Сказы и поверия города Й - Влад Бобров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А потом появились роботы. Ноги-трубы, тонкие вытянутые клешни-манипуляторы. Довольно длинное туловище с кассетоприёмником и круглая голова с двумя зелёными энергосберегающими лампочками, заменившими им ненужные глаза. Они бродили по свалке и искали нужные им кассеты. Вставляли в приемник. Если подошла, роботы начинали проигрывать музыку, либо их глаза начинали мигать и менять цвет. Реакции были разнообразные. Роботы не мешали местным, а спустя три месяца начали помогать.
Семён Васильич смог наконец-то приобрести в этом месте драгоценный бальзам для его несчастной души — так он любил называть водку. Через месяц один из роботов сломался. Загорелся. Около пяти дней невыносимый жар ощущали все жители свалки. Тогда-то и приехала машина и установила печь с объявлением: «обмен горящих роботов на спирт».
Жил припеваючи Семён. Горя не знал. Только похмелье мучило, да и к нему привык. Каждый день какой-нибудь из стальных гигантов начинал полыхать, а Семён, словно голодный стервятник, находил огненный труп, надевал защитные перчатки по плечи и тащил к печи.
— Ещё уголёк в топку, а мне водку, — любил приговаривать Васильич.
Прошла неделя, месяц, год. Заметил Семён, что сначала у робота появляются искры между клешнями, а когда язычки пламени перебираются на руки, то через буквально пару часов загорается и остов робота.
— Ну чо, пальма, — сердито бормотал Семён, — Сам пойдёшь или мне придется тащить твою тушу?
Одни соглашались, другие нет, а остальные тут же самовозгорались. Не любил тащить их Васильич. Вот на днях ударился об одного из них ногой, пока волок тело. Теперь остался огромный чёрный ожог. Робот согласился пойти. Сегодня Семёну повезло. А потом случилось что-то странное.
Очередное утро. Солнце взошло, и это можно было заявить наконец-то с уверенностью. Сквозь необъятную пелену пыли пробилось солнце, и своими тусклыми лучами осветило Цукенгор. Один из лучей и разбудил Семёна, спавшего на матрасе, попав ему точно в левый закрытый глаз. Трезвый и недовольный, он пошёл искать жертву, но нашёл не то, что хотел.
На тропинке сидел робот. Это не нормально. Все они шатались по округе и искали кассеты, а он сидел. Семён уж захотел подойти к нему, но тот оттолкнул его своей клешнёй.
— Чего с тобой, пальма? Может, тебе нужна хорошая кассета?
Васильич вытащил из кармана рваной куртки, с пришитой эмблемой The Rolling Stones, несколько штук, но роботу было на них наплевать.
— Больной, что ли? Ты это, иди к печи, чтобы мне не надо было тебя тащи… Ай, тьфу ты!
Неожиданно у Семёна заболели пальцы, словно их проткнули спицей.
— Вот к чему приводит трезвость. А теперь займёмся тобой. Не хочешь идти? Как хочешь.
Васильич схватил робота за ноги и понёс. Когда он дошёл, оставил больного около печи.
— Так-то. И не вздумай уходить.
После этих слов робот встал, открыл печь и прыгнул в пламя.
— Ч-чего?.. Я много на своем веку, естессно, повидал, но чтоб такое…
Этот инцидент больше не повторялся.
Боли в пальцах с некоторой периодичностью возвращались и мешали Семёну, а потом вообще он перестал таскать горящих роботов, а спицы становились всё больше и острее. Становились невыносимо. Водка помогала, но и она закончилась.
Солнце взошло, но не радовало. Лучи наконец-то пробили пыль и начали в своё удовольствие жарить всё, что им попадалось на пути. Боль перешла Семёну и на руки, словно стая бешеных псов, она грызла кожу и кости.
К Васильичу подошёл робот и на человеческом языке, без акцента, сердито сказал:
— Ну чо, пальма, сам пойдёшь или мне придется тащить твою тушу?
Гнилое вино
Глава 1.
Яркий свет, что сочится из огромных, роскошных люстр, украшенных узорами виноградных лоз; бордовые шторы, что закрывают неимоверно высокие окна золотого зала, где происходит пиршество; массивные столы, за которыми торжествуют особы, считающие себя богатейшими и знатнейшими из всех людей мира. Всё это можно отыскать в особняке. Каждый, кто приедет в это место, по своей воле не покинет его, если, разумеется, не найдётся достойная сему причина. Все завсегдатаи этого особняка одеты в чёрные и белые пиджаки, соответственно, и брюки того же цвета. У каждого пара лакированных чёрных туфель и, что сразу бросается в глаза, стеклянный цилиндр на голове, чуть ли не доверху заполненный алой жидкостью. Все без исключения обладали бледным оттенком кожи и своеобразными узорами на лице. Точки у краёв глаз и рта, от которых выходили линии, создавая для каждого уникальный узор. Хотя этот орнамент лица издалека походит на рисованную мазню, но, если приглядеться поближе, становится очевидно, что это родимые пятна.
И вот об одном из торжествующих пойдёт речь. Он сидит за столиком и играет в покер со своим ближайшим собутыльником, выискивая в колоде нужные карты и попивая из горла тёмно-зелёной бутылки вино. И неожиданно он как заорал:
— Ааа, на, смотри!!!! — кинув на стол счастливую комбинацию, горделиво кричал он. — Что, не ожидал, псина плешивая?! Ну как? Чем ответишь?!
Горлан и не заметил, что его оппонент спит.
— Да пошел ты. Всё настроение испо… — он хотел уже отпить вина, но и то закончилось.
— Так, не понял.
Он залез под стол поискать хоть одну полную бутылку, однако на полу цвета протухшего брусничного морса, кроме пустых бутылей и второго заснувшего, он ничего не нашёл.
Явно недовольный таким раскладом, встал и направился к погребу. В тот момент он окинул взглядом весь зал особняка. Там десятки столов, за которыми смеются, пьют, дерутся эти странные люди, а в самом дальнем конце зала — шикарное кресло, достойное хозяина всего пиршества. На нём сидит и спит один из гостей.
«Спишь, значит… Я бы сам на нём сидел, да далеко слишком» — прищуриваясь и поворачивая голову, чтобы его лучше разглядеть, думал крикливый.
В погреб вела длинная тёмная лестница, но само помещение освещалось маленькой лампой. Все стеллажи были забиты бутылками, но только определённая нужна ему. Сейчас он уже забыл, как отличать их все, но в своё время вдоль бутылки он нацарапал три полосы. Обойдя первый десяток, ему надоело и тот направился к своему товарищу.
Горлан потянул его за пиджак и свалил на валяющегося на полу.
— Эй вы, туши! Ты, — ударив ногой в бок недавно упавшего, скомандовал горластый, — Иди за патронами, а ты, не знаю, вставай. За вином поедем.
— Брруууууувррр… — бубнили оба.
— Что?!
— Б… Заб… Зачем… Куда ехать, и так вон вино… Вина сколько. Тьфу, пролил.
— Вставайте, надоели, я хочу Оттобуче, а то закончилось.
— Эээжеееоо… Правда?
