Газета Завтра 246 (85 1998) - Газета Завтра
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пришелец минуту помолчал, вглядываясь в непроницаемое лицо резидента.
- Вы должны что-то знать об этом. Не можете не знать. Дайте нам информацию.
Резидент слегка нахмурился, вздохнул и глянул на собеседника.
- Боб, вы тоже разведчик и должны понимать: я знаю только то, что должен, - то, что необходимо для выполнения моей части работы. Я честен с вами.
- Ник, дайте хоть какую-нибудь наводку. Маленькую ниточку.
Резидент еще раз тяжело вздохнул и решился.
- Ниточку я вам дам. Это информация моих личных агентов. Запоминайте адрес.
Резидент быстро проговорил название улицы, номер дома и квартиры.
- Определенно сказать не могу, но у меня такое чувство, что след ведет в Техас.
- Хорошо, Ник. Я знал, что вы не подведете… Я выйду здесь.
Резидент притормозил, давая возможность своему собеседнику выйти.
НЕБОЛЬШОГО РОСТА, на вид щуплый парнишка, от которого разило спиртным, сунул голову в приоткрывшуюся дверь и с трудом проговорил:
- Сидни, ты здесь?
Сотрудники спецподразделения ФБР действовали безукоризненно. Нейтрализующий газ был пущен мгновенно. Лицо парнишки так же быстро превратилось в лик готового к сопротивлению воина. Его рука дернулась, и фэбээровец глухо всхлипнул, получив пулю в пах. Вдохнув газ, пришелец вылупил глаза и медленно начал заваливаться вперед. Его товарищ, стоящий сзади, среагировал более точно. Немедленно проанализировав ситуацию, он принял решение… В одном из окраинных кварталов прогремел взрыв.
РЕЗИДЕНТ РОССИЙСКОЙ ВНЕШНЕЙ РАЗВЕДКИ в США ехал по знакомому маршруту. Он уже понял, что на него вышли. У настоящего шпиона всегда развито шестое чувство… Он знал, что умрет сегодня. Знал, за что. И готов был принять свою карму. Японское слово “карма” часто переводят на русский как “судьба”. Это неверно. Оно ближе слову “рок”. Сильный человек может переломить свою судьбу и пойти новой дорогой. Но никому не удавалось преодолеть рок… Резидент достал из бардачка диск модной группы. Его палец на мгновение замер над кнопкой “PLAY”, затем нажал ее.
Автомобиль взорвался. И на фоне приближающихся языков пламени резидент в долю секунды просмотрел всю свою жизнь. Последнее, что всплыло перед затухающим сознанием, были известные строки: “Предателя, мнили, во мне вы нашли? Их нет и не будет на русской земли!”
“ЭТО РУССКИЕ!” - вопили американские масс-медиа. Общественность США готова была взбунтоваться против своего правительства. Привыкшие в ХХ веке вести боевые действия вдали от своих границ, американцы панически боялись получить удары по своей территории. Под давлением местного населения Техас и Калифорния заявили о выходе из состава США и образовании независимых республик. “Мы не желаем нести ответственность за хищническую политику янки!” - заявил губернатор Калифорнии.
Огромную популярность приобрело движение “Гринпис”. Вокруг “зеленых” консолидировались огромные массы народа.
В то же время страны Европы, сплотившись вокруг Англии, Франции и Германии, заявили о своем вооруженном нейтралитете. С новой силой вспыхнуло давно потухшее движение против размещения американских военных баз на территории Европы. Общественность требовала от правительств принятия решительных мер. “Мы не желаем быть жертвами русско-американских разборок!” - кричали заголовки газет.
Похожую позицию заняли ведущие страны Азиатско-Тихоокеанского региона. Япония заявила о желании жить в мире со всеми. Японский посол в Москве передал заявление премьер-министра Японии в Комитет спасения России, в котором говорилось: “Японский народ помнит ужасы атомной войны. Мы не хотим, чтобы на наши города опять падали атомные бомбы. Народ Страны восходящего солнца желает жить в мире и дружбе с Великим русским народом. Мы обещаем, что с территории Японии по России не будет нанесено ни одного удара”. Этим заявлением подразумевалось, что Япония берет на себя обязательство нейтрализовать ударный корпус американских войск, дислоцированный на острове Окинава и прочие военные базы Америки на территории Японии.
Через несколько часов предложение о заключении договора о дружбе и взаимном ненападении поступило из посольства Китая.
Комитет спасения России, объективно оценив обстановку, сложившуюся в мире, счел необходимым выступить с обращением ко всем странам и народам Земли: “Мы не хотим войны. Русский народ не агрессивен. Мы ни на кого не собираемся нападать и применим силу только в том случае, если придется защищаться. В связи с этим мы заявляем, что Россия берет на себя обязательство не применять первой ядерное оружие. Мы призываем все страны, обладающие ядерным потенциалом, присоединиться к этой мирной инициативе. Земле нужен мир. Сохраним планету для наших детей!”
Заявление сделало свое дело. Постепенно к нему начали присоединяться страны, имеющие в своем арсенале атомное оружие. Раздираемая изнутри, стоящая на грани гражданской войны, под давлением общественного мнения к мирной инициативе присоединилась и Америка. Президент США, обращаясь к миру, сказал, что Америка не желает войны; что Соединенные Штаты уважают право суверенных государств на самоопределение и самостоятельную внутреннюю политику; что мир на земле дорог американцам не меньше, чем всем другим народам.
ЧЕРЕЗ ДВА МЕСЯЦА новое командование Тихоокеанского флота России получило радиограмму от командира подводной лодки атомно-ракетного базирования, считавшейся погибшей при невыясненных обстоятельствах в водах Тихого океана, капитана 3 ранга Личутина. В ней говорилось о готовности лодки и экипажа вернуться в состав Военно-Морского Флота России.
Владимир Колесников РОССИЮ ОДНУ НЕ ИЗБУДЕМ…
В СТЕПИ
Эта пожухлая нежить,
Перестоявший репей,
Вдруг непонятно разнежит
Средь запустенья степей.
Ржавые плети в отлоге
Бьются под ветром, шурша…
Что же, как лошадь с дороги,
К ним повернула душа?
Будто не хватит старья нам
И засоренья вокруг,
Что я любуюсь бурьяном,
Как неразборчивый друг?
Или из древней эпохи,
С ними в засаде слиян,
Жаловал чертополохи
Рыжий дружинник славян?
В ПАРИЖЕ
У нас там Покров, и по рыжим
Проселкам затеплился снег,
А солнце блестит над Парижем
Забытой звездой на сосне.
В стальной зарешеченной ели
Стремленье невольника вверх,
Но это творенье Эйфеля
И он, старовер, не отверг.
За свистом высотного ветра
В толпе с испареньем мадер
Он чует, что этот модерн
Уже превращается в ретро.
С усмешкою век принимая,
Он знает: окончив фокстрот,
Заявится паства немая
Просить подаяния строк.
А дома Покров, и на душу
Печаль, как снежок на стерню,
И тянет он, брит и надушен,
Опять к бороде пятерню.
Россию одну не избудем,
Все прочее - есть или нет…
Иван Алексеевич Бунин
Спускается в свой кабинет.
ОСЕННИЙ СВЕТ
Осень, золото везде,
Скоро будет листопад,
От берез в лесу весь день
Тихий свет, как от лампад.
И привиделось окно,
Где с полей через кювет
На меня давным-давно
Шел такой же ясный свет.
Я хотел бы в том селе,
Свету чистому под стать,
На обеденном столе
Напоследок полежать.
ВСТРЕЧА
Завыли. Дернулась оглобля,
И, поднимаясь на дыбы,
Косятся кони исподлобья
На придорожные дубы.
Нас обступили, обложили
В сухих предутренних снегах,
И тяжелеет в каждой жиле
Уже почти отважный страх.
Уже рука заныла сладко,
Когда нащупала в мешке
Казачью плетку со свинчаткой
На сыромятном ремешке.
Но воют все-таки не волки,
Похоже на шакалий плач,
И я, охлопывая холки,
Утихомириваю кляч…
Я вспомнил: лет тому с десяток
У нас шакалов завели
Восполнить волчий недостаток
Для очищения земли…
И я поскальзываю молча,
Без облегчения, домой -
Хотя и степь уже не волчья,
Да только век уже не мой.
Чего же ты, душа, алкала,
Какой тебе особый толк,
Чтоб вместо жалкого шакала
Попался настоящий волк?
ОТЕЦ, НЕСУ ТЕБЯ В СЕБЕ
Отец, несу тебя в себе,
Покуда сам живу, -
И в самолете, и в седле,
И в стужу, и в жару.
Ты был привычен ко всему,
Да и теперь - смотри -
Не ты ль сыновью косину
Подправил изнутри?
Нет, не святого я несу,
Ты не любил икон.
Ты лес любил. Тебе в лесу
Я поводырь и конь.
Ты отработал, как мужик,
И весело, и всласть,
Я тоже к этому привык -
Чтоб вечером упасть.
И никого не умалю,
Коли упомяну:
Любил ты матушку мою,
И я люблю жену.
Любил ты выпить втихаря,
И значит, мы с тобой,
Пока вечерняя заря,
Тово… за упокой.
Но никогда, отец, не верь
Живущим мертвецам,
Что мы не следуем теперь
Ни дедам, ни отцам.
А впрочем, что я говорю?
Тебе-то лучше знать!