сознании всплывает слово «деградация». - В связи с изменением человечества. – Широко берете. – А я теперь и не умею брать узко, - он развел руками, - Вам не приходило в голову, что вопреки расхожему мнению, нейрологический потенциал человека не увеличивался, а снижался со времен исторически достоверных? – А как же полет на Луну? – От падения Трои до полета на Луну происходило механическое накопление суммы технологий. Нынешняя цивилизация – это ком из бронзовых топоров, компьютеров, кофемолок и унитазов, намотавшийся вокруг нервной системы человека, которая отнюдь не повысилась от этого в качестве. – Знаете, Саша, я сам мастак по части забубенных выражений. Но вы – чемпион. – Наверное, то же самое говорили и Платону. – Ого! – Платон был гениальным математиком, гениальным музыкантом и гениальным педагогом. Вы можете вспомнить что-нибудь подобное из современной истории? Со всеми ее Бэконами, Моцартами, Эйнштейнами и братьями Райт? – К чему вы ведете? К тому, что специализация убивает? Так это и без вас известно. – Я веду к тому, что если человек мог быть эмпирически гениален в двух, четырех, пяти областях деятельности, почему он, чисто платонически, не может быть гениален сразу во всех? – Ну, разве что платонически. – Что такое гениальность? – Это совершенство в какой-то области человеческого проявления. – Вот. Проявления. Ко мне могут приходить видения, более величественные и прекрасные, чем все творения Праксителя, Да Винчи и Родена вместе взятые. Но Пракситель, Да Винчи и Роден владеют аппаратом проявления, а я – нет. Они – творцы, а я – пустопорожний мечтатель. – Совершенно верно. – Если какой-нибудь физик создаст теорию левитации, он будет творцом? – Он будет гением. – Но я могу делать то, что он описывает. – Другие тоже научатся, если будет теория. – Теория относительности – есть. Разве другие научились искривлять пространство? А я умею это и многое другое – телепортация, телекинез, телепатия – все, что угодно, я эмпирически гениален во всех областях человеческого проявления. – Чего вы хотите? Чтобы я пал на колени и заклал агнца вам в жертву? – Я хочу, чтобы вы отказались от предвзятых мнений. Нет научных оснований, таксономически выделять атлантов в отдельный вид. Нет различий в морфологии коры мозга атланта и человека. Атланты не научились ничему, чего не умеет человек. Атланты ОТКАЗАЛИСЬ делать то, что умеет человек. – Что, черт возьми?! – Использовать посредничество второй сигнальной системы для изменения внутренней и внешней среды. Они делают это напрямую и более эффективно. – Вы не нейролог, Саша. – Верно. Я телепат. И беру терминологический аппарат непосредственно из банка вашей памяти. – Только не выгребите всю мою наличность. У меня там, знаете ли, много чего… - Не волнуйтесь. Ко мне приходит только то, что мне нужно, как железные стружки к магниту и без всякого шмона по ящикам. – Как можно целеполагать без использования второсигнальной системы? – Легко, просто и эффективно. У кобры почти нет мозга. Кобра не умеет говорить. Но когда ей хочется кушать, она просто смотрит на лягушку и лягушка сама ползет ей в рот. У кильки еще меньше мозга, чем у кобры. Но взаимодействие в стае килек, насчитывающей несколько сотен тысяч особей, происходит мгновенно, без затраты времени, и очень эффективно. Еще примеры? – Хватит. Вы пересказываете мне то, что я и без вас знаю. Но никому еще не приходило в голову рассматривать венец нейрологической эволюции, вторую сигнальную систему, как тормоз на пути эволюции. – Вы можете себе представить автомобиль без тормоза? Но тормозом пользуются тогда, когда надо тормозить. А вы жмете на газ, не сняв даже с ручника, а потом удивляетесь, откуда инфаркт? И вообще, почему я такой дурной? – Человек – не машина… - Нет, машина. И тормоз был задуман природой, богом, чертом, эволюцией – именно как тормоз, а не как средство передвижения. Нервная система отбирает один из тысячи поступающих сигналов, остальные – гасит. На процесс торможения уходит большая часть нервной энергии. Вторая сигнальная система не локализована нигде. Она представляет собой модификацию принципа торможения. Чем выше организация нервной системы, чем сложнее задачи, тем сложнее устройство тормоза. Это и есть разум, в котором человек полностью сконцентрирован. Тормоз не может контролировать сам себя. И человек превратился в факультативную деталь собственной машины. – Почему же атлант не превратился? – Он помолчал и затем ответил неохотно, - Вы знаете, почему. – Профессор подумал, похмыкал. – Нет, не знаю. – Адельфофагия – вот ключевое слово. – А-а-а, вот вы к чему…, - профессор вздохнул, откинулся на спинку стула и начал протирать очки, - Страшные вещи вы мне рассказываете. – Жить на Земле – это вообще страшная вещь. Мои предки пожирали ваших предков. И в ходе этого пожирания разработали охотничью методу, основанную на свойстве второй сигнальной системы оказывать постоянную отрицательную индукцию на первую – двигательные и вегетативные рефлексы. С одновременной разработкой методы защиты, чтобы не поменяться местами с пожираемыми. А поскольку мои предки были еще и не прочь подзакусить друг другом, они вынужденно выработали способность контролировать тормоз. Чего не произошло с предками вашими. – Почему? – Потому, что их селекционировали по принципу отсутствия способности к вырабатыванию такой способности. – И после этого вы утверждаете, что между атлантами и людьми нет разницы? – Между ними огромная разница. Но нет видовых различий. – Между хищным и нехищным видом нет видовых различий? – Анатолий Кириллович, гомо сапиенс грешил каннибализмом ничуть не меньше, но делал это по-простому и без затей, при помощи дубины. Он и цивилизацию свою создал при помощи дубины. И мои и ваши предки были животными, пожирающими друг друга. Но мои – преодолели свою животность через отказ от дубины и использование психических сил. А ваши – увязли в животности через отказ от психических сил и использование дубины. Атлант носит всю свою цивилизацию в своей нервной системе, поэтому, он – цивилизованное и самодостаточное существо. А человек без своих механических подпорок намного ниже и беспомощней любого животного или даже насекомого. Не будучи самодостаточным, как он мог развить нравственный закон? – не ваша ли селекция в этом виновата, господин атлант и духовный аристократ? – Анатолий Кириллович, от тех времен не осталось ничего, кроме хромосомной пыли, носимой ветром уже двадцать миллионов лет. Если зерно падает в добрую почву, то прорастает и дает плоды. А если на камень, то погибает. Кто виноват в том, что большая часть человечества оказалась бесплодным камнем? Кто виноват в том, что вы в течение всех вашей истории целенаправленно душили всходы? Вы проводите селекции наоборот, подобно царю Ироду, а потом тычете пальцем во вселенское зло, в атлантов, они же – колдуны, они же – сатанисты, они же – язычники, они же – дегенераты. Которых следует спалить в Освенциме. Теперь вы будете очень удивляться, когда вас самих начнут пропалывать. – Ну вот, - задумчиво сказал профессор, - С этого надо было и начинать.