Улыбка черного кота - Олег Рой

Антон внимательно слушал ее, и она говорила и говорила — об общих знакомых, о фильмах и музыке, о концертах и тусовках в Москве, о переменах в магазинах и новостях политической жизни… Она была ему интересна сама по себе, вот такая, какая есть — легкомысленная, конечно, но очень милая и женственная. И его внимание возвращало ей потерянное было самоуважение. Антон словно стал для нее отдушиной, соломинкой, за которую она ухватилась, чтобы удержаться на плаву среди последних своих разочарований и неудач.

В постели они оказались через три дня после встречи. А через неделю подали заявление в загс и накануне Нового года справили свадьбу.

Глава 5

Обе семьи приветствовали их брак. Клавдия Афанасьевна находила Антона куда более подходящей парой для своей дочери, нежели ироничный и слишком красивый Сережа Пономарев. Его мать она видела только иногда, на родительских собраниях в школе, и считала ее заносчивой, избалованной барынькой, а потому справедливо опасалась родства с такой семьей. Житкевичи же казались ей попроще, поскромнее, потише. Поэтому за будущее дочери в этой семье — хоть и зажиточной, но порядочной и вполне интеллигентной — опасений у нее было меньше.

К тому же у родителей Антона для молодоженов оказалась припасенной квартирка в Новых Черемушках. Она досталась им еще от бабушки и давным-давно была оформлена на имя сына. Разумеется, это обстоятельство оказалось дополнительным «плюсом» в глазах Клавдии Афанасьевны Журавиной, которую жизнь научила быть максимально практичной во всех вопросах.

Что же касается старших Житкевичей, то они тоже были рады за Антона. Свету они знали давно, считали ее милой, порядочной, хотя и не очень далекой девочкой. К тому же они хорошо видели, что сын их — человек честный и весьма щепетильный в отношениях с женщинами; они боялись, что рано или поздно он попадет в какую-нибудь «историю» с какой-нибудь бойкой девицей, которая легко облапошит его ради квартиры или московской прописки. Потянется хвост родственников-алкоголиков из деревни, начнутся неприятности, суды и тому подобное. А тут не должно было быть никаких неожиданностей. Никакие слухи о романе их невестки с Сергеем до них не дошли, а потому ладная, хорошенькая Светлана их устраивала по всем параметрам. И они искренне считали, что сыну крупно повезло…

И потому, когда Антон объявил родителям о своем решении, те единодушно и искренне согласились: пусть ребята живут вместе! Юная любовь, учеба, работа, общие школьные воспоминания и общие же друзья — что может быть лучше? И отец, и мать Антона в своей семейной жизни никогда не встречали подлости или обмана; они нашли друг друга в ранней молодости и составили прекрасную пару, тем более редкую, что это была пара однолюбов. И Анна Алексеевна, и Николай Васильевич дружно надеялись на скорое появление внуков. И молодые не заставили их долго ждать.

Рождение Костика не было запланировано, однако случилось так скоро, как только это было возможным по законам природы. Хотя молодые люди не обсуждали всерьез этот вопрос, но Светлана вполне отдавала себе отчет в том, что может забеременеть, и это нормально вписывалось в ее жизненные планы. Она думала, что это поможет изменить ей жизнь. И жизнь ее действительно изменилась, едва беременность стала непреложным фактом. Она забросила занятия, засела дома и стала домохозяйкой. Если учесть, что во всем — от закупки продуктов до уборки и стирки — ей помогал Антон, то станет понятно, что подобное времяпрепровождение не было для нее обременительным. Сначала Светлана с восторгом занялась хозяйством: с упоением тратила деньги на мебель, на шторы, увлеченно училась готовить и обставляла по модным картинкам их маленькую квартирку. Потом вся отдалась ожиданию ребенка, мечтала вслух о том, как они все втроем будут счастливы… Такая идиллическая картинка семейного счастья была вполне в Светланином духе и хорошо сопрягалась с ее всегдашними планами.

Костик родился в конце сентября. Роды были легкими: сказалось гимнастическое прошлое матери. Мальчик появился на свет худым и длинным, со светлыми волосенками и крошечными ручками и ножками. Первое время молодые родители старались делать все, как положено: соблюдали строгий режим, много разговаривали с еще несмышленым ребенком (ведь врачи сказали им, что чем больше общаться с малышом, тем лучше он будет развиваться), кормили строго по часам. Но молока у Светланы оказалось мало, и мальчик вел себя беспокойно: плохо спал, капризничал по ночам, требовал свое, заходясь в громком плаче.

И терпения у молодой матери хватило ненадолго. Светлана злилась, нервничала, чувствовала себя больной и несчастной. Она не могла выносить недосыпа. Когда она, вздрагивая от крика ребенка, резко садилась в постели, у нее начинала кружиться голова. Юная женщина никак не могла привыкнуть к этому горластому, вечно орущему и постоянно чего-то требующему от нее существу; мальчик не вызывал у нее ничего, кроме раздражения.

Она готова была бежать от этих «тихих семейных радостей» (которые, к слову сказать, оказались весьма громкими) куда угодно. Быстро перешла на искусственное вскармливание, выбрав первую попавшуюся смесь. И по ночам молодая мать спала, а Антон кормил сына из бутылочки, менял пеленки. Вот и пусть, мстительно думала Светлана, поглядывая по утрам из-под опущенных ресниц на то, как, торопясь в институт, ее муж ухитряется переделать для ребенка кучу неотложных хозяйственных дел. Пусть, пусть! В конце концов, это он мечтал на ней жениться. И к тому же ребенок пошел, как ей казалось, в Антонову породу; более всех он походил на мать Антона. А Анну Алексеевну Светлана считала совершенно неинтересным, пустым созданием.

За что она так презирала свекровь? Это Светлане и самой было непонятно, но очень скоро сделалось для нее непреложным фактом. Может быть, за простоту? За покорность? За то видимое удовольствие, с которым она всю жизнь тянула быстро надоевшую самой Светлане лямку жены и матери? За то, что Анна Алексеевна любила всем известные песни у костра, получала настоящую радость от собственной домашней работы за компьютером и бесплатно лечила всех своих знакомых?… Невестка не хотела разбираться в истоках своей неприязни, но воспылала недоброжелательством к свекрови, даже не пытаясь особенно этого скрывать.

Однако Анне Алексеевне, пожалуй, повезло в каком-то смысле, если язык повернется так сказать: она не успела узнать о чувствах невестки, потому что однажды, неожиданно для всех своих близких, через год после рождения внука умерла во сне. Застарелая болезнь сердца дала себя знать. Она, как медик, наверное, чувствовала, что может уйти из жизни в любой момент, но никогда не сообщала мужу и сыну, насколько серьезно ее положение. Может быть, именно это сокровенное знание и делало ее такой доброй, такой любящей и снисходительной к родным людям…

Отсутствие этой нежной и ласковой женщины быстро и остро почувствовали все Житкевичи. Как ни странно, это коснулось и Светланы тоже; она и не подозревала, как много хлопот по уходу за ребенком незаметно брала на себя свекровь. Теперь мальчика не с кем было оставлять, когда его матери нужно было, как говорила Светлана, «пробежаться по городу». Но она быстро решила и эту проблему, оставляя малыша либо своей матери, либо нанятой на почасовую работу няньке.

Однако Клавдия Афанасьевна продолжала много работать, обшивать клиенток, которых нельзя было терять, и не могла постоянно откликаться на просьбы дочери. А нянька оказалась слишком уж дорогим удовольствием. Когда стали заканчиваться деньги, подаренные на свадьбу и заработанные Антоном на мелких подработках, Светлана оказалась практически в одиночестве, запертой в квартире с ребенком на руках. Антон уходил рано, появлялся поздно. Ночью он вставал к ребенку и потому постоянно теперь выглядел усталым и озабоченным.

У них не оставалось времени на нежности ни вечером, ни утром, а ночью давно уже не было даже разговоров ни о каком сексе. Светлана никак не хотела решать эту проблему. Она боялась всяческих противозачаточных средств, но еще больше опасалась повторной беременности. И мало-помалу молодая женщина превратилась в злобную, вечно раздраженную, опустившуюся каргу. Она много курила, и в маленькой квартирке с ребенком постоянный сигаретный смог быстро сделался невыносимым. Но Светлана во всем находила для себя оправдания: она еще так молода, ей хочется тратить деньги, развлекаться, ходить в гости, в клубы, ездить за границу на курорты, а она вынуждена влачить это жалкое существование, терпеть ужасную, нищую жизнь…

Она жаловалась всем: матери, свекру, подругам, даже малознакомым людям… И вскоре большинство из них смотрели на Светлану с осуждением, а на Антона — с жалостью. Однако он ничего не замечал, ибо был слишком увлечен наукой, учебой, семейной жизнью, которая не казалась ему ни слишком тяжелой, ни слишком грустной. Ему удалось экстерном сдать экзамены за следующий курс, а это была серьезная нагрузка. Став ответственным отцом и мужем, он практически не мог заниматься дома и часами просиживал в библиотеке. Но все равно жена нагружала его обязанностями по хозяйству выше крыши. Молодой отец бегал с ребенком по врачам, делал ему прививки, вставал ночью, ходил на молочную кухню… Катастрофически не высыпался, стал хуже заниматься.