Сказы и поверия города Й - Влад Бобров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Далеко ты забрёл от дома, не правда ли? Зверьё… Но какое.
Окинув взглядом территорию вокруг и приметив место, он воткнул туда брусок, висевший на ремне, за спиной.
У крикливого непроизвольно опустилось одно веко, а кольт мотало из стороны в сторону.
— В горле пересохло. Принеси вина, пока я не отстрелил… — устало и невнятно угрожал горластый, — Чёрт… Пока я не отстрелил тебе руки.
Боль вернулась, и пистолет упал на землю. Горлан тыкался обездвиженными, окровавленными пальцами в оружие.
— Вино, — улыбнулся незнакомец, медленно направляясь к своему гостю, с лопатой, зажатой худыми, жилистыми пальцами, — Ох уж это вино. Ведь ты не один из тех, кто водит стальные машины, чтобы пить его.
— Не признаёшь меня, гниль?! Не признаёшь мое величие?! — рявкнул крикливый, яростно долбясь своим подобием руки о кольт.
Незнакомец с интересом приблизился и пригляделся к любителю вин.
Горлан смог лучше разглядеть его лицо. Белёсая грязная кожа и тонкий шрам над верхней губой. Без бровей и ресниц, орлиный нос, да бесцветная радужка, надломившаяся на левом глазе. Рот скривился в оскал то ли улыбки от столь желанной добычи, то ли ярости от лицезрения ненавистного врага.
— Наконец-то, — сказав это, незнакомец встал и пошёл куда-то в темень. Там он положил фонарь, лучи которого осветили грузовую платформу какой-то машины, на землю. Когда он раздвинул ржавые, грязные пластины металла со множеством пробоин и вмятин, из них вывалился человек. Его руки обмотаны в ткань, а на бездыханном теле — чёрный толстый жилет. Правая нога зацепилась за ворота машины, и из этой ноги торчал механизм, какими была набита телега у реки. Груда железа скрипела о кость бедняги и хлипко болталась на ноге.
Незнакомец с характерным хрустом отодрал ткань с руки мертвеца.
Дойдя до горластого, он сказал:
— Я выведу тебя из мрака моих деревьев и дам повязку, чтобы местные не разорвали тебя при виде уродливых линий твоего лица, чтобы ты продолжил свой путь. Я узнал тебя, я знаю тебя и что тебя ждет, и я помогу тебе. Боль уйдёт, я обещаю, я знаю, что она уйдет. Прими мою помощь. Если да, возьми эту ветошь, но, когда я постучусь в дверь твоего дома, не смей меня не встретить на пороге, как своего доброго гостя. Ну а если нет… Ты знаешь, чем это закончится. Ну так? — сказал он, протянув руку со свисающей повязкой на ладони.
«А что мне остается», — подумал горлан и стянул повязку.
— Отлично.
Незнакомец вернулся к машине и вытащил из кабины инструмент, напоминающий огромный шприц без иглы. Затем нагрел инструмент над костром. После он воткнул его в рану на плече и начал тянуть рукоять поршня. Бак начал наполняться кровью.
Крикливый испытал такую нестерпимую боль, что, испустив истошный крик, потерял сознание.
Глава 4.
Горлан очнулся. Кисть перевязана, пиджак на месте раны прожжён, а пулевое ранение сменил огромный урод-шрам. Головная боль ушла.
— Не соврал…
Горластый осмотрелся на местности. Позади — владения незнакомца, а впереди всё тот же лес, но деревья стояли поодаль друг от друга, так что свет смог сквозь их ветки осветить каждую щепочку, каждый камешек это давно протухшей земли с не менее гнилыми жителями. В кармане та повязка, магазины и пистолет. Тяжёлый.
— Значит, узнают, — рассудил бывший винолюб, — Боюсь, теперь я…
Гордый, но сломленный, он начал потихоньку наматывать на лицо повязку.
Хватило на всё лицо, правда, повязка слезла на правый глаз. Горластый долго думал, куда идти.
— Поскорее бы в особняк, — сладко бредил он, — К тем запасам вкуснейшей амброзии для души и живота моего. Жаль, так просто меня не пустят. Хотя посмотрим на месте.
Пока крикливый шёл, обувь его застревала в зыбучей грязи, причём грязь стелилась неравномерно по земле. Эта зловонная зыбь стелилась участками. Их можно было легко различить по цвету. Самые сухие участки были пепельного цвета, а тёмные легко забирали и прятали в себе всё, что удавалось им ухватить от внешнего мира. Мира ветров и тухлых досок. Но цвет… Горластый видел в нём то, что было знакомо ему, да и каждому. Что-то не так с оттенком почвы. Глаз зацепил это, но распознать… Назвать его не смог. Поэтому горлан просто держался подальше от них. С каждым шагом горлан всё больше замечал, что его одежда ему велика, особенно пиджак.
Слабость одолела его. Буквально каждые семь шагов ему приходилось останавливаться и отдыхать под кривыми ветвями, однако недолго: местный ветер пробирал до костей. Казалось, лишняя минута промедления, и вот этот порыв унесёт с собой и живой дух, живого человека, оставив тело догнивать свой срок. Вскоре стали попадаться меченые деревья с высеченными двумя точками, либо слева, либо справа от которых звезда из палочек.
— Указатели? В лесу? Поселение в лесу? — удивился горлан, — Век живи, век грабь эту гниль. Хотя, где им ещё жить, если не в лесах, где можно вырыть норы и прятаться от настоящих людей? А удобно, хоть тела не будут мелькать перед глазами.
Пришлось идти очень долго. Знаков было море, словно мух вокруг компостных куч столь желанного лакомства. В итоге они привели к хижине. Небольшой и невзрачной. Крыша её была устлана серым мхом.
Стены были украшены указательными символами с деревьев, выделенными белой глиной, также глиной были замазаны некоторые участки стены. Около самого дома был вбит небольшой кол. На двери висела табличка, вся измазанная белой глиной, по которой неторопливо полз ализариновый слизняк.
Когда он вошёл в дом, его встретила хозяйка, встав на стол и спрыгнув на дощатый пол. Грохот от такого сильного удара напомнил крикливому выстрелы в поместье. Оба эти случая были слишком неожиданны для горластого искусного ценителя забродившего сока. Отойдя от удара, хозяйка прислушалась. Её глаза не открылись. Шаги горлана что-то напомнили ей. Она как заорала навзрыд и побежала в другую часть комнатки. Там был деревянный люк. С ловкость мешка с картошкой она влетела туда и задвинула шпингалет подвала.
«Туда тебе и дорога», — подумал горлан, дивясь её прыткости, и начал осмотр. Места в этой хижине было совсем немного, но достаточно для довольно массивного сундука, стола и двух табуретов. Отверстия окон закрыты воротцами на висячий замок. Горластого полез в сундук. Там лежала одинокая пустая бутылка, топор, клубок с одной спицей, пояс, пила, молоток, короб с тремя пулями 7.62 калибра, четыре пар башмаков, мужских и женских, пригоршня лампочек и кожаный
